Врачу кажется, что все вокруг больны, следователю всюду мерещатся преступники, журналист за пятнадцать минут разговорит самого нелюдимого собеседника, а из переполненной маршрутки выйдет с идеей как минимум трёх проблемных репортажей. Профессиональная деформация называется. Но это ещё не худший вариант. Представляете, какая деформация может настичь человека, работающего «менеджером» платного туалета?

Случилось как-то мне с коллегами проходить часа четыре по вещевому рынку в поисках подарков к корпоративу. Идея, в общем-то, отличная. Незадолго до профессионального праздника мы составили шуточную анкету, в которой предложили сотрудникам определиться, кого из членов коллектива можно назвать «бойцом невидимого фронта», чья работа не очень публична, но весьма важна; кто станет запасливым «котом Матроскиным»; кто заслужил статус «Мэри Поппинс» за то, что пестует молодое пополнение. Были в анкете и такие номинации, как «романтик», «властитель дум», «батарейка «Энерджайзер», и даже «лепрекон», чующий заработок на расстоянии.

Все с огромным энтузиазмом приняли участие в опросе. А теперь нам предстояло приобрести символы этих оригинальных номинаций, причём в условиях, как обычно, ограниченного бюджета. Со сказочной няней проще всего: выбрали трогательного пупса с соской. «Энерджайзеру», естественно, подарим набор батареек. «Бойца» решили осчастливить пластмассовым пистолетиком. На этом этапе фантазия начала сбоить. Мы никак не могли придумать, что может символизировать «кота Матроскина» (бутерброд отмели сразу!), «фею Идею» и, главное, «властителя дум»?

Вот и бродили мы бесконечными рядами с игрушками и сувенирами в надежде, что осенит. Три раза пили кофе, один раз рискнули взять по порции самсы. Появилась потребность воспользоваться уборной.

Приплясывавшие от нетерпения коллеги стали в очередь, а мне поручили стеречь сумки и пакеты с подарками. Я осталась у двери и от нечего делать уставилась на работницу туалетного заведения, сидевшую в застеклённой будочке. Укутанная в платок женщина обслуживала клиентов, не отрываясь от толстой книги. Механически принимала деньги, не глядя давала сдачу и всё водила пальцем по строчкам, шевеля тонкими бледными губами. Даже клиент, ворвавшийся в туалет с криком «Мамаша, я после заплачу!» не заставил её отвлечься.

Что же можно так сосредоточенно читать? Исторический роман? Вряд ли. Не интересуются такие тётеньки подобной литературой. К тому же манера проговаривать текст «про себя» выдаёт в ней человека, не очень-то привычного к чтению. «Может быть, служебную инструкцию? Вдруг у них тоже бывают ежегодные переаттестации, вот и корпит над страницами», – выдвинула я совсем уж дурацкое предположение и сама подивилась.

Вышел «безбилетник».

– Извини, мамаша, припекло, – сконфуженно признался он и протянул деньги.
– Ничего, молодой человек, дело житейское, – сказала работница туалета звучным, хорошо поставленным голосом и на миг сдвинула свой толстый платок, открыв высокий чистый лоб.

«Оба-на! – растерялась я. – А гражданочка-то не так проста, как кажется». Называть её тёткой язык уже не поворачивался.
И когда появившиеся наконец-то коллеги забрали сумки, решительно пошла на приступ.

– Извините… я всё смотрю… ваше лицо кажется мне знакомым, – я наклонилась к окошечку и протянула деньги. – Вы в Гипровузе случайно не работали?
– Де? Шо? У вузе? Какой вуз? – залопотала вдруг женщина в будочке низким глухим голосом, так не похожим на тот, которым только что отвечала парню, и быстро сдвинула платок на брови.

Я-то полагала, что она зардеется от лестного предположения и скажет нечто вроде:
– Нет, в Гипровузе не довелось. Я всю жизнь на фабрике (заводе, в ЖЭКе) трудилась. А теперь в таком вот месте кукую.

Но она так резко отвергла мои авансы, что мне оставалось только отправиться вглубь заведения. «Однако мы не привыкли отступать! Нам расколоть её поможет киножурнал «Хочу всё знать»!»

Выйдя из кабинки, не торопясь вымыла руки, осторожно приблизилась к застеклённой будочке и, встав на цыпочки, заглянула работнице уборной через плечо.

К ожидавшим меня коллегам я вышла с отвисшей челюстью.

– Девочки, как вам эта дама, что берёт плату за пользование туалетом?
– А что с ней не так?.. Я и внимания не обратила… Сидит себе, читает, всех обилечивает… – удивились вопросу мои спутницы.
– В том-то и дело, что именно она читает. Я тихонько заглянула со спины. Девочки, вы не поверите!
– «Закат Европы» Шпенглера? «Цемент» Гладкова? Сопромат? – посыпались шутливые предположения.
– Может быть, и сопромат. Не разобрала. Потому что текст набран не кириллицей и даже не латиницей, а иероглифами!
– Японскими? – ахнула Оксана.
– Скорее китайскими. Они такие, более квадратные.
– Почему она тогда в туалете сидит?
– Наверное, не от хорошей жизни, – вздохнула Валентина.
– Знаешь, переводчики, может, как сыр в масле и не катаются, конкуренция в этом деле о-го-го, – вступила в разговор Зоя, – но всё-таки зарабатывают прилично. И возрастных ограничений у них нет. Знаешь язык, сиди себе переводи.
– Может, сидеть-то как раз и негде, – предположила сердобольная Валя. – Вдруг у неё такие обстоятельства, что согласилась на любую работу, лишь бы крыша над головой и кусок хлеба.
– Не такой уж и сухой этот кусок хлеба, – скептически хмыкнула Зойка.
– Да, тут явно какая-то драма, – согласилась Наташа. – У меня одноклассница ещё в школе моделью начала работать. На престижных показах выступала, в глянце снималась, из-за границы не вылезала. Клюнул на неё крутой бизнесмен. Расписались. Она ему ребёнка родила, через год второго. Из профессии, конечно, пришлось уйти. А потом выяснилось, что муженьку её свежая мордашка и стройная фигурка важнее, чем семья и дети. Выставил он её и алименты платить отказался. Помыкалась она, помыкалась, да и пошла на рынок овощами торговать. Поначалу очень стеснялась, что её узнают. Бейсболку с большим козырьком надевала, очки с тёмными стёклами. Теперь-то ей уже всё равно.
– Эта женщина в туалете тоже шифруется, – кивнула я. – Платок, очки, книга в газету завёрнута, чтоб обложку никто не видел.
– Да, кого здесь, на рынке, только не встретишь, – грустно проговорила Оксана. – Рыночная экономика, чтоб её!..
– Так, мы долго ещё под уборной торчать будем, Шерлоков Холмсов из себя корчить? – одёрнула нас Зоя. – У нас ещё три номинации без подарков.

И мы вновь пошли по рядам, рассуждая о неизбежной профессиональной деформации человека, вынужденного целый день проводить в таком специфическом месте. И проходили ещё полтора часа, но всё необходимое нашли. Даже «властитель дум» без подарка не остался. Мы ему подушку купили. Их ещё думочками называют.