Скрестив руки на груди, Машка стояла на пригорке у акведука и задумчиво смотрела на сверкавшую огнями Москву. Я забралась к ней и встала рядом.

– Ну ты прямо как Наполеон! – усмехнулась я. – И чего здесь торчишь? Ждёшь ключи от города?
– С этого места лучший обзор, – мрачно сказала Машка, – салюта жду.
– Рановато пришла, до салюта ещё два месяца, – сообщила я.
– А разве на Восьмое марта нам не салютуют? – удивилась Машка. – Это гендерное неравенство.

Я посмотрела на уже подвядшую розу в её руке, точно такую же, как и у меня.

– Тебе где подали? – поинтересовалась я.
– На Сухаревке, гаишники на светофоре, прямо в машину. А тебе?
– На Кольцевой в метро, – вздохнула я. – Интересно, эта гуманитарная помощь женщинам на всех распространяется или только на таких, как мы?
– Продолжай мысль: одиноких, несчастных, безобразных и на фиг никому не нужных! – вспыхнула Машка.
– Не притворяйся сиротой, – упрекнула я, – ты ещё не очень безобразна, мне даже не противно рядом с тобой стоять. Твой роман когда закончился?
– Неделю назад, – всхлипнула Машка.
– Вот! – поддержала я её и принюхалась. – Да ты ещё свеженькая, даже запашка нет. А я уже два месяца, как труп!
– Любишь праздники? – Машка посмотрела на меня испытующе.
– Ненавижу! – прорычала я.
– Зачем их тогда придумали?
– Наверное, хотели как лучше, чтобы людям жилось счастливее и веселее. Что такое счастье? Мгновение между несчастьем и обыденностью! – изрекла я мысль, осенившую меня в пубертатном возрасте.
– А я думаю, что все праздники – это из теории всемирного заговора, – жарко заговорила Машка, и глаза её заблестели огнём всех революций. – Таким образом они избавляются от нас! Кому хуже всего в праздники? Одиноким, заброшенным, отчаявшимся. Больных животных усыпляют, и это даже гуманно. А с нами они поступают изощрённее – они уничтожают нас нашими же собственными руками! Ты знаешь статистику самоубийств в праздничные дни?

Глядя на Машку во все глаза, я не узнавала её: прежде такая миленькая, избалованная своими мужчинами, умиротворённая и по-детски полусонная, теперь она пламенно ораторствовала, как Клара Цеткин или Роза Люксембург.

– Больше всего самоубийств происходит в праздники. Одинокие люди с болью смотрят на все эти фейерверки, рождественские ёлки, семейные идиллии с детишками на санках, на корзины цветов любимым женщинам, и нервы их не выдерживают. А все эти гадские мелодрамы со счастливым концом по телеку? Я смотрю их уже неделю без остановки и то и дело реву белугой!
– Так ты бы отвлеклась от сериалов и потратила освободившееся время на самообразование, – авторитетно посоветовала я, жертва книжных мелодраматических романов.
– Не волнуйся, самообразовываюсь, – огрызнулась Машка. – Вчера на одном сайте в интернете прочитала о новом открытии американских учёных. Они десять лет проводили эксперименты с умирающими людьми и пришли к выводу, что за одиннадцать недель до перехода в мир иной людям снятся одинаковые сны.
– Свет в конце тоннеля? – поскучнела я. – Слышали, знаем.
– Да нет, дорогая, это очень яркие и позитивные сны с давно умершими родственниками и домашними животными. Отношения во сне у них самые тёплые, даже с теми, с кем при жизни они были в ссоре. А ещё они все пакуют чемоданы, собираются в дорогу, то есть как бы в последний путь, садятся в поезда или на самолёт, а покойные родственники и животные их сопровождают, и вместе им очень радостно.
– В самолёт с животными не пускают.
– Очень смешно, – обиделась Машка. – А мне вот уже неделю каждую ночь снятся все мои усопшие бубусеньки: белый щеночек Мишка, кошка Муся, гусыня Джульетта, петух и курица безымянные, рыбки…
– Не перечисляй, умоляю, – оборвала я Машку.

За долгие годы нашего с ней знакомства животных у Машки было столько, что, собери она их всех вместе, могла бы дать фору любому крупному зоопарку.

– Но главное, что все они ко мне тянутся, льнут, – продолжала Машка, – и зовут к себе очень ласково… – вдруг Машка насторожённо уставилась на меня. – Что с тобой?

Я так глубоко ушла в свои мысли, что, очевидно, глаза мои сильно увеличились в размере, а застывший немигающий взгляд был обращён куда-то в космос.

– Мне всё время снится мама… – прошептала я испуганно.
– Ай, брось! – отмахнулась Машка. – Мама тебе снится все десять лет, тоже мне новость! Я говорила: сходи в храм, поставь свечку, съезди на кладбище…
– Да ставлю и езжу, – рассердилась я, услышав эту извечную песню. – Но с той частотой, с которой она мне снится, я должна бы уже давно сама поселиться на кладбище.

Мои последние слова напугали нас окончательно.

– Мань, ты сейчас подумала то же, что и я? Ведь прежде мама мне снилась всегда какой-то чересчур молодой, моложе меня, и совсем безответственной. Во сне я вечно её ругала и отчитывала за легкомыслие и разные глупости, словно не она моя мама, а я – её. А теперь она снится мне настоящей мамой, такой мудрой, большой, всё понимающей. У нас с ней наладились отношения, и мне хочется снова и снова увидеть её во сне… За сколько, ты говоришь, перед смертью, людям начинают сниться такие прекрасные сны?
– За одиннадцать недель, – упавшим голосом повторила Машка.

Мы схватили телефоны: она открыла календарь, я – калькулятор, и стали вспоминать и вычислять, когда нам стали сниться эти сны и сколько нам вообще осталось.

– Я всегда говорила, что все наши встречи не случайны, – вдохновенно бормотала Машка. – Судьба нас с тобой свела не просто так, мы прожили вместе много прекрасных лет и теперь умрём в один день.
– Не надейся, – охладила я Машкин пыл, – по моим подсчётам ты умрёшь дня на три раньше.
– Как странно, я ничего и не чувствую… Ни давления, ни удушья, температура нормальная все дни… А у тебя ничего не болит?

Я неопределённо пожала плечами.

– Выходит, если бы я не прочитала эту статью, мы бы с тобой так и не узнали, что скоро умрём? – продолжала свои размышления Машка. – Как ты планируешь провести последние дни? Наверное, надо всех обзвонить и за всё перед всеми извиниться? Олег, тётя Таня, Светка и Ярик Твердохлебовы…

Я поняла, что перечисления обиженных Машкой родственников и друзей могут посоперничать с её зоопарком, и снова оборвала подругу.

– Маня, может, нам стоит перед смертью оторваться как следует? Говорят, где-то поблизости открыли охотничий бар с головой оленя над входом, пойдём помянем несчастное животное? Тем более что, возможно, уже скоро нам предстоит с ним встретиться в мире ином…

В баре «У охотника Феди» было приглушённое освещение, и от этого нам с Машкой сразу стало не по себе, потому что из каждого угла и закутка зала торчали мохнатые, клыкастые, оскаленные морды волков, кабанов, зайцев, расправившие свои мёртвые крылья тетерева и прочая нашпигованная опилками дичь.

Голова оленя с разлапистыми рогами над дверью тоже не вызывала умиления.

– Машка, я придумала, – шепнула я подруге. – Давай после смерти сделаем из тебя чучелко?

Машка больно меня ущипнула и потащила к единственному свободному столику в углу. Надо сказать, что столиков в баре было немного и все они оказались заняты счастливыми парочками.

– Как жалко мы смотримся на их фоне – две одинокие тётки вечером Восьмого марта, – сказала я уныло.
– А чё это мы одинокие? – Машка игриво приобняла меня за плечо. – Может быть, мы с тобой тоже влюблённая парочка!
– Фу, Маша, я не влюбляюсь в людей с ярким маникюром и наращёнными ресницами, – стряхнув с себя Машкину руку, я кивнула в другой конец зала. – Хотя смотри, ещё одна нетрадиционная парочка.

За столиком у электрического камина, поглядывая на нас, перешёптывались и хихикали два молодых парня.

– Старых, ты потеряла нюх, – приосанилась Машка, – они нас просто клеят!

И правда, один из ребят встал из-за столика и направился прямо к нам.

– Женщины, – несколько волнуясь, начал он, – позвольте вас поздравить с праздником и… Ну, короче, это вам! – парень поставил на наш столик запечатанную бутылку шампанского.
– Малыш, – кокетливо прощебетала Машка, – ты очень смелый, конечно, но попридержи коней, мы тебе в мамки годимся.
– Так я именно по этому поводу, – добродушно улыбнулся парень. – Мы с другом здесь на учёбе, родных давно не видели и хотим в вашем лице поздравить всех наших мам и бабушек!

Когда милый мальчик вернулся к своему столику, мы с подругой, не чокаясь, хлопнули по сто граммов коньяку, закусили пироженками, и Машка объявила:
– Всё, валим из этого «В мире животных», старым тёткам пора на бочок.

Мы приняли решение, что Машка переночует у меня, и тихонько вошли в квартиру. Из-под двери комнаты сына струился призрачный свет, и я поняла, что он снова не спит, а сидит в планшете.

– Не знаю, сколько мне там ещё отмерено, но всё равно мириться с этим не собираюсь! – грозно сказала я и распахнула дверь в комнату.

Так и есть – полный разврат: сын валяется в одежде на диване в окружении пачек с чипсами, колы и планшета.

– Стёпа, немедленно раздевайся, отдай мне всю эту гадость и спать!
– Здрасте! – Стёпа хмуро кивнул Машке и заметил, что у неё из-за пазухи предательски торчала бутылка шампанского. – А вам, значит, гадость можно?
– Мальчик, нам сегодня всё можно, – всхлипнула Машка, – у нас сегодня праздник.
– Да, праздник! – подбоченилась я. – Планшет на базу. В душ, так и быть, не ходи в честь праздника, и быстро спать! А чипсы нам отдай!
– И колу тоже, – жалобно попросила Машка.

Оценив наше странное состояние, Стёпка присвистнул, но впервые без боя отдал планшет и всё остальное.

Мы победоносно прошествовали в мою комнату с трофеями. На столе стояли три вазы: одна с тюльпанами, вторая с мимозой, третья была доверху набита пачками сухариков, жвачкой и кислотными леденцами «вырвиглаз».

– А ты говоришь, что к нам относятся как к старым тёткам, – покачала я головой.
– У тебя хотя бы сын есть, а у меня даже кошек нет… – вздохнула Машка и вдруг спохватилась: – А что же теперь с ним будет? На кого ты его оставишь?
– Блин, вот засада! – нахмурилась я и уставилась на Машку озадаченно.
– На меня не рассчитывай, я не могу, сама знаешь, – прочитав мой взгляд, начала открещиваться Машка. – У меня уважительная причина.
– Вот, ты всегда такой была, чуть что, сразу сливаешься! – рассердилась я.
– Ну, ты же не думаешь, что я специально так рассчитала, чтобы уйти на три дня раньше?
– Конечно нет, у тебя всегда всё не специально, – язвительно заметила я. – Главное, количество дней такое подозрительное – три, как раз на третий хоронят. Совпадение, скажешь? Мне теперь ещё и с тобой возиться придётся. Я передумала делать из тебя чучелко, я тебя кремирую, дешевле выйдет.
– Если к тому времени сама в кому не впадёшь! – парировала Машка. – Ладно, давай думать, на кого ты его можешь оставить… У тебя документы на квартиру в порядке? Есть какие-нибудь сбережения? Надо людей чем-то замотивировать. Все счета оплачены? Завтра пойдём к нотариусу, завещание нужно составить грамотное…

Решили обзвонить всех моих знакомых по телефонной книжке. Я предложила начать с крёстных.

– Постой! А при чём здесь крёстные? – спохватилась Машка. – Ведь у Стёпки есть свой родной папа, ты что, его в расчёт не берёшь?
– Маня, я не могу доверить судьбу ребёнка этому человеку, – тяжело вздохнула я. – Много говорить не буду, только перечислю три факта, всего три! Первое. Когда я была беременна и мы ходили со Стёпиным папой по детской ярмарке, выбирая бутылочки с сосками, он всё отвергал. Я сначала не понимала почему, а потом, покрутив в руках очередную импортную бутылочку, он с возмущением обратился к продавщице: «А что это у вас вся посуда с какими-то надписями иноверцев «бюбхен-мюбхен», «чико-брико»? На русском, что ли, надписей нет?» Продавщица удивилась: «Мужчина, какая вам разница, на каком языке? Думаю, ваш малыш в этом возрасте читать ещё не сможет», – на что будущий папа ответил заносчиво: «Я хочу, чтобы мой сын впитывал русский язык с молоком матери!» Второе. Когда Стёпке исполнился год, он подарил ему на первый день рождения кожаный футбольный мяч и настенную карту мира.
– Может быть, он собирался вырастить вундеркинда, что тут плохого? – протестовала Машка.

Сообразив, что бездетная Машка мало что смыслит в таких вопросах, я решила объясниться с ней на понятном языке.

– Представь, что у твоей какой-нибудь Жучки родились щенки, слепые ещё, заметь, беззубые. Ты же не станешь на следующий день натягивать на них намордники, отдавать в футбольную секцию и заставлять ориентироваться по картам с компасом? А теперь третье: Стёпка сейчас в девятом классе, и на носу у него ОГЭ. Перед первым устным экзаменом по русскому языку сын подошёл ко мне и сообщил с загадочной улыбкой: «Папа написал мне по вотсапу напутствие перед русским: «Сынок, желаю тебе справиться с экзаменом, и попросим помощи и вдохновения у древнерусского бога Велеса, покровителя всех сказителей и поэтов». Нет, ты понимаешь? Я из сил выбиваюсь, оплачивая ребёнку репетиторов, а этот сказитель призывает помолиться богу Велесу! Ты считаешь, что после смерти я смогу доверить ребёнка этому язычнику?
– Да, твой бывший очень интересный человек, – мечтательно улыбнулась Машка. – Такой романтичный.
– Хочешь, я вас познакомлю? – недобро оживилась я. – Только на первое свидание иди к нему в лыченицах, конопляной рубахе и с венком на башке, вы будете прыгать через ритуальный костёр и собирать коренья.
– Ладно, не заводись, я передумала, – миролюбиво кивнула Машка. – Кого мы ещё имеем в наличии после твоего ухода? Открывай контакты, пойдём по алфавиту…

Утром Машка разлепила правый глаз и поймала им мой расплывчатый силуэт у окна. Тогда Машка разлепила левый глаз, навела фокус и глухо спросила:
– Ты чего на меня так уставилась?
– У меня для тебя две новости, – мрачно ответила я, – и обе плохие. С какой начинать?
– С любой… только дай попить… – простонала Машка.

Я протянула ей свой остывший кофе.

– Значит, во-первых, праздник закончился вчера, так что самоубийство мы с тобой профукали, придётся отложить до майских. Во-вторых, я нашла в интернете ту самую статью о снах перед смертью, она выложена на сайте рядом с предсказанием нового Армагеддона, назначенного Земле на минувший январь, а рядом фото гигантского сухопутного сома с тремя головами. Но самое интересное – это комментарии читателей под статьёй о снах. Знаешь, что любопытно, человек пятнадцать видит подобные сны на протяжении многих лет и до сих пор живы! – я подняла на окне роликовые шторы, и в комнату хлынуло яркое весеннее солнце. – Так что, Маня, слиться по-тихому у нас с тобой пока не получится, придётся жить дальше: работать, учиться, страдать, бороться… Короче, я пошла готовить  треклятый завтрак и с боем поднимать Стёпу в школу. Господи, дай мне сил это выдержать…
– Старых, выдохни и оставь ребёнка в покое, Господь услышал твои молитвы, – улыбнулась Машка. – Никуда идти не надо, сегодня же суббота, какое наслаждение! Можно я ещё поваляюсь?
– Хм, планы опять меняются: ни помереть спокойно, ни повоевать от души, тогда подвинься, – проворчала я и плюхнулась рядом с ней на кровать. – Что у нас сегодня в наличии? Есть бутылка шампанского от вчерашних кавалеров, пачка Стёпиных чипсов и подборка комедийных мелодрам на компе. Ну что, поживём ещё, подруга?
– Поживём! – промурлыкала Машка.