Я выросла в семье строгого, бескомпромиссного, скорого на расправу, но ответственного папы. В коллективе его всегда уважали: дело своё знал прекрасно, в начальники не рвался. Мама у меня очень терпеливая, мудрая, справедливая, разумная, доброжелательная. Черты характера я унаследовала от обоих родителей: вспыльчивая, но стараюсь перед тем, как высказаться, взвешивать все «за» и «против», мама так учила. Я очень выносливая, крепкая, могу за себя постоять, меня невозможно сломить. Вернее, было невозможно.

Четыре года назад вышла замуж и сразу забеременела. Честно говоря, удивилась этому, мне казалось, когда почти 30 лет, беременность так легко не наступает. В день, когда узнала о своём интересном положении, ждала в гости брата. Только он зашёл, поняла: с ним что-то не в порядке, он странно себя вёл, словно пьяный. Потом он курил на балконе, и там его совсем скрутило: сигарету выронил, руки и ноги были неестественно выкручены, говорить не мог, зрачки увеличены. Думаю, тот, кто столкнулся с такой бедой, как наркомания, уже догадался, в чём дело.

Кое-как дотащив его до дивана, проверила карманы и нашла пакетик курительной смеси с наркотиком. Брат по характеру всегда был бедовым, но такое мне и в голову не приходило. Я растерялась, не знала, что делать. Муж как раз уехал в командировку, да и надо ли ему об этом знать?

Мама в это время находилась на стажировке в Москве. Я позвонила ей, сразу поделилась радостной новостью о своей беременности, а потом и о брате рассказала, поскольку не знала, как поступить. Она хотела срочно прилететь домой, но не смогла, вернулась через несколько дней.

Обсудили с ней наши радости и проблемы, решили пока ничего не сообщать папе. Сами уговорили брата лечиться, спасибо его начальству – оно нас поддержало. Мы начали готовить документы, чтобы отправить брата в центр реабилитации, оказалось, это долгий процесс. К тому времени срок моей беременности уже был три месяца. И тут я стала замечать, что все мои родные и знакомые ведут себя странно, словно что-то скрывают, недоговаривают. Но я списала такую тревожность на своё положение.

Мы с мужем жили далеко от моих родителей, виделась я с ними редко. По телефону, конечно, общались. Но в последнее время почему-то никак не могла дозвониться до папы, он не брал трубку. Мама объясняла: то он занят, то устал и уснул после работы, то в командировке в заповедных местах, где плохая связь.

И вдруг перед самым Новым годом мне позвонил брат и начал задавать странные вопросы: мол, почему я не дома, почему пошла с друзьями веселиться. Я не понимала, чего он хочет. В итоге брат психанул, сказал, что в семье я «как чужая». А через некоторое время прислал мне на телефон фото мужчины, лежавшего в реанимации, опутанного трубками. Только по некоторым чертам я смогла догадаться, что это наш папа.

Плакала, звонила брату, пыталась расспросить, в чём дело. А он, видимо, снова находился под действием наркотиков, только издевался надо мной, куражился, повторял, что я устроила пир во время чумы, развлекалась, пока отец в реанимации. Услышав мои рыдания, муж выхватил телефон, пригрозил брату. Стало ясно: все вокруг в курсе событий, лишь мне одной ничего не говорили. Уж не знаю, почему мои близкие решили, что так будет лучше!

Оказалось, папа в реанимации уже два месяца: на работе получил сильнейший удар током, по силе сравнимый с ударом молнии. В момент трагедии он пережил клиническую смерть, молодой сотрудник пытался его реанимировать – сломал папе девять рёбер, но не дал умереть. Огромное спасибо этому человеку!

К Новому году отец пришёл в себя, вскоре его перевели в обычное отделение, и я его навещала. Ухаживали мы за ним по очереди с мамой и братом, немного помогали другие родственники. Потом у мамы закончился отпуск, брата наконец отправили на лечение, осталась я одна. Ночевала с папой в больнице, подмывала, переворачивала, лечила пролежни – образовались просто ужасные за те два месяца, что он лежал в реанимации, – тогда ведь родных туда не пускали, а персонал, видимо, не следил.

Папа заново учился ходить, говорить, есть, пить. Похудел на 30 килограммов. Мы постепенно приучали его к еде, начиная с ложечки бульона. Долго боролись с больничными кишечными инфекциями. И вот папа встал, пошёл, заговорил! Это результат совместных усилий врачей и родных, и ещё нам очень помогали его работодатели, ведь если бы он не выжил, то уволили и строго наказали бы многих начальников.

Главное, папа сам хотел побыстрее поправиться, тем более я сказала ему: скоро он станет дедушкой и просто обязан встать на ноги. К тому же его упрямый характер не позволял меня, беременную, лишний раз просить о помощи, вот он и старался всё делать сам.

Разумеется, мы не сообщили отцу, что брат находился на лечении от наркозависимости, сказали – уехал работать на вахту. Я сама отправляла брату посылки в реабилитационный центр, писала о наших успехах, поддерживала. Через некоторое время он полностью вылечился, приехал с новым пониманием жизни. Правда, оказалось, что ни писем, ни продуктов ему не передавали, все мои гостинцы забирали «надзиратели», максимум, что перепадало пациентам, – кулёк самых простых конфет, по две штучки на человека.

Так что мой совет всем, кто столкнулся с этим: не тратьте деньги и силы, ваши близкие в центре реабилитации не увидят посылок.

Несмотря на такие серьёзные проблемы в семье, беременность я переносила хорошо, все анализы, результаты УЗИ были отличными, витамины принимала вовремя. Только очень поправилась, видимо из-за того, что «заедала» тревоги. Ближе к родам вдруг стала понимать: что-то не так, малыш не пинался, только деликатно перекатывался внутри. И ещё он очень отчётливо икал, прямо живот подпрыгивал, но врачи уверяли – это нормально.

Минули положенные 40 недель, ребёнок не появился на свет. На 42-й неделе меня положили в роддом, стали стимулировать. Хотя УЗИ показывало очень крупного малыша, весом более четырёх килограммов, мне велели рожать самой. 15 часов схваток, предгрозовая жара в 30 градусов вконец измучили меня, лишили последних сил. Да ещё врачи постоянно проверяли руками, «как идёт процесс».

Но я справилась, родился мой сынок весом 4 килограмма 270 граммов. Плакал слабо, акушерка посмеялась, мол, такой богатырь, а пищит, как котёнок. Наконец нас с мальчиком перевели в палату. Чувствовала себя ужасно – голова кружилась, тошнило, болела спина. Решив сходить в туалет, упала. А самое главное, понимала: сын плачет как-то необычно, тревожно, ведь любая мама чувствует, когда с её ребёнком что-то не так.

Пришла неонатолог, развернула малыша, чтобы осмотреть. Он лежал, скрючившись в правую сторону, но доктор сказала – это обычная кривошея, случается у новорождённых, нужно будет делать массаж, а в остальном всё хорошо.

Когда нас выписали из роддома, я обращалась к медикам, но никто ничего плохого не видел. Стала ходить с сыном в бассейн, и там, делая с ним гимнастику, сама поняла, что именно не в порядке: малыш не давал заниматься с левой ручкой. Начались мои метания, постоянные походы по врачам. Только ближе к году сыну поставили диагноз «левосторонний гемипарез, ДЦП» и лишь к двум годам дали инвалидность.

Специалисты объяснили: проблема возникла из-за внутриутробной аномалии развития головного мозга, но её причину выявить так и не удалось – генетика в норме, инфекций не переносила, спиртного не пила, никогда не курила. Врачи сказали, что мой стресс во время беременности к этому привести не мог.

Вот и живём теперь с таким диагнозом. Слава богу, интеллект ребёнка сохранен, мы рано обратились к специалистам, поэтому удалось избежать более серьёзных проблем. Сынок – красивый блондин с голубыми глазами, в него все влюбляются. Он ходит, учится говорить, только вот очень плохо спит, за почти три года я ни одной ночи не отдохнула нормально. Днём спать не могу – привычка, папино трудовое воспитание. Да и к тому же я ведь работаю с тех пор, как сыну исполнилось три недели. Бросить работу не могу и не хочу, она мною выстрадана, в неё вложено много средств.

В итоге сейчас я вымотана постоянными походами по врачам и процедурами. Сын часто болеет. В платный сад его не взяли из-за особенностей, ждём места в специализированном дошкольном учреждении. Я так устала, что просто не могу радоваться жизни, хотя всё не так уж плохо. Как бы хотела снова стать здоровой и счастливой, вернуться в то время, когда меня трудно было сломить.

Понимаю: меня подкосила череда испытаний, выпавшая на долю нашей семьи. Жалею маму, ведь болезнь не прошла для отца бесследно, сами понимаете, он тоже теперь инвалид, порой изводит её. Характер у папы и прежде был не сахар, а теперь тем более.

Я не в состоянии объяснить свои тревоги мужу. Когда он вечером приходит домой, не могу и не хочу улыбаться. У сына кризис трёх лет (как говорят врачи), капризничает, иногда просто ложится посреди дороги, отказывается идти. Взваливаю его на себя и тащу, а ведь в нём больше 15 килограммов.

Говорю мужу: мне нужны права и машина, но он считает, что я не создана для вождения. При этом и помогать не торопится, дома его постоянно нет. Не упрекаю, конечно, супруг работает, мы живём в относительном достатке, но и в свободное время он отсутствует, спортом занимается.

Тяжело всё время одной. Никогда не сижу сложа руки, готовлю, хожу с сыном в детские игровые центры, занимаюсь с ним, а если появляется свободная минутка – берусь за рукоделие. Времени на себя нет, никак не могу с этим смириться.

Прошу читателей: поддержите меня, поделитесь на страницах газеты рассказами о том, как справляетесь с неприятностями. Вдохновите меня на борьбу, помогите взять себя в руки.

Извините, что не подписываюсь, боюсь, меня и нашу семью узнают. Всем заранее спасибо.