Эх, дороги, дороги, треть жизни с ними связана! Сколько страхов я на них натерпелась, сколько аварий и кошмарных снов о них видела.

Эта история произошла в начале двухтысячных. Между двумя шоссе, ведущими к Москве, ближе к Кольцевой автодороге, была грунтовая «тропа» – узкий связующий перешеек. Дорогой её назвать язык не повернулся бы. Всего-то пять километров, из них два – совсем уже не дорога. Прямо в грязь уложены бетонные плиты, как раз на ширину одной машины, не дай бог с них съехать! По всей протяжённости «дороги», и слева и справа, – резкий обрыв. Попадёшь колесом – никто не вытянет. Кое-где – небольшие островки утрамбованного грунта, чтобы можно было разъехаться двум встречным автомобилям.

Раньше грунтовкой пользовались работники метеостанции, а по бетонным плитам ездила редкая военная техника закрытого аэропорта. Зимой через мёрзлое поле укатывали снежную трассу, но с весны для проезда оставалась только эта бетонка.

Конечно, нормальные люди едут по нормальным шоссе в объезд. А такие, как я, находят себе оправдание, чтобы проехать именно по этой «пересечённой местности», ведь всего-то пять километров.

Любителей рискнуть находилось не очень много, но все старались соблюдать неписаное правило: сначала выпустить выезжающих с «тропы» и уж потом соваться на этот «перешеек» самому.

Я на своей неубиваемой «шестёрке» заняла очередь. Впереди меня чёрная, немало повидавшая «Волга», перед ней – тяжёлый внедорожник. Выпустили последние встречные автомобили и потихоньку тронулись в путь.

Вдруг, когда родной «берег» скрылся из зеркала заднего вида, впереди показалась запоздавшая старенькая «Ауди». Торопится, сигналит, чтобы дали дорогу, отстал от своей колонны с «того берега».

Внедорожник отважно свернул с плит в грязь и с трудом объехал помеху. «Волга» проследовала за джипом и вплыла на островок слева, давая проезд недотёпе. Кое-как разминулись. Вздохнув с облегчением, «Волга» освободила островок и поплыла дальше.

Осталась я. Только хотела вслед за «Волгой» занять «островок безопасности», как «Ауди» проехала вперёд, перегородив мне путь, и решительно встала передо мной. Я тоже стою. Ездить задом умею, но ползти полкилометра по скользким плитам до «родного берега» мне не хотелось.

Показываю водителю, нагловатому молодому парню, – отъезжай назад и дай мне встать слева на безопасное место! Ему назад всего-то несколько метров. Но он ни в какую. Тогда показываю: отъезжай назад и вставай сам на островок, я проеду справа. Нет, ни с места.

Понимаю, ситуация для меня патовая. Джип с «Волгой» давно уехали, я вижу только их «спины». Моя судьба их не интересует. Сдавать назад себе дороже.

И тут – была не была! – решила стать стервой. То есть даже не так. С-т-е-р-в-о-й! Я тогда ещё не умела «включать блондинку». Достаю сигарету, закуриваю. Тоненький «Вог» не столько успокаивает, сколько придаёт мне наглости. Сижу, курю. Парень в «Ауди» – как в танке. Ну, сколько длится пара затяжек? Мысли мои лихорадочно мечутся, но внешне я абсолютно спокойна. Ещё затяжка…

Парень выходит из машины, подходит почти вплотную к моей «шестёрке», поднимает руку. Вижу пистолет. Сижу, курю. Он поднимает руку и стреляет в воздух.

Самой стало интересно: что же дальше? Даже страх замер в животе от любопытства. Парень кричит:
– Сейчас прострелю твой радиатор, х…р ты куда дальше поедешь!

Красиво, как мне тогда казалось, и ме-е-е-едленно затягиваюсь. В последний раз. Поднимаю глаза к зеркалу: надо ли подкрасить губы? И – о счастье, о радость и солнца свет! Ты ж мой красавец!

В зеркало заднего вида вижу, как с «моего берега» на меня движется «КамАЗ». Умом понимаю, что если меня сейчас на глазах водителя грузовика прострелят (или пристрелят), то на дороге останемся и я, и «Ауди». Ибо с «КамАЗом» шутки плохи, ему работать надо. Вон, как торопится, прессует ямы на полной скорости, и все неровности ему нипочём. Ему наши разборки лишь досадная помеха.

Видимо, это понял и водитель «Ауди». Сел в машину, завёлся и попытался – вот же идиот! – объехать меня с «правого борта», даже не подумав о спасительном островке. Притёрся ко мне вплотную, напоследок жалобно пискнув клаксоном: ну, сдай же чуть вперёд!

По краю плит, едва не срываясь с них, я доползла и зацепилась левыми колёсами за «островок спасения». Наконец объехала наглеца и, всхлипнув от радости, выехала на свободу!
Как уж «КамАЗ» с ним разбирался, я не видела.

Только выбравшись на твёрдый асфальт и отъехав на безопасное расстояние от «перешейка», остановилась. Запарковалась на обочине и позвонила с мобильного приятелю. Захлёбываясь от эмоций, давясь и смехом, и обидой, ещё не сознавая, в какую дурацкую ситуацию попала и как удачно из неё выбралась, рассказала ему эту историю. «Дураков на дороге много, – пожалел меня он. – Счастливо отделалась. Успокойся, всё хорошо, ты молодец!»

А вечером в весёлой компании друзей за лечебной рюмкой водки я со смехом ещё раз рассказала эту историю во всех подробностях. Друзья советовали мне тоже купить пистолет-пугач, положить его в бардачок для таких вот чудил, поменять работу, не ездить по злачным местам – да много ещё чего.

Но мой тогда ещё муж, выслушав, сказал:
– Сама дура.

Для него было важно лишь одно: кто у кого был помехой справа и какими бортами мы разъехались. Он, научившийся вождению, но знавший лишь теорию, так и не севший за руль и не научившийся водить, не смог понять, как это мы оба стали друг для друга помехой справа.

Он даже не мог представить, что в десяти километрах от Москвы есть такие дороги, на которых свои правила. Это правила взаимопомощи и выручки, вежливости и терпения. А уж кто из нас двоих в той истории был дурак – так не ему судить.

Сейчас эта территория стала Москвой. Дорогу из бетонных плит немного расширили, а на въезде и выезде из неё поставили ворота, по ширине и высоте рассчитанные только на легковушки. Спасительный «КамАЗ» в них теперь не протиснется. Проехать по дороге можно спокойно, но уже не так захватывающе.