Я довольно успешный человек, без материальных проблем. И мне всегда хотелось, чтобы дочь никогда не испытала того, что довелось мне в голодные девяностые. Мечтала, чтобы она росла буржуазной, сытой, залюбленной девочкой. Но не получается, и не знаю, что делать.

Дочь учится в очень серьёзном вузе, свободно болтает на двух языках, включая научную лексику. Почти профессионально играет на фортепьяно, голос роскошный. Плюс фехтование, женский футбол. Мусор выносит, с собакой гуляет. И всё было бы прекрасно, если бы не одно большое «но».

На фортепьяно дочь играет только на одном таланте, не прилагая никаких усилий для дальнейшего развития. Без её врождённого слуха и моих пинков лет пять назад всё пошло бы псу под хвост. Я оплачивала частную школу, отец оплачивает британский вуз.

Папа дочки – из хорошей семьи. Это талантливый, богом поцелованный, невероятно амбициозный и работоспособный человек. Мы с ним не живём вместе уже много лет, но ребёнка он очень любит. Скажу сразу: его имя весьма известно.

В какой-то момент я внесла папу в чёрный список в телефоне. Воочию лет пять его не видела, дщери велела разбираться с ним самостоятельно. И у них с папой началась война. Утешаю себя тем, что любому подростку важно ниспровергать авторитеты, – пусть ниспровергает папашин, лишь бы мамочку любила.

Периодически, когда необходимы серьёзные усилия, дочь пытается всё бросить. Но ей стыдно сказать в лицо многолетним преподавателям, что больше не будет заниматься, и стыдно информировать об этом отца. Пыталась воздействовать через меня – мамочка же всё простит, поймёт и всем остальным объяснит. Но я сразу дала понять, что разбираться с последствиями своих шагов девочке придётся самой. Однако сначала пусть выберет новый вуз, найдёт работу на время «простоя», а потом уже бросает что хочет.

И начались манипуляции: «Мама, ты меня не поддерживаешь», «Мама, ты в меня не веришь», «Мама, меня деньги не интересуют». Я в ответ орала так, что охрипла. Ясное дело, не интересуют, если полмира объездила за наш счёт. Тряпки одна дороже другой, карманных расходов никто не считает. Деньги у нас лежат в сейфе, и я даже не знаю, сколько дочь оттуда берёт. По первому её свистку приезжает папа и покупает всё, даёт деньги на любые хотелки. «Нет такого, чего он мне не даст, если попрошу», – говорит бедная девочка, измученная нашими угрозами. Понятно, что мои и папины деньги её не интересуют, булки растут на дереве, а единорогов тошнит радугой.

Отношение ко времени у дочери просто чудовищное. Её однокурсники успевают подрабатывать, в том числе и на очень трудной работе, например официантами. Моей дочке нет нужды подрабатывать, но она почему-то не успевает ничего.

Как выдернуть дочь из этой жуткой расслабленности? Я в её годы падала в голодные обмороки, поэтому «сытое детство» моего ребёнка – это для меня очень важно. А ведь в современном мире уже пора зарабатывать. Мало того, у девочки просто роскошные стартовые условия.

Я изучила много вариантов – дополнительную учёбу, работу, гранты. Есть миллион путей, уже насквозь вижу все возможные альтернативы и ходы. Расписала, как дочка через год жалких усилий может начать зарабатывать в интернете. У её отца сеть клубов в Москве и Лондоне, громкое имя. То есть оплачивать аренду и продвижение не надо. Я сразу, на коленке, набросала пять вариантов развития. Дочь кивала, восхищалась, но потом уходила в свой кабинет, и с хлопком двери из её головы улетучивалось всё, о чём я талдычила. Если она меня вообще слышала.

Но больше всего меня бесят пустые дочкины обещания. Она знает, что я всё равно её люблю, ну сорвусь иногда, наору – бывает. Главное, она всё время чем-то занята, можно подумать, прямо пашет по 18 часов в сутки на заводе, переутомляется, спит плохо. Живёт, как в замедленном действии.

Дочь далеко не вундеркинд. Получила родовую травму, отсюда сложности психоэмоционального развития. Было долгое домашнее обучение, до шестого класса. Именно из-за «домашности» появились быстрые результаты в развитии интеллекта, но социальное развитие заторможено. От чужих амбиций ей деваться некуда – если я знакома относительно небольшой горстке людей, то её отец известен всей стране, это на девочку само по себе давит. И либо она сейчас обуздает это чувство, либо мы с папой задавим её просто фактом своего существования.

Иногда ощущаю себя мамой-фашисткой на фоне обожания дочери со стороны бабушки и раздолбайства эгоиста-отца. Устаю и теряю силы. Иногда думаю: если стану давить на неё, требовать, что же это будет за жизнь? А если плюну, то всё пропадёт. Да, признаюсь, где-то допустила серьёзную ошибку в воспитании, но, может, смогу как-нибудь мягко вырулить, а не топором рубить?

Мы вырастили какое-то бестолковое поколение. Летом дочка пригласила в гости подругу из Калининграда. У той девочки четыре младшие сестры – две родные, две единоутробные. И она мне рассказывала какие-то сказки о феях, говорила, где она после своего техникума найдёт работу, а сколько будет зарабатывать – не знает и даже не думает об этом. Где и как жить – тоже без понятия. О своей маме горделиво сказала: «Ей так идут футболки и джинсы! Она умеет найти джинсы за четыреста рэ, а майки – вообще за сотню».

О том, что её сорокалетняя мама не хиппи и не антиглобалист, чтобы ходить в джинсах за четыреста рублей, тоже не подумала. Мир розовых пони!

Не поймёшь их, дурацких детей! Пару лет назад моя девочка принимала участие в светской вечеринке, о которой писали все СМИ. Но самой красивой, аристократической, тонкой, изящной барышней, от которой не отвести глаз, стала другая девочка. А недавно эта звёздочка призналась: чтобы стать лучше всех, она быстро, но мучительно сбросила вес. И сегодня страдает булимией и жуткой депрессией. Сейчас лечится, но, в общем, «жизнь рухнула».

Меня поразило это откровение. Всегда считала себя не самой глупой женщиной, но не заметила тогда надрыв и боль в той принцессе – я видела благополучное, умное и необыкновенно красивое чадо.

Как они живут, что с ними происходит? Понимаю, что я полоумная мать и фрик, но даже если мы живём рядом с детьми, дружим с ними, любим их, болтаем по душам – всё равно не видим в них ничего, кроме внешнего лоска, мало что знаем о них. А они в этом возрасте обычно в гробу нас видали и вообще ничего не хотят нам показывать. Мне кажется, я просто цепляюсь к дочке, чтобы разглядеть в ней «зоны спокойствия», которых пока не нащупываю.

Были мысли дать дочери дозреть, разрешить не поступать в вуз сразу после школы, позволить потусоваться, попутешествовать. Но она даже этого не сильно хочет, у неё невротическая амбициозность, от которой сама устаёт. Дочь не уверена в себе, поэтому бесится, ибо не справляется, просит помощи, но не пользуется ею, и потом бешусь уже я. Замкнутый круг.

Мы постоянно с ней обо всём разговариваем, вместе смотрим кино, обсуждаем книги. Она лет с двенадцати сидит за общим столом, к пятнадцати годам дочь научилась спорить со знаменитостями, которым за шестьдесят. Папа её просто боится, всем друзьям говорит: «Это она с виду зайка, а сожрёт вас – даже не заметите».

Нет, дочка вовсе не тихое задавленное существо, она властная и категоричная. Как ни странно, несмотря на всю свою апатию, видит себя великим учёным и очень богатой особой. Мечтает путешествовать. Ещё бы делала для этого что-нибудь системно, собака!

Да, я типичная тревожная мама. Мне уже давно надо дать израильское гражданство не по крови, а потому что я – «еврейская мама». И все деткины манипуляции – из-за закормленности и избалованности. Может, нужно просто меньше показывать любви и меньше давить? Ведь в итоге получается, что моя цель – как бы так надавить, чтобы выглядело, будто я этого не делаю.

С одной стороны, дочь ужасно амбициозна, и если её амбиции не реализуются, начнётся кошмар. Чтобы этого не произошло, надо работать прямо сейчас, причём по всем фронтам. Но дочь чересчур изнежена, чтобы свои мечты сделать реальностью, у неё слишком много «завтра». В детстве я читала ей Кэрролла, и она в курсе, что завтра не настаёт никогда, однако это не помогает. Дочь очень мало успевает сделать и в основном делает плохо. А когда это выясняется, впадает в депрессию.

Но если здесь и сейчас она не научится управлять своим временем и планами, то её облом будет жестоким. Это в гуманитарной сфере есть пространство для манёвра, а в точных науках и музыке нужно быть очень сосредоточенным человеком.

Я хотела вырастить нежную детку и вырастила. А теперь не знаю, в какое место пнуть эту розовую зефирку, чтобы очнулась. Если бы дочь хотела замуж – не вопрос. Но она же хочет быть одновременно Марией Кюри, Марией Каллас и четвёркой «Битлз». Но только не сейчас, а завтра.

Дочь далеко не модель – она нормальный подросток, которого не вытащишь из джинсов и который до сих пор не научился ходить на каблуках. Подаренные папой туфли складирует. Её отношение к противоположному полу меня тоже не на шутку тревожит. Я и на мягких лапах вокруг неё хожу: «Ну, может, N. тебе нравится?» И даже хамлю: «Ты вообще трахаться собираешься, дочь моя?» Никакой реакции – не влюбляется и не желает.

Девочка очень хочет успеха. Но она не понимает, что в успех нужно вложиться долгой системной работой, внезапно он ни к кому не приходит. Я боюсь, дочка недостаточно сильно бьёт лапками, отвратительно распределяет время. И хочу, чтобы она понимала, как в этом мире зарабатывают деньги, как строится работа, устанавливаются связи. Если она не желает делать околонаучный проект в интернете, который начнёт приносить деньги года через два, не хочет организовывать подростковые научные шоу в клубах (доходное дело примерно через год), пусть займётся чем-нибудь другим. Не может пока определиться с направлением будущей деятельности? Пускай при любой кафедре участвует в научной работе, чтобы через пару лет иметь хоть какой-нибудь индекс цитирования публикаций.

Есть ещё один жестокий момент, который дочь пока не осознаёт. После того как она окончит вуз, ни я, ни отец не дадим ей и дохлой мухи. Не оплатим учёбу за рубежом, не подарим ни одну из наших квартир. Учитывая, что девочка со своим кредо «деньги меня не интересуют» привыкла к определённому образу жизни, – может выйти крайне огорчительная история.

Поэтому я и не могу перестать её долбить, хотя пока и безрезультатно. Знаю, при первых серьёзных неудачах она всё бросает, но если протащить дочь за шиворот через эти неудачи, дальше всё идёт хорошо.

Хочу, чтобы дочь стала по-настоящему успешной. Потому что при амбициях моей девочки и при том, каких взрослых она с детства наблюдала вокруг себя, вряд ли ребёнок будет счастлив, разливая пиво в заштатном пабе в ожидании отцовского наследства.