СВЕЖИЙ НОМЕР ТОЛЬКО В МОЕЙ СЕМЬЕ Родня Года три они шли к нам потоком
Года три они шли к нам потоком
30.04.2012 00:00
Ничего себе дружеский поступок!

Года три они шли к нам потокомЗдравствуйте, «Моя Семья»! Часто, в том числе и в вашей газете, можно услышать драматические истории о русских девушках, вышедших замуж за парней с Кавказа и не сумевших найти с ними счастье. Помехой тому якобы религиозные и культурные различия, противоположные привычки и традиции. Но нигде я не слышал таких же историй о том, как не смогли жить вместе русский мужчина и девушка-мусульманка.

Я русский, а жена моя, с которой прожили мы в любви и согласии уже 60 лет (в сентябре будем отмечать), – дагестанка, даргинка. Вы скажете, в советское время религия значения не имела. Это в больших городах России, может, не имела, а по всем национальным республикам – от католической Литвы до мусульманского Узбекистана – ещё как! Да и в русских деревнях тоже. А потом – храмы и мечети порушить проще, чем традиции искоренить.

Моя Шамсият в свои 17 лет, когда мы сошлись, такая мусульманка была – ого-го, сейчас вот поспокойнее стала. А я, честно говоря, как был атеистом, так и остался. И ничего, нам это вовсе не мешало. Даже наоборот. Я по молодости легкомысленным был, мог порой, не подумав, поступить некрасиво, причинить кому-то боль. А Шамси, как я её до сих пор зову, для меня как камертон была. Вроде юная девчонка, опыта почти нет, но знание о том, что правильно, а что нет, она черпала из обычаев своей родины, из религии. Все мои проступки оценивались с точки зрения Аллаха. И неважно, что я в Аллаха не верил, Шамси добро и зло лучше меня чувствовала.

Первый урок я получил от неё вскоре после свадьбы. Умер Сталин, начали освобождать «врагов народа». И один из возвращавшихся домой из лагеря даргинцев откуда-то узнал, что в нашем доме живёт его землячка. Он нашёл нас и попросил о помощи – денег у него не было не то что на дорогу в Дагестан, но даже на еду. Я, чурбан, сперва подумал: пойди да заработай грузчиком, я и сам так подрабатывал после учёбы. Но Шамси, которая видела этого человека впервые в жизни, так на меня посмотрела, что у меня словно глаза открылись: я молодой, здоровый, сильный, а он десять лет в лагере гнил, инвалид практически. Прожил он у нас неделю, потом уехал и остался нашим другом на всю жизнь. Мы у него потом уже, гораздо позже, в гостях были и принимали нас как родных.

А первым его дружеским поступком было то, что от него каким-то образом другие освобождавшиеся узнавали о нас. И шли к нам года три, можно сказать, потоком. И дагестанцы, и азербайджанцы, и грузины, и русские, и мужчины, и женщины. Все неприкаянные. Кому надо было ночь переночевать, кому поезда дождаться, кому разыскать родственников – это из Москвы, конечно, было проще.

Многие ужаснутся: ничего себе дружеский поступок – сделал из вашей комнаты проходной двор для бывших зэков! А они ведь, хоть и не уголовники, но не все такие уж лёгкие люди: и ожесточённые, и полусумасшедшие, и запах от некоторых был не лучше, чем сейчас от бомжей в метро. И всех кормить надо! Но для Шамси вопросов не было – надо принимать всех несчастных, так Аллах велит.

Я как-то послушал её и научился принимать любого гостя не как обузу, а как дар. И действительно, столько историй они нам рассказали, столько судеб перед нами прошло, что просто мир в сто раз шире для меня сделался. Никакое образование, никакие книги столько мне не дали для понимания жизни, как эти люди. Больше, наверное, только родители и Шамси. Я бы сказал «Шамси и родители», но жена не поняла бы: старших надо на первое место ставить!

Много чего ещё в жизни было, но никогда ни традиции, ни вера не мешали нам любить и понимать друг друга. У Шамси вообще такая идея есть, что самая крепкая семья – это южная женщина и северный мужчина. Наверное, так.

Большое спасибо, что прочитали.

Из письма Евгения Петровского,
Москва