Стань как царь
19.07.2019 16:30
Очередная проделка Сулеймана

Стань как царьПожилая дама, сидевшая на скамейке рядом с одной из мам, с интересом наблюдала за ребятишками, возившимися в песке, и мысленно их характеризовала: «Этот – философ, аналитик, а может быть, просто зануда, вон как глубоко копает. А этот – творческая личность, – подумала она о мальчике лет пяти, сосредоточенно воздвигавшем башню. – Постройка тяжеловата, но прочна и не без шарма. Цветочками украсил башню, значит, способен к неожиданным и оригинальным решениям. Такие под внешней суровостью скрывают мягкую натуру».

– Мальчик, как тебя зовут? – спросила она у «строителя».
– Его зовут Сулик, – ответил за того «копатель».

Смерив товарища недовольным взглядом, «строитель» поправил:
– Меня зовут Сулейман. У меня свой язык есть, сам отвечу.
– Хорошо-хорошо, не ссорьтесь, – засмеялась дама. – Вижу, Сулейман, личность ты незаурядная. А кем хочешь стать, когда вырастешь?
– Солдатом.
– А я буду художником, – вмешался «копатель».

Забегая вперёд, скажу, что не Сулейман, а «копатель» – Натик – стал офицером, а «созидатель» – директором собственного оформительского предприятия. Прогноз женщины оказался верным.

– Наверное, Сулейман, у тебя папа военный? – продолжала женщина.
– У него нет папы, он их бросил, – снова вмешался «копатель».

Женщина пожалела о своём вопросе и сделала пареньку замечание за бесцеремонность:
– Нельзя быть таким злым, вы ведь друзья!
– Он не злой, он дурачок, – абсолютно невозмутимо ответил Сулейман. – Ну и что, нет папы? Зато у меня две мамы.
– Сам дурачок! Одна мама, а другая – бабушка, – снова съязвил «копатель». – А я, когда вырасту, женюсь на твоей сестрёнке.
– Бабушки бывают у Красных Шапочек, а у людей – мамы. А ты, когда вырастешь, женишься на своём хомячке.

Такого оригинального суждения от маленького мальчика женщина не ожидала. Да, он очень независимый и самолюбивый.

– Знаешь, Сулейман, у тебя хорошее имя, – попыталась вновь остановить спор и сгладить неприятный момент незнакомая дама. – Так звали одного древнего царя. Он был очень богатым и мудрым, все ходили к нему за помощью и советом. Раз ты носишь его имя, постарайся быть таким же, когда вырастешь.
– Я постараюсь, – не прекращая возню со своими башнями, ответил мальчик. – А сейчас есть цари?
– Конечно, сколько угодно, – ответила дама. – Только они не так мудры, хотя и очень богаты.

Когда родители Сулеймана разошлись, ему не было и пяти лет, и он не мог понять, почему папа даже не звонит. Сулейману сказали, что тот уехал надолго в командировку. Но товарищи по песочнице не дремали, и все кухонные разговоры, которые им удалось подслушать дома, на свой лад пересказывались на детской площадке.

Однако вопросов маме и бабушке Сулейман не задавал, возможно потому, что отсутствие отца с лихвой восполнялось любящими заботливыми родственниками. А может быть, не хотел услышать сладкой лжи или горькой правды. Мальчик он был очень общительный и контактный, но твёрдость проявлял везде и во всём. «Я сам!» – таков был его ответ на предложение любой помощи или подсказки. За это дома его дразнили Ясамом.

На спор Сулейман мог учудить любое озорство. Так, в шесть лет, поспорив, напился из грязной лужи. Козлёночком, конечно, не стал, но брюшным тифом заболел. Правильный диагноз был поставлен лишь на восемнадцатый день, и мальчик чуть не умер. Но бог миловал! Свой шестой день рождения Сулейман встретил в детской инфекционной больнице исхудавшим до дистрофического состояния, ведь третий месяц ему ничего не разрешали есть, кроме рисового отвара с кислым молоком, да и то не более двухсот граммов в день.

Там, в больнице, он вдруг попросил маму:
– Скажи папе, чтобы пришёл, вдруг я умру.

25-летняя мамаша едва не разрыдалась при ребёнке. Столько недетского смирения с судьбой было в этих словах! Через общих знакомых до отца ребёнка довели его просьбу, но тот не пришёл навестить мальчика.

Через два дня Сулейман спросил у мамы:
– Ему сказали?
– Да, – коротко ответила мама, боясь следующего вопроса, но его не последовало.

С тех пор и до сего дня Сулейман больше никогда об отце не говорил и не спрашивал. Понял: раз не пришёл, значит, сын ему не нужен.

Сулейман был оригинален во всём, даже свою неприязнь выражал очень необычно. Например, не любил толстую соседку Тамару Филипповну, которая раздражала его болтовнёй и необъятными телесами.

– Это у стула под вашей тяжестью случился выкидыш, – сострил он однажды, когда стокилограммовая Тамара Филипповна заорала пожарной сиреной, увидев выползавшего из-под стула здоровенного таракана.

В другой раз, когда Тамара Филипповна жаловалась бабушке Сулеймана на боль в суставах и сетовала на отсутствие «змеиного яда», имея в виду мазь, мальчик, окинув её презрительным взглядом, посоветовал:
– А вы, Тамара Филипповна, укусите себя сами.

Она его тоже не любила и за глаза называла безотцовщиной.

– Нахал твой внук, Сара, – возмущалась Тамара, – и невежа!

Это была неправда. Сулейман рос очень услужливым и внимательным, всегда со всеми здоровался первым, помогал другим соседкам нести тяжёлые сумки, выполнял их просьбы сбегать за хлебом или отвести малышей в детский сад. Тамара Филипповна оказалась исключением – её он презирал и не мог этого скрыть, за что получал нагоняи от взрослых. По правде сказать, Тамара была женщиной и в самом деле неприятной: сплетница, лгунья, жадина. Но старших всё-таки полагалось уважать.

Неуёмная энергия Сулеймана, интерес ко всему, что скрыто, постоянно искали выхода. Если мальчику говорили, что его ударит током, он должен был в этом убедиться, сунув что-нибудь в розетку. Если предупреждали, что обожжётся, коснувшись раскалённого утюга, он и это хотел проверить.

Так, набивая шишки, проверяя основательность запретов, заставляя уважать его мнение и мириться с озорством, Сулейман и подрастал. Способности к учёбе имелись, но он был неусидчив и не слишком старателен. Его хорошие отметки скорее являлись следствием учительских симпатий к смышлёному, симпатичному и уважительному мальчику, а не объективными показателями.

Друзей у Сулеймана было много. В пятнадцать лет он начал дружить с одноклассницей, внимания которой долго и упорно добивался. Товарищи отговаривали: ничего не выйдет, она с характером, тебе не по зубам.

– Получится! А когда мы поженимся, у нас будет три сына, – смеялся он в ответ.

В это трудно поверить, но так и случилось. Сулейман оставил учёбу в Нефтяной академии на втором курсе и в тот же год поступил в университет, где училась его девушка. Домашние узнали об этом уже после того, как парня туда зачислили, и едва оправились от шока после его очередной проделки. Слава богу, смог вновь поступить, а если бы нет?

Заплаканных бабушку и мать он успокаивал очень своеобразно:
– Огурчики бы солить вашими слезами. Не встревайте, прошу вас, я знаю, что делаю.

Взрослая жизнь Сулеймана совпала со сложными временами общественных перемен. Продолжалось набивание шишек на пути к цели, о которой никто, кроме него самого, не знал. К счастью, судьба оказалась благосклонна к мальчику, росшему без отцовской поддержки: к 25 годам его старание и упорство были вознаграждены, и он стал директором собственного предприятия. В тот же год сыграл свадьбу с Арзу, бывшей неприступной одноклассницей.

Тёплым июньским вечером 2003 года перед светофором на Тбилисском проспекте остановились рядом два автомобиля: «стонавший» от старости бежевый «жигулёнок» с жёлтым знаком «Такси» на крыше и роскошный новенький «Мерседес». За рулём такси сидел мужчина лет 55, такой же потрёпанный, как и его машина.

С интересом рассматривая «Мерседес», он вдруг остановил взгляд на водителе. Руки его задрожали, и он никак не мог справиться с переключателем коробки скоростей, чтобы тронуться с места, когда загорелся зелёный: за рулём роскошного «Мерса» он увидел себя, но тридцатилетнего.

«Мерседес» плавно двинулся с места, как огромная белая птица, унося троих маленьких мальчиков на заднем сиденье и красивую молодую женщину с изумрудными серёжками, сидевшую рядом с водителем.

Что заставило задрожать руки таксиста? Вспомнил ли он тот сентябрьский день, когда не отозвался на просьбу маленького сына и не навестил его в больнице? Подумал ли о переживаниях мальчика, мечтавшего почувствовать отцовскую ладонь на своём горячем лбу? Представил ли, сколько скрытой зависти могут вызывать сверстники, свесившие ноги с папиных плеч и катающие паровозик на отцовской макушке? Вряд ли.

А Сулейман не узнал отца, который ни разу за 25 лет не обнаружил себя. Да если бы и узнал, не остановился бы, ведь это совершенно чужой ему человек.

Возможны ли в наши дни сказки о Золушках и Коньках-Горбунках? Поверьте, да. Нет более достоверной истории, чем эта. За исключением несущественных мелочей, в ней нет вымысла. Потому что Сулейман – мой сын.

Гюльшан ТОФИК-гызы,
Баку
Фото: Depositphotos/PhotoXPress.ru

Опубликовано в №28, июль 2019 года