В женской палате смотрят сериалы по переносному телевизору, потом их обсуждают. Стрекочут о своём, девичьем. Вышивают, вяжут салфетки, только из хлопчатобумажных ниток: шерстяные запрещены под угрозой выписки! Делятся узорами.

Одна хозяйственная бабушка с загипсованной, бережно уложенной на стул ногой перебирает ворох дырявых мужских носков. Попросила домашних принести – чего зря время терять. Вздевает очередной носок на деревянный грибок, надвинув на нос очки, штопает. Равнодушна к насмешкам соседок.

– Бабуль, они хоть чистые?
– Ты бы ещё мужицких труселей притащила, нам на всеобщее обозрение!

Здесь, в женской палате, медсестре Анюте можно расслабиться, немного отдохнуть, присев на коечку, слушая милую воркотню. Женщины то грустно вздыхают и примолкают, думая о своём, то заливаются неудержимым колокольчиковым смехом. Делятся историями:
– Эх, девки, что ни говорите, а женский век короток. Не успеешь оглянуться – старуха. У меня как вышло: сама у себя «обнаружила» на яичнике кисту, в справочнике симптомы вычитала. Нынче больные грамотные пошли. Побежала в поликлинику, там врач на УЗИ посмотрел и говорит: «Какая ещё киста, там ей и поместиться уже негде. Возраст, матушка. Яичник весь ссохся, как червячок». И показывает скрюченный мизинец. Хам! Так бы и сказала в лицо, да мне к нему ещё ходить и ходить, он один на весь район. Он потом на своём медицинском птичьем языке что-то добавил: диагноз, наверное. Попросила сказать, что за болезнь, – только посмеялся. Хорошо, у меня запись осталась, я ведь к врачам без включённого диктофона в мобильнике не хожу.

Женщина с непонятным диагнозом довольна своей сообразительностью. Искательно улыбается Анюте:
– Вы же на доктора учитесь? Переведите, а? – и включает функцию «воспроизведение».

Диктофон выдаёт:
– Сенектус инсанабилис морбус эст. Диктум ацербум.

Анюта дважды прослушала. Всё ясно: «Старость – неизлечимая болезнь. Горькая правда». Но не хватало ещё переводить дотошной пациентке этот прикол молодого узиста. Отрицательно качнула головой, пожала плечами – не знаю, мол.

Сельская жительница с соседней койки, пригорюнившись, поддакнула в тему: ей 56 лет, уже давно в постели ничего не надо. А мужик только во вкус вошёл, неуёмный, и ночью ему мало, и днём. Достал, хуже горькой редьки.

Палата, где большинство женщин – одинокие, оживляется: такое добро пропадает, такой дефицит! Тут же предлагают организовать семейный салон интим-услуг. Жену – на бухгалтерию и на кассу.

– Давайте, девки, карандаш, в очередь записываемся, Чур, я первая. Только тариф чтобы божеский был. И скидки постоянным клиенткам, и бонусы, и всё такое.

Дружный хохот.

– Постойте, нужны же визитки. Как его у тебя зовут? Гена? М-да, не очень, без рабочего псевдонима не обойтись. Предлагаю «Могучий Артур». Или «Безумный Макс».

Кто-то из послеоперационных, держась за живот, стонет:
– Ой, умру, бабоньки, прекратите, сейчас швы разойдутся!

Анюту окликают из мужской палаты, и она с сожалением покидает весёлое общество. Нет, думает она, этим женщинам пока точно не грозит неизлечимая болезнь, названная юным доктором.