«Верю, и всё!»

Иннокентий Смоктуновский вспоминал: «Я, может, и жив только потому, что верую в Господа. Я через все тяготы войны прошёл, когда со мной только смерти не было, она просто случайно мимо прошла. Он, наверное, берёг меня для каких-то маленьких моих свершений – Мышкина, Гамлета, Чайковского, Деточкина, царя Фёдора… До войны я жил у тётки, мне было шесть лет, в какой-то праздник она дала мне тридцать рублей: «Пойди в церковь, отдай на храм». Тридцать рублей! Я помню, они были такие длинные, красненькие. Я не знал тогда, что существовали тридцать сребреников, и тётка, хотя и верующая, этого не знала, Библию тогда нельзя было держать, за это карали. А мороженое, которое я так любил, стоило двадцать копеек. На эти деньги года полтора можно есть мороженое! Нет, не отдам я тридцать рублей каким-то тётям и дядям в храме. И с зажатым кулаком я оказался около церкви. Зашёл внутрь, там было так красиво, я стоял весь разомлевший, а потом легко подошёл к служителю и сказал: «Возьмите на храм, возьмите, пожалуйста». Без веры человек не вышел бы из леса, хрюкал бы, выл… Свинья – это хорошо, но всё-таки разума у неё нет, а у нас помимо разума есть и душа».

Алексей Петренко – один из немногих наших больших актёров, чьё имя народная молва давно и крепко связала с православием. Петренко не просто ходил в церковь, а жил как христианин. Был невероятно трудолюбив, по-настоящему глубок, одинаково любим коллегами и зрителями, при этом в скандалах не замечен.

Он вспоминал: «Я же продукт советский, нас же запугали всех, поэтому и в Ленинграде, где долго жил, я в храм редко ходил. Там знали меня. Ведь докладывали, доносили: мол, ходит в церковь. Поэтому в церковь я ходил на гастролях. В других городах меня не знали, поэтому спокойно ходил. А когда в другие города с театром приезжал, всегда ставил иконку и свечку на стол. И вот один зашёл, посмотрел; второй зашёл, увидел; третий… И меня вызывает парторг: «Как, вы у себя в номере держите иконы? Как так?» И такое бывало. Поэтому, к слову, к своему духовнику я пришёл уже в возрасте… Я никогда не задумываюсь, не пытаюсь анализировать. Я верю в Бога – и всё! Верю! Отчего это происходит, почему, я не пытаюсь осмысливать. Пушкина люблю, Лермонтова, Юрия Казакова, Валентина Распутина, Евгения Носова. Хоть это и мирское, но есть у них нечто глубинное, духовное, благородное. Я думаю о Боге, о том, что люди должны жить объединённо. Думаю о православии. Учу церковнославянский язык. А то придёт человек в мир иной, попросят его там молитву прочесть, а он и не знает, как это сделать. Насколько сил хватает, думаю и о своих близких. И о том, чтобы, когда я уйду туда, не оставить здесь после себя ничего стыдного».

Алексей Баталов был воцерковлённым человеком, молился, ходил в храм, причащался Святых Христовых Тайн. Первые, ещё смутные впечатления о Боге он получил в детстве: «Путь к вере начинался для меня с живых впечатлений детства – самых ранних. Бабушка была верующий по правде человек – лёгкий, добрый. Поэтому церковные праздники у нас, пусть дома, пусть закрыто, но были. Не во всех домах и Пасха, а у нас, как бы ни было нище, бедно в разные времена, она всегда праздновалась. К счастью, церковь напротив нас была открыта. Поэтому на праздник мама пойдёт туда постоять, а я – рядом. Так всё и шло понемножечку. Я стараюсь верить в Бога. Это единственное, что не «перестраивается», остаётся постоянным».

Потом чувство веры стало расти в годы войны. Алексею тогда было 13 лет. В разных деревнях, куда ни переезжала его семья на поселение, все люди были верующими. Баталов вспоминал: «О православии мне не просто рассказывали – я жил в окружении верующих людей и общался с ними. Но глубокое осознание себя православным христианином произошло позже».

Допустили москвичей

Некоторые актёры не просто верят, но и идут дальше в своей вере. После ролей в фильмах «Несовершеннолетние» и «Последний шанс» Леонид Каюров (сын народного артиста СССР Юрия Каюрова) был самым заметным актёром своего поколения. Те его роли выходили далеко за рамки образов «трудных подростков», чувствовалось, что на экране – личность. И во взгляде героев молодого актёра видна была способность на решительный поступок.

Леонид Каюров рассказывает: «Многие люди пришли в церковь через поиск смысла жизни. Всё, что нам преподавали, чему мы учились… Я начал понимать: за этим что-то ещё должно быть. Конечно, большое влияние оказали на меня книги, которые я прочитал, люди, с которыми встретился. В школе у одноклассницы была Библия, я попросил почитать. Я выписывал из Священного Писания цитаты в рукописный журнал. Однажды – было это в девятом классе – листочки с какими-то цитатами приклеил на стенд, где размещалась классная стенгазета. Конечно, был скандал, но всё замяли. Правда, всё это было тогда не слишком серьёзно, это связано с юношеским протестом. Ещё когда учился во ВГИКе, недалеко от института открыл для себя действующую церковь Тихвинской иконы Божией Матери, заходил туда, но буквально на несколько минут, ведь что там делать – не знаешь, молиться не умеешь. Постоишь и уйдёшь… Но вот так как-то исподволь, постепенно, незаметно благодать призывала».

Первую попытку поступить в семинарию он предпринял ещё в 1985 году, ездил в Сергиев Посад, тогда Загорск, но понял, что поступить невозможно, ещё время не пришло. Лишь в 1989-м разрешили принимать людей с высшим образованием, москвичей. И на курсе практически все люди были с высшим образованием – гуманитарии, технари, врачи. Из актёрской среды, правда, один Каюров.

Леонид Каюров окончил духовную семинарию, уже много лет служит диаконом в храме Архангела Михаила при клиниках на Девичьем Поле.

Я – мать священника

Владимиру Заманскому принесли известность роли в фильмах «Человек без паспорта», «Проверка на дорогах», «Вылет задерживается», а его жену Наталью Климову зрители запомнили по роли Снежной королевы из экранизации сказки Андерсена.
Супруги ушли от мирской жизни в 1998 году и посвятили свою жизнь Богу. Говорят, таким образом они пытались замолить грех, совершённый ещё во время учебы в институте: тогда Наталья сделала аборт, после чего не могла иметь детей. Кроме того, взгляды на жизнь их заставила пересмотреть изменившаяся реальность. «Россия сейчас находится на изломе, но одни идут к Богу, а другие – к сребролюбию, измеряя жизнь количеством денег. В современной Москве мы бы жить не смогли», – говорит Владимир Заманский.

Супруги поселились в Муроме и регулярно посещают храм. Наталья объясняет: «Теперь мы живём вдали от греховной суеты и ничего лучшего для себя не желаем».

А вот для Екатерины Васильевой религия в своё время стала спасением. Её бывший муж драматург Михаил Рощин признавался: «В каких только клиниках она не лечилась, ничего не помогало. Но встретила священника отца Владимира, который помог ей вылечиться от алкоголизма. Думаю, она искренне стала верующей, иначе бы ничего не получилось».

В 1993 году актриса ушла послушницей в Толгский монастырь. Позже стало известно, что служит она в московском храме Софии Премудрости Божией в Средних Садовниках казначеем. Духовным наставником Екатерины Сергеевны был отец Владимир Волгин. Но актриса на постриг так и не решилась и позже снова начала сниматься в кино.

Она рассказывает: «Знаете, многие люди раньше, когда Россия была страной верующей, отвечали на вопрос: «Кто вы?» – «Я – православный христианин». Это суть человека и сверхценность. Если брать по такому счёту, то на вопрос «Кто я такая?» я отвечу: «Мать священника» (сын Екатерины и Михаила Рощина – Дмитрий Рощин, ныне протоиерей, настоятель храма Святителя Николая на Трёх Горах). Это в моём биографическом роду – вершина, и не моя заслуга, а дарованная Господом благодать. Сейчас, подходя к концу своей жизни, я понимаю, что человек свободный – это только верующий человек. Свобода – это результат того, что человек становится независимым от светских привычек и условностей. Человек свободен в Боге, во Христе».

После прихода к вере Екатерина Васильева более избирательно относится к ролям. Разрешение на съёмку в новом фильме, по её признанию, всегда спрашивает у своего духовного отца.

Травка сквозь бетон

Народный артист России Евгений Миронов вспоминает, что в детстве над кроватью у его тёти висело два изображения: одно – Ленина, а другое – Иисуса Христа. Поэтому к вере он пришёл сам, в девятнадцать лет. Поступил в Школу-студию МХАТ… В Москве надо было выживать – и в смысле денег, и в смысле профессии, и, самое главное, в духовном плане. Ведь столица – большой враждебный мегаполис, а будущий актёр всегда был домашним ребёнком. Половина однокурсников – дети известных родителей. Остальные смотрели на него как на конкурента (Миронова приняли с испытательным сроком, по окончании которого он должен был занять чьё-то место на курсе). Контакта со сверстниками поначалу не было вообще, поэтому приходилось тяжело. И в девятнадцать лет Евгений крестился. И настоял, чтобы вместе с ним крестились мама и сестра.

Актёр говорит: «Важным этапом для меня стала первая в жизни поездка в Оптину пустынь. Мне тогда было тридцать три года. Говорят, в этом возрасте в жизни всегда что-то меняется. Но я понимал, что надо менять это «что-то» самому, и поехал в Оптину пустынь, чтобы поговорить с отцом Илией. Это был момент какого-то всеобщего кризиса: и творческого, и духовного, – я чётко осознавал, что мне необходима встреча именно с ним. Но меня к нему долго не пускали, пришлось перелезть через забор и тайком пробраться к домику, где была келья старца. Эта встреча перевернула меня. Он говорил так, как если бы был грешнее меня в тысячу раз, как если бы он в тысячу раз более меня сомневался. Я был просто потрясён всем происходящим: впервые я общался со священником, который переживает за весь мир и за весь мир молится. В эти полчаса я чувствовал нечто необыкновенное. По форме это, конечно, не исповедь, но по важности и глубине этот разговор стал для меня чем-то очень значимым».

«Любить Россию и быть вне православной веры, быть не со Христом – нельзя». Это главный личный ориентир для режиссёра Никиты Михалкова. Только верующий человек может во всей полноте почувствовать, воспринять Россию, передать это своё ощущение другим.

Он убеждён: «Можно выжигать веру калёным железом, можно сажать людей в тюрьмы, убивать священников, взрывать храмы. Но история нашей Родины показывает, что православие как основа нравственных устоев и быта России – как травка сквозь бетон – всё равно прорастёт. Когда у тебя есть внутреннее ощущение, что ты находишься под сенью веры, которая была основополагающей силой жизни и духа для сотен поколений, живущих и живших на этой земле, – тебе это должно давать энергию. И я свято верю, что любой человек, пытаясь понять, кто он и откуда, неизбежно придёт к вере. Ведь на вопрос «Как жить?» ты можешь получить ответ, только задав себе вопрос «Зачем?». Не раньше. Поэтому росток веры всё равно пробьётся».