СВЕЖИЙ НОМЕР ТОЛЬКО В МОЕЙ СЕМЬЕ На что жалуетесь Как я заболел малярией и заработал на этом
Как я заболел малярией и заработал на этом
10.10.2019 19:48
Как я заболелОбманываю, конечно. Как можно на малярии заработать? Просто заголовок такой завлекательный. А с другой стороны, не совсем обманываю. В общем, в 2000 году мы с приятелями отправились в Африку на попутках.

Я только окончил институт и радовался такому отличному приключению. Денег у меня не было, но в 20 лет об этом не думаешь. Продал свой компьютер и рассчитывал – на первое время хватит, а там как повезёт.

Мы проехали через Турцию, Сирию, Иорданию, Египет, Судан (он тогда одной страной был, а не двумя, как сейчас) и въехали в Эфиопию.

Уже на юге Судана почувствовал недомогание. Страна бедная, есть нечего, воды бутилированной нет, обычную вскипятить негде. Порой приходилось пить воду из Нила, коричневую от грязи. Однажды попробовал некипячёного молока, просто очень ему обрадовался. Представляете, целыми днями пил какую-то мутную дрянь, а тут настоящее молоко! Но лучше бы ограничился водой. В молоке бактерий оказалось ещё больше.

Судан жаркий, пустынный, а на севере Эфиопии начались горы, леса, дожди и туманы. В реках плавает паразит шистосома – не знаю, как она выглядит, но в такой воде даже купаться нельзя, не то что пить. Вскипятить неимоверно сложно: ни электричества, ни газа, ни даже дров – все палки в лесу сырые. Сами эфиопы покупали уголь, полдня раздували огонь картонкой и нагревали крошечный чайник. Потом за пять минут выпивали чай и ставили заново. От души не напьёшься.

В лесных туманах водился зловредный малярийный комар, который меня и укусил. Но узнал я об этом не сразу.

Дороги в Эфиопии – грязевые колеи, человеку по грудь. Джип не проедет, но грузовики пытались. Наш автостоп оказался своеобразным. Голосуй, не голосуй – никто тебя в тумане не разглядит и не остановится. Грузовиков мало, один упустишь, потом полдня ждёшь или пешком бредёшь по горам. Чтобы остановить грузовик, мы с приятелями находили бревно потолще и клали поперёк дороги. Пока водитель и его помощники бревно оттаскивали, мы успевали забраться в кузов.

Там уже сидело два десятка пассажиров, закутанных в одеяла. Это только кажется, что в Африке жарко. Бывает так холодно, что прямо дрожишь. У эфиопских мужчин всегда с собой палка. И от зверей можно отбиваться, и от жуликов, и опираться при ходьбе удобно. В грузовике эти палки держали вертикально, на них накидывали тент, и получался коллективный зонт, очень практично.

Но ехать с комфортом не получалось. Через каждые 10–20 километров грузовик застревал в грязи, приходилось выпрыгивать на землю, впрягаться в ремни и тянуть его на себе. Километр тянешь, десять едешь, потом снова тянешь.

Из еды доступна только инжера – пресный блин из зёрен растения вроде сорго, у нас из него силос для рогатого скота делают. На инжерной диете эфиопы худые, поджарые и выигрывают все соревнования по бегу. Но в тяжёлой атлетике у них нет шансов, на одном силосе сил не наберёшь.

До эфиопской столицы Аддис-Абебы я добрался измученным и больным. Поселился в католическом монастыре у итальянских монахов. Мне выделили келью, в которой я надеялся отлежаться и поправиться. Почему у итальянцев? Ну, я ко всем заходил – и в православные церкви, и в армянские, и даже в мечеть. Никто не пускал. Не идти же в гостиницу за 50 долларов за ночь? Это почти месячный бюджет поездки. А итальянцы пустили, денег не брали и даже кормили каждый день.

Оказалось, у меня тропическая лихорадка, как в романах Жюля Верна и Фенимора Купера. Теперь больным героем был я сам, лежал и трясся. Натягивал на себя одеяло, становилось жарко, сбрасывал его и тут же замерзал. Казалось, будто проваливаюсь внутрь кровати и лечу вниз. И слышно, как ангелы поют на итальянском. Или это у меня в ушах звенело?

Узнал – в российском посольстве всем желающим проводят вакцинацию от менингококка. Решил, что лишним не будет. Выбрался из монастыря и приковылял к посольству, но чувствовал себя плохо. Врач посоветовал мне отказаться от прививки и посидеть на лавочке в консульском дворе. Я сел. Потом лёг. Потом упал под лавочку, где меня и нашли. Ответить, что случилось, не мог, только молча открывал рот. Меня повезли в госпиталь.

В Аддис-Абебе был отличный госпиталь, который построили в советское время, работали там наши специалисты. Вот только теперь он стал коммерческим и очень дорогим. За меня поручилось посольство, и меня взяли на лечение – на три дня. Нашли целый букет болезней: амёбиаз, брюшной тиф и малярию. Поздновато я обратился. С другой стороны, как раз вовремя – ещё несколько дней, и можно было уже не приходить.

Назначили мне капельницы с физраствором, сбили температуру, поставили на ноги и выписали. Три дня я гулял по городу, даже успел сделать визы следующих по маршруту Кении и Танзании. Но потом приступ вернулся. Опять малярийная лихорадка, и снова я едва живой.

Мои приятели держали совет: что со мной делать? Везти в посольство неудобно. Оставить так – опасно. Сунули моё тело в такси и повезли в больницу. Там нашли каталку, положили на неё и покатили в кабинет главврача. Но русский врач заупрямился:
– А кто за него платить будет? Я за свой счёт лечить должен?
– Вы же клятву Гиппократа давали! – кипятились мои товарищи и заталкивали каталку в кабинет. – Это ваш больной, вы его не долечили.
– Мой больной? – возмущался врач и выталкивал каталку обратно в коридор. – Это я его, что ли, в Африку притащил?

Они толкали меня туда-сюда некоторое время, но силы были не равны, приятелей собралось много, а врач один. Нехотя он оформил меня ещё на три дня.

В очередной раз выйдя из больницы, я понял: ехать дальше не могу. Вдруг снова приступ случится, кто меня вылечит? Нужно возвращаться домой. Но как? Прямой рейс «Аэрофлота» из Эфиопии отменили, да и денег на билет нет. Решил, что поеду автостопом, но уже в сторону дома, всё полегче будет.

Посмотрел карту: что там по пути? Джибути, Йемен, Оман, Иран, Армения, Грузия, а там уже рукой подать. За месяц-другой доберусь. Пошёл за визой Джибути.

– Может, вы террорист? – засомневались в консульстве Джибути. – Вдруг у вас бомба в рюкзаке. Принесите справку из российского консульства, что не террорист, тогда и о визе поговорим.

Отправился в российское консульство:
– Дайте справку, что я не террорист.
– Мы откуда знаем? – удивились там. – Если не террорист, зачем тебе в Джибути, да ещё и в Йемен? А если больной и домой возвращаешься, то, конечно, поможем. Отправим тебя «Аэрофлотом».
– Так ведь «Аэрофлот» из Эфиопии не летает.
– А ты доберись до страны, откуда летает, и там тебя бесплатно заберут.

Снова посмотрел на карту, только два варианта – Египет и Эмираты. Распорол джинсы, в которых были зашиты доллары, спрятанные от грабителей. Поменял их на мешок мятых эфиопских быров, купил билет в Эмираты.

В аэропорту Дубая я застрял. В город не выпускают, рейс «Аэрофлота» через полтора дня, а у меня больше ни копейки. А вокруг всё такое роскошное. Шейхи арабские важно ходят с охотничьими ястребами на плечах, за ними закутанные жёны едут на электромобилях и подведёнными глазами сверкают. Публика вроде меня тоже попадается – бангладешцы, пакистанцы, малайцы. В проходах лежат, за скамейками и кадками с пальмами. Жуют чего-то.

Надо бы шейхам продать что-нибудь ненужное, думаю. Открыл рюкзак, роюсь, вдруг вижу мешочек с монетами. Я их с собой в Африку брал на сувениры, чтобы хорошим людям дарить. Юбилейные советские рубли с Лениным, их тогда старьёвщики недорого продавали.

Я подходил к арабам и заводил разговор издалека:
– Вы говорите по-арабски?

На такой вопрос ни один араб отрицательно не ответит. Первое «да» получил – считай победил. Важное правило уличного торговца. Теперь можно предлагать «купите Ленина!». Я знал немного арабских слов, их хватало, чтобы рассказать мою историю: проехал из России через Ближний Восток и Северную Африку, заболел малярией и теперь возвращаюсь домой. А Ленин – не просто монета, это оберег против мирового империализма. И молодёжи помогает учиться, учиться и ещё раз учиться.

Цену я не называл. Сколько шейхи за Ленина предлагали, на столько и соглашался. За день наторговал на огромную для меня сумму – почти 150 долларов.

Домой летел с деньгами. В самолёте рядом со мной села пара румяных отдыхающих, возвращавшихся с курорта. Они были упитанны и слегка вжали меня в иллюминатор.

– У меня малярия, – сказал я им. – Но не бойтесь, она не заразна. Если только в салоне самолёта не летают комары.
– Выздоравливайте, – испуганно сказали соотечественники.

И пересели на другие места, не притронувшись к принесённой им еде. Пришлось съесть три порции.

Дома, в Петербурге, пошёл в поликлинику.

– Что-то вы такой жёлтенький, заболели? – спросила женщина-врач.

И отправила меня в инфекционную Боткинскую больницу.

Явившись туда, сказал в регистратуре, что у меня малярия.

– Посидите, – указала на банкетку сотрудница в белом халате и куда-то убежала.

Через 15 минут примчалась целая бригада с кроватью на колёсах.

– Вы не видели, тут больного с малярией привезли? – крикнули они мне.

Я признался, что пришёл сам. Меня уложили и повезли. Но в пути сотрудники по одному исчезали, и в конце концов осталась одна молоденькая медсестра. Она докатила каталку до высокого поребрика и там встала. Пришлось мне слезать с каталки, перетаскивать её через поребрик, потом ложиться снова и ехать дальше.

– Э, брат, у тебя тропическая малярия четвёртой степени, очень редкая. Странно, что ты выжил, – с восхищением сказал врач. – За год во всей России только двадцать случаев малярии было. Отлично, станем тебя изучать. И вылечим, не сомневайся!

Целыми днями ко мне ходили делегации профессоров, военных врачей и студентов. Симпатичные студентки приносили фрукты и писали по мне курсовые и дипломные работы.

– Вот здесь болит? – ласково давили они мне на живот и заглядывали в глаза. – А вот здесь?

Я чувствовал себя звездой и редкой птицей. Вот же повезло: и в Африку съездил, и отечественной науке пользу принёс.

Григорий КУБАТЬЯН,
Санкт-Петербург
Фото автора

Опубликовано в №40, октябрь 2019 года