Она талантливейший композитор, которому подвластны все музыкальные жанры – от простенькой бардовской песни до сложнейших ораторий и опер. Неутомимое создание высококачественной музыки на протяжении десятков лет невольно заставляет заподозрить Пахмутову в каких-то тайных хитростях.

Александра Николаевна на это отвечает: «Формулу успеха вывести можно, но не нужно. Есть приёмы, вызывающие у человека желание многократного прослушивания той или иной мелодии, но я считаю использование подобных ходов «музыкального обольщения» нечестным по отношению и к музыке, и к слушателю. Это то же самое, что сознательно вскружить девушке голову, оставаясь к ней абсолютно холодным».

А начался этот бесконечный победный марш невероятно рано. Уже в три с половиной года крошечная девочка-пуговка потянулась к фортепьяно и начала подбирать на инструменте понравившиеся ей мелодии, а вскоре и сочинять собственные.

Аля Пахмутова родилась в ноябре 1929 года в рабочем посёлке Бекетовка под Сталинградом, который позднее влился в состав города. Семья была самая простая. Да и фамилия, хотя и кажется редкой, происходит от имени Пахом (в просторечии – Пахмут). Отец Али работал на электростанции, в свободное время служил тапёром в местном кинотеатре, мать вела домашнее хозяйство. Николай Андрианович и Мария Андреевна воспитали четверых детей, самой младшей в семье была Аля. Николай Андрианович очень любил музыку, сам научился игре на фортепьяно и стал заниматься с дочерью. В пять лет Аля сочинила первую пьеску «Петухи поют», а через два года стала учиться в музыкальной школе в Сталинграде. Три раза в неделю вместе с мамой садилась она на поезд, чтобы проделать путь в восемнадцать километров из маленького пригородного посёлка до города…

Что-то из детских лет навсегда ушло и забылось, но что-то память сохранила на всю жизнь.

Холодный январский день 1938 года. Жители посёлка собрались на митинг, посвящённый памяти Ленина. После митинга тут же, в клубе, Аля и отец сыграли в четыре руки первую часть симфонии соль-минор Моцарта.

Педагоги оценили

Однако желание стать музыкантом возникло у девочки не сразу. Мечтала о другом: «Обязательно буду извозчиком». Навсегда врезались в память бекетовские базары, куда из Астрахани на верблюдах и лошадях везли горы арбузов. Детишки дразнили животных, играли с ними. Аля особенно любила лошадей. Увидит лошадь и встанет как приклеенная. Не оторвёшь, пока не покормит, не погладит. Чтобы увести её, приходилось прибегать к хитрости.

Девочка продолжала учиться в музыкальной школе. Но вскоре в её детство вторглась война. В воскресенье, 22 июня 1941 года проходил концерт победителей городской музыкальной олимпиады, в котором принимала участие и Александра Пахмутова. Концерт был прерван грозным правительственным сообщением.

Потянулись военные дни. Сводки Совинформбюро приносили нерадостные вести: линия фронта продвигалась к Волге. В августе 1942 года семья Пахмутовых эвакуировалась в Караганду.

«Наш эшелон миновал переправу и должен был идти дальше. Вдруг мы увидели немецкий бомбардировщик, который стал разворачиваться и заходить на нас. Эшелон остановился. Мы закрыли окна и стали ждать. И вот, как чудо, появились два наших истребителя и сбили бомбардировщик. Мы видели, как он горел. Таких эшелонов было, конечно, тысячи, но я никогда не забуду этот день и моих неизвестных спасителей-лётчиков», – вспоминала впоследствии Пахмутова.

Из далёкого Казахстана Аля вместе с другими детьми отправляла на фронт посылки, в которых лежали вязаные варежки, носки, высушенные булочки, сэкономленные от школьных завтраков. В 1943 году вместе с семьёй Александра Пахмутова вернулась в родные края. Разрушенный, сожжённый Сталинград казался безлюдным и чужим. И Аля брала в руки аккордеон и выступала в воинских частях, в госпиталях. Крохотная девчушка с трудом удерживала на коленях огромный и тяжёлый инструмент, из-за которого её почти не было видно. Суровые измученные лица бойцов светлели, когда звучали тёплые, задушевные песни.

Осенью 1943 года Николай Андрианович поехал в Москву в командировку и взял с собой дочь. Целью поездки Александры в столицу было поступление в Центральную музыкальную школу при Московской консерватории (тогда она называлась Школой для одарённых детей). Педагоги высоко оценили способности новой ученицы и зачислили её сразу в шестой класс.

Она осталась в Москве, жила у близких друзей их семьи. Раньше всех приходила в школу, чтобы поиграть до начала уроков, ведь нужно было навёрстывать упущенное. Через пять лет с отличием окончила школу и поступила на композиторское отделение Московской консерватории, а затем – и в аспирантуру. Училась Аля в классе замечательного композитора и педагога В.Я. Шебалина.

Госпожа Симфонетта

В 1953 году в Московской консерватории проходил конкурс на лучшую песню о Советской Армии. Первую премию получила студентка пятого курса консерватории Александра Пахмутова, которую спустя годы коллеги-композиторы прозовут Симфонеттой за её небольшой рост (всего 145 сантиметров!) и изящество.

Так, казалось бы, по воле случая, она выбрала свой путь. Симфонист по образованию, она стала композитором-песенником. Первая её песня «Кавалерийская походная» часто звучала по радио, но знаменитой не стала. Славу и признание Пахмутовой принесла «Песня о тревожной молодости», прозвучавшая в фильме «По ту сторону» (1958). Фильм давно забыт, а песня живёт и до сих пор волнует слушателей («Забота у нас простая, забота у нас такая: жила бы страна родная, и нету других забот!»).

Весной 1956 года на Всесоюзном радио Пахмутова познакомилась с актёром и начинающим поэтом Николаем Добронравовым – красавцем Арамисом из постановки «Трёх мушкетёров» Центрального детского театра. Тогда в музыкальной редакции они получили заказ на песню для детской передачи. Так родилась песенка «Лодочка моторная». Как со смехом говорит Николай Добронравов: «Вот на этой лодочке мы и плывём все эти годы вместе».

Когда киностудия имени Горького предложила Александре Пахмутовой написать песню для кинофильма «Три тополя на Плющихе», она сначала отказалась. Неинтересно было писать что-то для «тётки, которая приехала из далёкой деревни торговать мясом на рынке».

Режиссёр Татьяна Лиознова упросила Пахмутову посмотреть фильм. Композитор увидела героиню Татьяны Дорониной, переживавшую драму одиночества, таксиста, влюблённого в эту самую «тётку», которого играл Олег Ефремов, и поняла, что никому картину не отдаст. Так появилась на свет великая песня «Нежность», за которую Пахмутовой в 1967 году была присуждена Первая премия на Международном фестивале молодёжной песни в Сочи.

Ленину рок ни к чему

Казалось бы, Пахмутова и Добронравов – любимчики властей предержащих, для них всегда открыта зелёная улица. Но всё не так просто. Композитору и особенно поэту не раз приходилось испытывать давление цензуры.

Как-то из текста песни «Нежность» посоветовали выкинуть фамилию Экзюпери: «Зачем вам французский лётчик? Своих, что ли, нет?»

Написанную для русского хора «Песню о Ленине» забраковали лишь из-за строчки «Ильич прощается с Москвой». Авторам объяснили, что Ленин не может прощаться со столицей, поскольку он навсегда в ней. Так песня до сих пор и лежит в столе.

Прослушав песню «Русь» («Я иду по заре, мой рассвет не погас…»), цензоры возмутились: «А где же интернационализм? Ваша родина – Советский Союз, и не надо выпячивать русские национальные мотивы». И песню какое-то время вырезали из концертов.

Придирались в основном к текстам. Лишь однажды композицию не пропустили из-за музыки. Песня «И вновь продолжается бой» вызвала серьёзные нарекания за слишком активные, почти роковые барабаны, которые, по мнению худсовета, оскорбляли память о вожде.

«В годы перестройки нас долго упрекали за песню «Малая земля», – вспоминает Александра Николаевна. – Потому что в своё время она нравилась Брежневу. А ведь капсула с Малой земли была подарена нам фронтовиками задолго до выхода брежневской книги».

Однажды Пахмутова сказала, что «доброжелатели» из зависти пытались поймать её на плагиате, но им это не удалось. Александра Николаевна всегда пишет партитуру только от руки, считая, что это хорошая «возможность поработать над деталями произведения». Её супруг и соавтор Николай Добронравов свои стихи тоже пишет по старинке, от руки, не пользуясь компьютером. Зато каждый черновик – это ещё одна возможность проверить себя, найти новую звуковую краску.

Удивительно, но Пахмутова и Добронравов, в чьём творчестве значительное место занимает ленинско-комсомольская тематика, никогда не были членами КПСС, хотя избежать этого им было очень непросто. Бесконечные агитационные беседы, отказы в получении квартиры и даже выставлявшиеся время от времени ультиматумы так и не заставили звёздную чету написать заявления о вступлении в партию.

«Дело в том, что в любой идеологической системе помимо её истинных приверженцев всегда существуют и те, кто на ней откровенно паразитирует, – считает Александра Николаевна. – Одни коммунисты готовы были броситься за идею в огонь, другие прятались за их спинами и возводили за их счёт роскошные дачи. Как раз те люди, которые относились к коммунистической идеологии крайне цинично, и тащили меня в партию. Я отлично понимала, что, получив от меня заявление, эти псевдокоммунисты сядут в чёрную «Волгу» и уедут в свои загородные хоромы, а я с этого момента буду обязана на них работать. Я бы ничего хорошего не написала, вступив в партию, поскольку примитивные серые бюрократы своими поручениями затюкали бы меня насмерть».

Здесь царят совсем другие ритмы

Александра Николаевна – человек обаятельный. Её любят все, кто хоть раз близко с ней встречался. Невысокий рост «Али» – постоянный предмет добрых шуток её приятелей. Например, Клара Новикова рассказывает, как однажды оказалась с Пахмутовой на банкете. Александру Николаевну было еле видно из-за огромного стола. И вот ей предлагают произнести тост. Пахмутова растерялась: «Ой, я должна говорить? Надо произнести тост? Ну тогда я встану». Встала на ноги – и оказалась ещё ниже, над столом теперь были видны одни уши.

Несмотря на народную любовь, был период, когда всё песенное богатство, созданное Пахмутовой и Добронравовым, оказалось не нужным тем, кто стал разрушать страну. На Александру Николаевну и её соавторов, в первую очередь на Николая Николаевича, обрушилась оскорбительная критика: не к тому призывали, не то воспевали. Они не считали нужным оправдываться перед теми, кто так скоро поменял свои ориентиры. Приспосабливаться они не собирались, а вот работать не переставали.

В 90-е, в пору разрухи, духовного и материального обнищания страны, Пахмутова и Добронравов пишут песни высокого гражданского звучания, в которых живёт надежда на лучшее. Слава богу, тот период длился недолго. Однажды Александра Николаевна получила письмо от женщины из Курска: «Спасибо вам за то, что в это страшное время вы не бросили нас и не уехали за кордон». Так возникло желание написать песню «Остаюсь с обманутым народом».

Не могут такие большие мастера, как Пахмутова и Добронравов, не замечать сегодня беспризорных детей, калек и старух с протянутыми руками, заброшенные поля в деревнях. Показное богатство не заслонило для них Россию.

В Пахмутовой всегда жило чувство справедливости, доброты, любви к своим слушателям и к своей Родине, которой она посвятила много песен. Из недавних – «Русский вальс», «Моя Родина», «Погуляем по России». Но, к сожалению, сегодня у россиян мало шансов услышать новые песни Пахмутовой по радио и телевидению. Там царят совсем другие ритмы. Для деятелей современного шоу-бизнеса песни Пахмутовой – неформат. Они считают её официозным композитором советской эпохи. Александра Николаевна отвечает: «Да, мы писали песни о комсомольцах. Но нашими героями были святые люди, многие из которых сегодня вынуждены собирать бутылки и рыться по помойкам».

Пахмутова и Добронравов продолжают заниматься творчеством. Полжизни они провели в дороге, и всегда итогом их поездок были песни. Они до сих пор ездят в самые отдалённые уголки России.

Как удивительно звучат сегодня строки: «Пахнут хвоей и травой песни Пахмутовой. Нет сердец, перед тобой не распахнутых». Написал их молодой строитель Братской ГЭС Алексей Марчук, которому в далёкие 60-е годы Александра Николаевна вместе с поэтами Сергеем Гребенниковым и Николаем Добронравовым посвятила песню «Марчук играет на гитаре».

Время расставило всё по своим местам. Искусство не может принадлежать какому-то конкретному времени, если оно настоящее.