Шёл уже седьмой час вечера, а маленького Рому никто не забирал. Впрочем, кареглазый ушастый мальчишка со смешной чёлкой ничуть этому не удивлялся. Если бы у Ромы дома было всё хорошо, он вообще вряд ли оказался бы в этом учреждении.

Воспитателю виделось всего три выхода из ситуации.

Первый – дожидаться Роминых родителей, вернее отца, у которого мальчишка жил последние полгода; но тот всё не шёл, и с каждой минутой шансы на его появление таяли.

Второй, более жёсткий вариант, – вызвать полицию. Инспекторы из детской комнаты должны отреагировать оперативно. Но для Ромы финал в этом случае предсказуем: приют.

Третий вариант – отвести Рому домой самостоятельно.

Когда жена позвонила мне и сказала, что сегодня задержится, потому что за Ромой никто не пришёл, я, по правде говоря, сначала предложил вызвать полицейских, мол, сколько можно за копеечную зарплату решать чужие проблемы. Но потом всё же согласился.

– Давай вместе отведём Рому, а одна к нему домой не ходи. Мало ли что – люди странные, пьющие.

Через пятнадцать минут я был на месте. Всех детей разобрали, с несчастным Ромой оставалась только моя жена – социальный педагог. И ещё вахтёрша.

В большом южном городе почти полтора миллиона жителей, а детский социально-реабилитационный центр дневного пребывания – всего один. Его работники – восемь педагогов и психологов – между собой называют учреждение просто центром. Две группы, в каждой по двадцать детишек с непростыми характерами и судьбами.

Вот десятилетняя Оксана. Рослая, намного выше своих сверстниц, но очень застенчивая девочка. Дома у Оксаны ни воды, ни газа, хотя живёт с мамой в двадцати минутах пешего хода от самого центра города.

Видел я пару раз Оксанину мать – высокая полная женщина, очень плохо одетая и всегда нетрезвая. Работает где-то уборщицей, заниматься дочерью нет ни сил, ни желания, ни средств. В центре с девочкой хотя бы работают, уроки после школы делают, бесплатно кормят обедом.

Но вернёмся к Роме. Судьбе этого мальчишки не позавидуешь. Он появился на свет всего семь лет назад. Отец Валера – мужичок-недотёпа: умом недалёк, внешне неказист, таких иногда спасают золотые руки, но и здесь, как говорится, бог не дал. Единственное, что у Валеры получается относительно неплохо, это регулярно напиваться в ближайших забегаловках. Трудится где-то подсобным рабочим, но что получит – всё пропивает.

Валере лет тридцать. У него крохотная обшарпанная квартирка, по недоразумению называющаяся двухкомнатной, но зато – своя. Его мать, тётя Зоя, живёт у сожителя, на ней же лежит основное финансовое бремя по содержанию Ромы, или, как его ласково зовут в центре, Ромашки.

Ромина мама Зарина – странноватая женщина. Лет десять назад приехала в наш город из Киргизии, мыла посуду в уличных шатрах-шашлычных, подрабатывала расклейщицей объявлений, уборщицей, а теперь торгует в ларьке. Она старше Валеры на восемь лет. Где и как Валера с ней познакомился, история умалчивает, но знакомство оказалось результативным: родился Рома.

Как оказалось, скромная приезжая продавщица в употреблении водки может легко заткнуть за пояс мужичка-работягу. Зарина стала прикладываться к бутылке даже чаще Валеры, в семье начались постоянные скандалы. Подключилась и тётя Зоя, которой невестка сразу пришлась не по душе. В итоге Зарина от Валеры съехала, живёт теперь в съёмных комнатах – то здесь, то там.

Тётя Зоя и привела Ромашку в центр. Сказала, у Валеры денег и времени на ребёнка нет, у неё тоже не всё хорошо, а мать-кукушка мальчишку просто бросила. Чего только не рассказала тётя Зоя о Зарине – и пьющая она, и гуляет, и не пара её замечательному Валере, и вообще, понаехали тут.

К подобным историям в центре уже привыкли – что поделать, много в городе неблагополучных семей. Взрослые живут, как хотят, предаются порокам, бесконечно строят свою никак не складывающуюся личную жизнь, а страдают дети.

В центре Ромашка сразу всем понравился своей непосредственностью. Мальчишка он хороший, смышлёный, с какой-то житейской практичностью. Но с учёбой в первом классе у него сразу не задалось – учительница звонила заведующей центром и просила дополнительно позаниматься с мальчиком, а то уже второе полугодие, а он и читать толком не умеет.

Мы подошли к Ромашкиному дому. Двухэтажное здание дореволюционной постройки выделялось запущенностью даже на фоне окружающих строений – таких же старинных доходных домов и одноэтажных хаток, врастающих в землю. Все, у кого была возможность, давно съехали из дома, который окрестные жители называли «пьяным», – кто-то продал жильё, добавил и купил новое, кто-то взял ипотеку. В старинном доме остались лишь доживающие свой век старики, малообеспеченные и неблагополучные семьи и квартиранты из бывших союзных республик.

Ветхая деревянная лестница на второй этаж. В подъезде пахнет сыростью, какой-то едой и въевшимся в стены табачным дымом.

После пяти минут непрерывного стука дверь открыла неопрятная женщина лет под шестьдесят в выцветшей майке грязно-сиреневого цвета и столь же неряшливых шортах.

– Ой, да вы что? А разве Валера ещё не забрал Ромочку? Я думала, что забрал, – бормотала тётя Зоя.

Валеру, который «забрал Ромочку», было прекрасно видно из прихожей – он лежал на старом облезлом диване и спал беспробудным сном. Тётя Зоя то ли придуривалась, то ли и правда не понимала, что никто Рому и не думал забирать в этот вечер.

Валера появился в центре дня через три, свежий и даже без привычного водочного перегара. Что удивительно, его сопровождала Зарина, тоже трезвая и вполне приличная. Родители поведали, что бросили пить и теперь будут очень хорошо следить за Ромой.

– Только в приют его не отдавайте, мы же его очень любим, он у нас единственный ребёнок, дитя любви! – голосила Зарина.

Валера, к его чести, больше помалкивал.

Судя по всему, Валера и Зарина какое-то время действительно не пили. Посвежевший папаша стал вовремя забирать Ромашку из центра, а сам мальчик как-то воспрянул, стал ещё веселее, чем прежде. Если раньше он собирался домой из центра весьма неохотно, теперь было видно: ждёт, когда за ним придут.

Заведующая, побывавшая дома у Валеры, вернулась довольная и заявила, что папа и мама Ромы даже курить в квартире перестали. То есть всерьёз встали на путь исправления.

Когда однажды Рома не появился в центре, никто не придал этому значения. Мало ли, может, уехали. Тревогу забила учительница: Роман Скворцов уже два дня не ходит в школу, до родителей дозвониться невозможно.

Домой к Роме отправилась внушительная делегация: заведующая, воспитатель и учительница. Дверь в квартиру была не заперта. Из-за густого табачного дыма не только дышать, но и смотреть больно. Валера даже не проснулся, как его ни тормошили. К счастью, с Ромой всё было в порядке – живой, правда, очень испуганный, невыспавшийся и голодный.

Как оказалось, Валера пил уже трое суток – отмечал очередную размолвку с Зариной. Все это время ребёнок почти не ел: сначала папа ещё делился с ним нехитрой закуской – чипсами, какой-то рыбой, а потом окончательно окосел и перестал понимать, что надо бы и сына покормить, и музыку сделать потише.

Решение комиссии было однозначным: семилетний Роман Валерьевич Скворцов направляется в социально-реабилитационный центр на Вятскую улицу, от которого, собственно, и работал наш дневной стационар. На Вятскую – это в приют, там дети из неблагополучных семей не только находятся днём, но и ночуют.

Нельзя было смотреть без слёз, как упирался Ромашка, когда его собирали в приют. Там мальчишку держали шесть месяцев, пока компетентные органы изучали, нужно ли лишать отца и мать родительских прав. Дальше всего две дороги – или в детский дом, или назад, в семью, если родители снова встали на путь исправления.

Всё же Валера и Зарина не были совсем пропащими людьми, поэтому прав на ребёнка их не лишили. Рома вновь появился в центре месяца через четыре после той истории. В этот раз он показался воспитателям каким-то дерзким, заматеревшим. И что самое ужасное – научился воровать. Первым делом украл мобильник у новенькой девочки. Конечно, телефон вернули, но теперь за Ромашкой нужен был глаз да глаз.

Вскоре Валера страшно запил, и Ромашку снова забрали. И опять через несколько месяцев он появился в центре. К подобному круговороту воспитатели давно привыкли: этот кареглазый мальчуган не первый и не последний, кто вот так кочует из приюта в дневной стационар и обратно. В детдом, правда, уезжали единицы – те, у кого родители были совсем уже отпетыми.

Кто знает, что ждёт Ромашку, когда он повзрослеет, станет подростком, потом юношей? Найдутся ли у него внутренние силы изменить жизнь к лучшему, или пойдёт по проторённой горе-отцом дороге: поспал, выпил, поспал? Хорошо если в тюрьму не сядет.