Отставной полковник Олег Романович Гадюка в самый канун Нового года случайно повстречал на улице троих бывших сослуживцев – «гадёнышей», как называли в своё время злые языки подчинённых Олега Романовича. И решили друзья отправиться в баню. Напиваться там, как герои комедии Рязанова, ни в коем случае не собирались. Это уж после, в семейном кругу да за праздничным столом. А пока вооружились берёзовыми и дубовыми вениками, и вскоре парилка представляла собой сущий ад: в горячем плотном тумане блуждали фантастические тени, слышались протяжные стоны, зубовный скрежет и хруст распаренных костей под хлёсткими ударами веников.

И в довершение всех ужасов внезапно прогремел взрыв. Кто-то из дружной четвёрки притащил в парилку дезодорант. Раскалившись при страшной температуре, баллончик рванул в полном соответствии с инструкцией. Спиртосодержащая жидкость полыхнула синим пламенем. Непонятно, что могло загореться в парилке, но вспыхнул пожар.

Шокированных и слегка контуженных вояк вынесло в предбанник, а оттуда все четверо ласточками выпорхнули на улицу через разбившееся окно. Уже на излёте Гадюка ухитрился каким-то чудом вскочить в трусы, а его друзья приземлились в сугроб в чём мать родила.

С рёвом к горевшей бане подскочили пожарные машины, и полковник, ощутив себя в родной стихии, принялся командовать, потеснив в сторону законного начальника. Одного пожарника стаскивал с лестницы:
– Не так лезешь, дай покажу!

Другому мешал налаживать гидрант:
– Не так, раззява, учись!

Третьего шёпотом, чтоб не слышал, материл просто так, для порядка.

Из карет «скорой помощи» высыпала орава медиков и принялась заполошно ловить случайных зевак на предмет выявления телесных повреждений, не обращая внимания на троих слившихся с природой голых мужиков, пританцовывавших на колючем снегу. Никто не догадался кинуть им какую-нибудь рванину, чтобы хоть чресла прикрыть для приличия, не говоря уж об остальном.

Деятельный Гадюка, от которого столбом валил пар, в пылу схватки с огнём вроде бы и не замечал зимы и чисто случайно наткнулся на околевавших от холода друзей. Оскалив зубы, он зарычал:
– А ну марш отсюда!

Бедолаги лишь жалобно заморгали: куда марш-то?

– К Раскосой Гадюке, она разберётся, – сориентировал полковник.

Воровато оглянулся и, вздымая закалёнными пятками тучи снежной пыли, снова ринулся в гущу событий.

Хорошо ещё, что полковник жил недалеко. И пока троица перебежками движется в указанном направлении, интригуя скандальным видом редких прохожих, надо пояснить, кто такая Раскосая Гадюка. Это богоданная жена нашего главного героя, Ирина Антоновна, в девичестве Раскосая. Когда Ирочка сообщила родственникам, что выходит замуж за капитана Гадюку, те горестно завыли:
– Ну что это за фамилия такая отвратная! Оставь свою.

– А Раскосая чем лучше? – резонно заметила невеста.

И рассудила так: если драгоценному Олеженьке выпал крест быть Гадюкой, значит, и её доля такая.

Вот так умница и красавица Ириша с подачи вездесущих завистников стала Раскосой Гадюкой. Изредка за глаза Олег Романович и сам так величал супругу, оглядываясь, чтобы не услышала. К концу службы он стал немного дуболомом, на людях стеснялся собственной нежности к жене, но внутренне обмирал от мысли, что было бы с его жизнью, не встреться ему эта женщина.

Ирина Антоновна блестяще окончила мединститут, стала превосходным хирургом и – волей-неволей – военврачом, кочуя за супругом по гарнизонам. Дослужилась до майора медицинской службы, навидалась всякого и в суровом армейском быту, и на операционном столе. А вот детей им Бог не дал.

Когда раздался звонок в дверь, Полковница, как уважительно называли её друзья, накрывала праздничный стол. У мужа был свой ключ, поэтому женщина на всякий случай посмотрела в глазок и…

Теперь вообразите себя на её месте. Почти любая из нас решила бы, что наступил день Страшного суда, если по лестничным площадкам расхаживают покойники, восставшие из морозильных камер морга, да ещё в облачении Адама. Далее – истошный визг и глубокий обморок.

Но не из таковских была доктор Ирина Антоновна. Первозданные мужские тела она штопала виртуознее, чем белошвейка капроновый чулок, а в воскресших мертвецов не верила. Да и на маньяков-насильников эти несчастные существа никак не походили. Поэтому Полковница без лишних вопросов открыла дверь.

Навстречу гостям с хозяйским видом вышел пёстрый, как лоскутный половик, одноглазый кот, только позавчера взятый на содержание. Судя по роже – законченный отморозок, названный хозяйкой, однако, Пушистиком. При виде подозрительной компании кошак немедленно принял боевую стойку и утробно загундел. Мелкая слабонервная собачонка неопознанной породы забилась в истерике. Большой попугай, доставшийся в наследство от родителей, слыл тёртым калачом. Но и он припадочно закатил глаза и просипел в два приёма:
– Кар… раул!

Но быстро очухался и попытался навести в доме армейский порядок:
– Р-равняйсь! Смир-рна!

Олег Романович не очень-то жаловал домашнюю живность, но где-то вычитал, что если к старости дом не наполняется детьми, он наполняется кошмарами. Поскольку детей уже не предвиделось, а Ирочке нравилось тетёшкать всяких четвероногих бродяжек, то и быть посему.

Вскоре, наконец, появился закопчённый довольный хозяин в одежде с чужого плеча и с порога чмокнул жену в щёчку:
– Ну, душенька, как там мои орлы?

Сорокалетняя душенька по-девчоночьи прыснула и указала на соседнюю комнату. Полковник заглянул. «Орлы», закутанные по шею в шерстяные пледы, сидели на диване как паиньки и, блаженно урча, грели руки о чашки с горячим чаем. А блестящие глазки свидетельствовали, что здесь, по предписанию доктора, не обошлось и без мензурки медицинского спирта.

– Здра жела, мой генерал! – подхалимнул попугай, завидев хозяина.
– Цыц, драная ворона, Пушистику скормлю! – весело одёрнул тот птицу и зашлёпал в ванную, на ходу сбрасывая с себя одежду.
– Маме скажу! – противным голосом ябеды отыгрался вдогонку мстительный попугай.

Пока Олег Романович соскребал с себя под душем сажу, Полковница от соседей обзвонила сходивших с ума от тревоги жён своих «пациентов» и пригласила в гости.

Через полчаса Гадючья квартира наполнилась гомоном и смехом вперемежку с лаем, шипением и воплями возбуждённой живности. Разодетые женщины привезли мужьям их парадные мундиры и свои фирменные закуски, которых и без того хватало в изобилии. Светская пристойность трапезы по случаю Нового года сохранялась недолго. После пары-тройки рюмок веселье пошло в гору. Друзья стали во всех подробностях вспоминать своё приключение.

– Нет, девчонки, каково! – больше всех резвилась Полковница. – Это ж только мой Гадюка мог прислать жене к Новому году этакий подарочек!