Меня в голову ударил орёл. И вовсе не ром с таким названием и не упавшая вывеска с изображением орла. А настоящий, живой – с когтями и клювом. Или это был коршун? Я не разбираюсь. Здоровый такой, размах крыльев полтора метра. Упал с неба и ударил по макушке. Сильно, но аккуратно, задел не когтями, а грудью или крыльями. Как бы предупреждая: не шути с небесами.

А что я такого сделал? Ну, сжёг рождественских царей-волхвов, собранных индийцами из тряпок, жердей и поролона. Но фигуры и так разваливались…

Орлы повадились летать на двор, когда я устроил на месте пепелища огород. Кружили над домом и пикировали на мягкую вскопанную землю, плюхались в неё животами и тёрлись, как, бывает, трутся собачки о домашний ковёр. Я наблюдал за ними через открытую дверь – ну чисто наседки, толстые и нелепые, только с хищными клювами. Нашли себе песочницу!

Поначалу меня это забавляло. Но потом из земли полезли первые ростки, и орлы безжалостно их вытаптывали. Пришлось объявить птицам войну. Улюлюкая, я выскакивал из дома полуголый со шваброй наперевес, будто абориген, и разгонял их.

Огород я устроил, чтобы скрыть место преступления. На месте сгоревших волхвов образовалось чёрное пятно. И это пятно мозолило мне глаза, будто пачкало не лужайку, а мою совесть. Хоть цари облезли, а рождественский вертеп развалился – всё-таки нехорошо. Во многих странах Азии сломанных и разбитых будд не выбрасывают, а приносят на специальное кладбище. Это как-то гуманнее.
Но я жил в Индии. Здесь мёртвых принято сжигать.
Чёрное пятно я мотыжил целый день. Почва была каменистая, жёсткая и не желала поддаваться. Из одежды на мне была лишь тряпка вокруг бёдер, но я обливался потом. Вытащив из земли с полсотни булыжников, я вспахал поляну.

Место, где мы жили с женой, было красивым и почти святым. В Индии чуть не любой холм, любая речка считаются святыми. Всюду живут божества и духи. Мы жили на холме при церкви. Храмовые постройки были возведены ещё при британцах и чем-то напоминали здания старой Англии. Мы снимали небольшой церковный домик с видом на пальмовый лес и Аравийское море.

По воскресеньям нас будили духоподъёмные песни о Христе и Марии. Оглушительные, чтобы крестьяне из дальних сёл знали: пришёл день молитвы. В другие дни нас будоражили шумные гимны индуистских храмов или усиленное динамиками бормотание мусульманских минаретов, а ещё мычание быков, рёв ослов, трескотня ворон, визг дерущихся пальмовых белок и стирающий всё это шум морского прибоя.

Я думаю, Господь специально создал Индию, чтобы испытать людей: чрезмерным шумом, красками, запахами, вкусами. Но потом открыл людям, что после смерти человек отправляется в Рай, где всё наоборот – тишина и спокойствие. Там всё соразмерно, удобно и благостно. Добрые христиане, ну и мусульмане заодно, туда обязательно попадут. А индуисты получат по вере своей – переродятся и окажутся снова в Индии. Так им и надо!

Христианские общины в Индии немногочисленны, но есть. В основном на юге – в Гоа, Керале, Пондичерри. И всегда празднуют Рождество. Во дворе нашей церкви соорудили чудную рождественскую инсталляцию. Тут были цари-волхвы, завёрнутый в тряпки Младенец в хлеву, картонные Иосиф и Мария, верблюды, тельцы, овцы, а ещё сугробы из ваты и Дед Мороз на санках. В Евангелиях не сообщается о Деде Морозе, но индийцы привыкли, что уважить на всякий случай нужно всех богов, мало ли?

Я тоже украсил дом: повесил лампочки, изготовил ёлку из толстой верёвки, украсил конфетами, мандаринами и принесённой со двора ватой. Положил немного оливье в миску белкам и воронам.

К Рождеству прихожане разучивали новые барабанные ритмы, чтобы пройтись шумным христианским парадом по ближайшим деревням. Дали побарабанить и мне – не жалко. Было много радостного шума, танцы и салют. Плясали все – христиане, мусульмане, индуисты. А спустя неделю случился Новый год.

К нам приехали друзья. Мы надели бумажные маски с лицами индийских кинозвёзд и выскочили во двор. Мы уже были не мы, а извивавшиеся в свете фонарей Амитабх Баччан, Шахрух Хан, Моханлал и Виджай. Во дворе снова гремела музыка, а прихожане прыгали под душем, устроенным при помощи подвешенной во дворе трубы. Когда мы так эффектно появились, индийцы перестали плясать и замерли, молча обтекая лившейся водой. Священник слегка побледнел и закашлялся, будто во двор церкви выскочили колдуны вуду. Хоть Новый год – светский праздник, а меру всё-таки нужно знать. Мы смутились и сняли маски.

Индийцы нас узнали и заулыбались. Другое дело! Мы все начали плясать под душем, маски пошли по кругу, и каждый, кто хотел, мог на минуту стать Амитабхом или Шахрух Ханом. Священник тоже смеялся, но становиться болливудским актёром не захотел. Цари-волхвы и верблюды одобрительно шевелили поролоном на ветру.

Но потом праздник закончился. Маски были сброшены и брошены. Волхвы сгорели. Орлы разлетелись. Мы уехали из Индии. А перед нашим бывшим домом на холме выросли отличные цветочные кусты.