Первыми моими друзьями по переписке в далёком 1978 году стали интинские подруги. Мы с мамой переехали в Киров из города Инты, тогда Коми АССР, мне было 11 лет.

Спустя два года мама умерла. Её родственники увезли меня в Киргизию, первые четыре месяца жила у них. Большой радостью были письма от кировских подруг – и школьных, и дворовых. Но особенно дороги письма стали, когда родственники, «наигравшись», определили меня сначала в интернат, где я провела несколько месяцев, а затем в детский дом, где прожила 3,5 учебных года.

Все его обитатели ждали писем с нетерпением. От братьев и сестёр, разбросанных по разным детдомам и интернатам; от родителей, лишённых прав либо находившихся в местах не столь отдалённых; от других родственников, часто весьма благополучных, но не посчитавших нужным воспитывать сироту; от друзей и подруг, оставшихся в прошлой жизни.

Когда в детский дом приносили почту, громко объявляли фамилии счастливчиков,  которым в этот раз пришло письмо, – каждый старался получить своё как можно скорее, пока воспитатели не успели вскрыть и прочесть. Если в тексте находили что-либо крамольное, могли и не отдать. Также воспитатели не стеснялись присваивать купюры небольшого номинала, которые порой вкладывали в конверты родственники, а также открытки и календарики.

Я получала писем на порядок больше, чем большинство обитателей детского дома: к кировским и интинским подругам присоединились девочки, с которыми успела подружиться, живя у родственников. Также не упускала возможности обменяться адресами с новыми знакомыми из лагеря, поездки и так далее. Все эти письма в то время оказали мне неоценимую моральную поддержку.

Вернувшись после окончания средней школы к себе домой, в Киров, я обнаружила в своём почтовом ящике первые письма из Киргизии, причём не только от близких подруг. Интинские подруги тоже начали писать мне в Киров.

Дальше моя переписка только ширилась и множилась: иногородние однокурсники и другие студенты института, в котором училась; иногородние собачники, приезжавшие в Киров на различные кинологические мероприятия, – со временем я обзавелась немецкими овчарками.

Если не получала хотя бы одно письмо в день, создавалось ощущение, будто мне чего-то не хватает. К праздникам открытки скупала стопками, чтобы подписать и отослать всем-всем-всем. И мой почтовый ящик в конце праздников ломился от поздравлений.

Однако эта идиллия длилась до поры. Союз нерушимый республик свободных распался со всеми вытекающими последствиями: развал экономики, свистопляска с деньгами, политическая нестабильность, социальная истерия.

Новоиспечённое суверенное государство Кыргызстан катаклизмы сотрясали ещё сильнее, чем Россию. Очевидно, именно они стали причиной того, что отправляемые мною письма возвращались с пометкой «адресат не проживает» либо оставались без ответа. Так и сошла на нет переписка с Киргизией.

Лихолетье девяностых сказалось и на эпистолярном общении в России. Повальная безработица, инфляция, задержка зарплат на долгие месяцы… В таких условиях было непросто выделять средства на переписку, поэтому писали друг другу не регулярно, а по возможности.

Общение подрывала не только экономически сложная, быстро менявшаяся обстановка в стране, изменилось и мировоззрение людей, на первое место вышло материальное обеспечение. Переписку стали воспринимать как праздное времяпровождение, отвлекающее от более важных дел по добыче средств к существованию. В итоге от моей некогда обширной переписки к началу нового века остались лишь жалкие осколки.

В то же самое время состоялось моё знакомство с новоиспечённым изданием – газетой «Моя Семья», регулярно публикующей письма читателей. Более того, редакция взяла на себя труд пересылать отклики читателей друг другу, если не было возможности их напечатать.

До 2006 года я была «пассивным» читателем газеты, а потом «выросла в писателя» – отправила в редакцию отклики на зацепившие публикации и рассказы о животных. Кое-что было опубликовано, отклики переслали адресатам. Некоторые авторы опубликованных писем, получившие мои отзывы, ответили мне, завязалась переписка.

Чем больше находила себе корреспондентов, тем больше писем хотелось получать – аппетит приходит во время еды. Потому стала писать тем, кто через «Мою Семью» и другие издания искал друзей по переписке. А в 2009 году состоялось моё знакомство с так называемыми «книжечками дружбы» (по-английски Friendship books, или сокращённо FBs), благодаря которым моя переписка значительно расширилась и количественно, и территориально. Так моё эпистолярное общение вступило в «эпоху Возрождения».

Самодельные «книжечки дружбы» – нечто вроде буклета, хозяин которого пишет свой адрес и высылает следующему, – появились в нашей стране в 1980-е и, как я со временем узнала, не утратили своего значения в наши дни. Во-первых, несмотря на новейшие технологии, доходы далеко не каждого россиянина позволяют покупку компьютеров и прочих источников интернета. Во-вторых, именно благодаря этим «книжечкам дружбы» я познакомилась со многими интересными, талантливыми людьми, для которых общение через письма – не временное баловство, а часть жизни.

Благодаря социальным сетям в последние годы в моей жизни снова появились кыргызстанцы, настоящие или бывшие, с кем вместе воспитывалась в детском доме или училась в школе – в те годы детдомовцы посещали сельскую школу вместе с домашними детьми. Однако на мои предложения дополнить общение в соцсетях бумажной перепиской получала отказ. Что же, мне и так есть с кем переписываться.

Тем не менее для тех, кто состоит в переписке, соцсети стали ощутимым подспорьем. Раньше отмечала на бумаге, кому, когда отправила письмо, а если ответа не было больше месяца, высылала повторное или почтовую карточку. Сейчас благодаря сообщениям в соцсетях о получении и отправке писем несложно выяснить, что именно стало причиной долгого отсутствия ответа – неудовлетворительная работа почты (к сожалению, потеря писем не редкость) или же задержка со стороны корреспондента.

Многочисленные фотографии, выложенные в соцсетях, воспринимаются как иллюстрации к текстам писем. А у счастливых обладателей принтеров есть возможность благодаря интернету делать красивые распечатки для конвертов и бумаги для писем.

Вот с этого места, как говорится, поподробнее. Во времена моего отрочества тетрадные листы, предназначенные для писем, мы украшали виньетками, рисунками и вырезками из журналов. Удачей считалась покупка набора для письма – были такие, с гвозди2ками на конвертах и бумаге. Теперь наборы для писем стали очень красивыми и разнообразными, но, к сожалению, их редко можно встретить в продаже. Поэтому высылаемые обладателями принтеров конверты и бумага для писем с красивыми распечатками из интернета – всегда желанный подарок. В одном из таких конвертов было отправлено в «Мою Семью» и это письмо.

И всё же главным в эпистолярном общении было и остаётся не форма, а содержание. В письмах мы рассказываем о том, что нас интересует: литература, история, кино, природа, домашние любимцы, цветоводство, рукоделие… В общем, жизнь во всех её проявлениях.

Не перевелись ещё люди, в которых, несмотря на наличие мобильных телефонов и компьютеров, пока что жива потребность в письменном общении, пришедшая из глубины веков. И пусть бумажные письма проигрывают новейшим средствам связи в скорости, зато передают теплоту и искренность, учат ценить дружбу и, наконец, грамотно излагать свои мысли. Их энергетику ощущаешь, даже ещё не распечатав конверт.

Кто-нибудь может заявить: мол, пишут те, кому нечего делать, а у меня работа, семья, некогда заниматься пустяками. Отвечу так: время для увлекательных занятий всегда можно найти, было бы желание.