Эта история произошла с моей знакомой. Аля, тридцатилетняя шатенка с типично славянской внешностью. Её муж – рослый, широкоплечий рыжий скандинав. У них семилетняя дочь Эди. Семья возвращалась с отдыха. Далее поведу рассказ от лица Али.

«Возвращались домой после десятидневного отпуска, который провели на юге Франции. Дорога шла вдоль берега, по склонам гор. Там и сям встречались небольшие поселения, домики, поля с виноградной лозой. На обочинах попадались группы неугомонных пенсионеров-путешественников с рюкзачками.

И вот Франция осталась позади, мы в Италии. Поворот, ещё поворот, мчим на север. Муж сидит рядом, на его ноге гипс – закрытый перелом. Он злится, что не может вести машину, и всё время критикует меня как водителя, постоянно отдаёт команды:
– Скорость прибавь! Обгоняй! Не обгоняй!

На реплики не реагирую, на провокационные вопросы не отвечаю, избегаю перепалки, поскольку в машине наша дочка Эди и ехать ещё далеко. Да и какой смысл злиться и обижаться на раздражённого человека, у которого отняли любимую игрушку – машину. Его везёт женщина, да ещё и нога болит.

Перламутровые облака, изумрудные виноградники, старинные замки на вершинах холмов… Но, как бы ни радовала дорога пейзажами, потихоньку наступала усталость. Решили заночевать в заведении с названием «Маленький домашний отель». Уже смеркалось, когда мы въехали на его территорию.

Муж взял Эди за руку и поковылял к стойке администратора, а я отправилась парковать машину. И только оставив автомобиль на стоянке, в полной мере почувствовала навалившуюся усталость. Говорят, лошадь, почуяв дом, ускоряет шаг, а я вот, предвкушая близкий отдых, совсем размякла.

Отель действительно маленький – семь номеров. У входа растут розы. На втором этаже длинная терраса с пристроенной лестницей. Эди помахала мне с террасы – значит, они уже сняли номер и ждут меня. Через несколько минут приму душ, и в кровать.

Поднимаюсь по лестнице на террасу. Терраса разделена на две части изящной кованой решёткой. Часть её, на которой я стою, относится к соседнему номеру, а на вторую часть можно попасть только из нашего.

Ясно: придётся спуститься обратно, обойти здание и подняться в номер по внутренней лестнице. Жуть как не хочется проделывать этот путь. Пришла шальная идея – перелезть через перила. Они невысокие, сантиметров шестьдесят, решётка не толще двух сантиметров.

Оглядевшись, не видит ли меня кто-нибудь, перекинула ногу и соскользнула вниз уже по ту сторону решётки, на нашей части террасы. Эди пришла в восторг от моей выходки, а я была довольна, что сократила путь.

И тут дверь соседнего номера распахнулась, и из неё выскочил мужчина лет пятидесяти с округлившимися от ужаса глазами и всклокоченными волосами. Он пылал от возмущения и исполнил страстный монолог на итальянском. Несмотря на округлый животик, был весьма подвижен и эмоционален, громко кричал, подкрепляя слова мимикой и жестикуляцией.

Я поняла, что вторглась на чужую территорию, извинилась. Пояснила, что не грабитель, просто не нашла вход в свой номер, а здесь – моя семья. Пообещала больше его не беспокоить. Говорила на английском, а он на итальянском. Похоже, толком меня не понял.

Вошла в номер. Муж не слышал разразившегося скандала, он принимал душ. Не успела я присесть, как в дверь постучали и на пороге появилось трое мужчин. Наш сосед с круглыми глазами и два смуглых служащих отеля, в возрасте около сорока. Их лица были страшно серьёзны. Вошедшие заговорили, вернее, закричали, причём одновременно, сопровождая свои слова энергичными жестами. Вот он, южный темперамент!

Они кричали, не слушая друг друга и не позволяя мне вставить хоть слово. Один даже погрозил пальцем, как маленькому ребёнку, – мол, нельзя так делать. Муж вышел из душа и уставился на весь этот спектакль. Узнав, что я перелезла через перила, спросил, не пострадал ли при этом кто-нибудь, чем несколько успокоил итальянцев, и те, ещё немного пошумев, ушли.

На следующее утро я взяла бутылку вина и пошла к соседу извиняться, но его уже не было в номере. Спустившись к завтраку, увидела его в углу зала. Изысканно одетый, сегодня он уже не казался таким колобком, как вчера. Мужчина строго посмотрел на меня, укоризненно покачал головой. А после завтрака подошёл и сказал, что вчера был очень расстроен. Он произнёс много итальянских слов, которые мы всё равно не поняли. В завершение синьор гордо поднял подбородок и заявил:
– Здесь так нельзя, это вам Ломбардия, а не Сицилия!

Всё обошлось хорошо, полицию никто не вызвал, и мы уехали. Но при чём здесь Сицилия, так и не поняли».