Антиженщина
18.08.2020 00:00
Наболевшую историю отношений со взрослой дочерью прислал мне близкий друг, приписав в конце: «Изложи в лучшем виде и от первого лица».

Антиженщина1.
Очередная квартирная хозяйка попросила тебя съехать.

Ты вернулась под вечер, усталая, злая, а наутро раковина в умывальнике была полна посечённых феном волос. Плюс болото расквашенной тональной пудры. Ещё грязь, отвалившаяся от сапог, на коврике в прихожей, отпечатки пальцев на зеркале, немытая тарелка в кухонной раковине, недопитая чашка кофе.

У тебя фирменная привычка – заваривать редкие сорта чая из моей коллекции, варить хороший кофе и, сделав два-три глотка, оставлять чашку на столе. Сначала я думал, что ты вернёшься и допьёшь, но в кухне постепенно накапливалось две, четыре, шесть недопитых чашек… Нередко в них плавали твои волосы. А в твоей комнате сутками валяются на полу трусы.

Ах да, забыл представить! Ты – моя единственная дочь, тебя зовут Маша, тебе 29 лет. По образованию и профессии ты медицинская сестра. По призванию… Я долго размышлял, какое у тебя призвание, но так и не нашёл ответа.

С твоей матерью мы расстались, когда тебе было пять лет. Не было измен, алкоголя, бурных ссор, разрушающих молодые семьи. Меня пригласили делать карьеру в престижной компании Петербурга, а твоя мать заявила, что ненавидит этот город за мерзкую погоду. Она любит Юг и останется работать в ставропольском райцентре, где всё просто и понятно. И я вдруг понял, что, если не проявлю характер, то стану никем, сгнию здесь заживо и меня закопают на местном кладбище в пятьдесят с хвостиком лет.

Твоя мать была хорошим врачом, защитила диссертацию по оргздраву, возглавила районную больничку в своём городке и вывела эту развалюху в передовые… И, понятное дело, ей хотелось быть единственным главным врачом, а не одним из сотен, как в Петербурге или Москве.

А я мечтал быть творческим высокопрофессиональным экспертом, признанным узким специалистом, работающим на дому, что и сбылось.

Твоя мать живёт в двухуровневом коттедже с собственным огородиком и садом, выделенном ей семнадцать лет назад районной администрацией. Её сосед по «фазенде» – директор роно. В других коттеджах проживают судья, начальник милиции, начальник ГАИ, прокурор, директор гимназии, глава райторга, главный строитель, главный электрик, главный связист… Все друг друга знают, уважают и незамедлительно решают проблемы, причём в палисадниках коттеджей, а не в кабинетах. Твоя мать призналась, что сознательно к этому шла.

Я живу в хорошей двухкомнатной квартире с современной техникой и дизайнерским ремонтом, в полной изоляции от сильных мира сего. Мне достаточно круга ближайших друзей и подруг, признания и уважения в профессии.

Можно сказать, мы с твоей мамой на сегодняшний день одиноки. Ты даже предложила нам сойтись, на что мы оба, находясь на расстоянии друг от друга, синхронно хмыкнули.

Достойной партии в райцентре твоя мама не смогла сотворить по понятной причине: в маленьком городке все престижные и влиятельные мужчины по умолчанию разобраны. Доходила молва о больничном завхозе по прозвищу Спартак – брутальном выпивающем мачо, смахивавшем на голливудского актёра Кирка Дугласа. Выпивающий туповатый Спартак долгое время был вхож в будуар твоей мамы, пока не деградировал окончательно.

Ну а я вообще не испытываю никакой потребности жениться. В нашем холостяцком сообществе, напоминающем гусарский клуб, существует правило – не спать с многодетными матерями и женщинами старше 33 лет. Большой город позволяет интеллектуально развитому мужчине не только не страдать от воздержания, но и до старости находиться «под сенью девушек в цвету».

Для твоей мамы, да и для тебя тоже, все мужики – козлы. А как же иначе? У моего друга, писателя и военно-морского врача, есть теория, согласно которой каждая девочка сознательно или бессознательно выстраивает схему будущей семейной жизни, ориентируясь на опыт родителей, родственников, соседей, знаменитостей… Если подходящего опыта не хватает, девушка обращается к опыту литературы или кино, не самому полезному, кстати.

Создав в подсознании матрицу идеальной семейной жизни, девушка осознанно или неосознанно следует к ней, и в этом она подобна игрушечному бронетранспортёру, который ползёт только вперёд, и, если даже опрокидывается или упирается в стену, колёса продолжают вращаться в заданном направлении, пока не сядут батарейки.

В 29 лет ты упрямо считаешь себя «красивой девочкой». Тебе нравятся мальчики-ровесники или чуточку моложе, конечно же, обеспеченные и успешные в жизни. Ты с вызовом говоришь, что ожидаешь единственной большой и чистой любви. Красиво. Но когда ты вползаешь поутру в кухню нечёсаная, с физиономией, перекошенной от нелюбви ко всему живому, мечешься по дому в поисках забытого или часами ковыряешься на кухне в ногтях или смартфоне – я вижу лишь признаки нарастающего женского невроза.

Коллега, с которой я однажды поделился особенностями наших взаимоотношений, тут же спросила: «Наркотики имеются? В проституции замечена? Нет? Тогда и проблем нет. Расслабься. Всё как у всех».
Боже, подумал я, неужели у всех вот так же?

Однажды ты предложила выпить шампанского при свечах и после первого фужера спросила, в чём, на мой взгляд, состоят твои проблемы. Естественно, «только честно!».

Я ответил, что из младенца ты превратилась в девочку, а потом, минуя стадию девушки, сразу стала бабой, а к сорока станешь бабищей, будешь злобствовать в интернете, а то и угодишь в психушку, как одна моя одинокая незамужняя коллега.

Этого было достаточно, чтобы назавтра ты помчалась к психологу. Петербург, как любой большой город, изобилует психологами, особенно психологинями с собственной неустроенной судьбой, зато чутко улавливающими, что именно хочет услышать клиент. За 5 тысяч рублей тебе поведали, что твоя мама – жёсткий циничный манипулятор, из объятий которой ты, слава богу, ускользнула. А твой папа, то есть я, – самовлюблённый, бесполезный для общества тип, не способный и не желающий дарить женщине счастье.

Всё это ты мне торжественно поведала вечером за чаем, на что я с улыбкой ответил, что умение любить и уважать себя – базовое качество любой личности, а бесполезность моя заключается только в нежелании встраиваться тупым полупроводником в чужие микросхемы.

Я давно заметил, что, работая медсестрой в клинике, ты всегда выпрашиваешь вечерние смены. Это даёт возможность дома дрыхнуть до одиннадцати часов, а потом долго сидеть на кухне с пошлой косметической маской на лице, выискивая в соцсетях очередного несуществующего принца.

Потом ты «наводишь красоту», лапая зеркала в прихожей и ванной комнате, чешешь спутанные волосы, оставляя их клочья на полу и в раковине, и, хлопая дверью, уходишь. Но расслабляться рано, спустя несколько минут ты влетаешь обратно в квартиру, топая, как индийский слон, за забытым смартфоном или зарядкой.

Накопив денег и дождавшись очередных распродаж, ты купила шубу, но и это не помогло тебе выйти замуж, как и дорогая косметика и дюжина пар красивой обуви. И вот об этом психолог не сказала тебе ни слова!

Ты постоянно опаздываешь на работу, за что тебе регулярно влетает от начальства. А недавно ты призналась, что тебя недолюбливают в коллективе за стремление всюду сунуть свой нос и посмаковать подробности чужой жизни. С новогоднего корпоратива, который проходил в арендованном загородном коттедже, тебя деликатно попросили уехать после вечернего банкета. Никто из коллег не пожелал, чтобы ты осталась с ними до утра.

В твоём смартфоне хранятся фото всех разведённых холостых мужчин учреждения. Ты наизусть знаешь их биографии, привычки, характеры, ты знаешь, что они курят, пьют, на каких машинах ездят и даже с кем спят.

Ты считаешь себя красивой. Но когда я смотрю, как ты направляешься в коротком халатике в ванную, то не представляю существо мужского пола, которое способно тобой вдохновиться. Редкие выпадающие волосы, короткая полная шея, плечи, как у сибирского лесоруба, отсутствие талии, узкий таз и удивительного покроя ноги – массивные стопы, худые щиколотки и голени, переходящие в крупные колени. Далее худые бёдра, увенчанные целлюлитными ягодицами. Такого набора нет ни у твоей мамы, ни у меня. Мать что-то рассказывала о прабабушке, работавшей на лесоповале. А твой целлюлит я узрел в прошлом году на пляже, при этом ты язвительно обсуждала мужчину лет сорока, загоравшего в обществе молоденькой девушки… Действительно, как смеет этот «козёл» с намечающимся брюшком возлечь рядом с красоткой!

Парни, которыми ты искренне увлекалась, не обратили на тебя внимания. У тебя было две попытки сожительства с «мальчиками». Один из них представлялся следователем по особо важным делам, а оказался электриком жилкомсервиса. Со «следователем» ты попыталась проживать в моей квартире, ссылаясь на то, что у Владика период профессионального становления, а дальше всё будет хорошо. Когда я отказал вам в совместном проживании, ты попросила денег в долг, чтобы снять жильё.

Спустя полгода я поинтересовался, как идёт профессиональное становление юного Холмса, а ещё через месяц прекратил кредитование, и ты тотчас вернулась обратно. Парень тебя бросил, раскрыв напоследок правду, в которой тебя потрясло даже не то, что он электрик, а то, что ему просто надо было где-то «пожить на халяву».

Владику досталась твоя девственность, а спустя три месяца появился Женя – наследник богатого нью-йоркского эмигранта и владелец сети оптовой торговли электроникой.

Естественно, Женя проживал в каком-то элитном коттеджном посёлке, где прямо при въезде требуют не только паспорт, но и родословную, а с твоей родословной вход в этот посёлок заказан. Женя тоже попытался проживать с тобой в моей квартире, а когда получил отказ, ты фальцетом кричала, что на Ставрополье и на Кубани жить с родителями – в порядке вещей.

Тогда я и посоветовал тебе уехать вместе с Женей в мамин райцентр, где кроме двухэтажного коттеджа пустует наша двушка-хрущёвка, которую я когда-то вам оставил, уехав в Петербург с одним чемоданом.

Вскоре после этого я уехал в Грецию отдохнуть, и ты шипела мне вслед, что это отвратительно – лететь на Родос с какой-то «тёлкой», оставляя родную дочь в июльской северной сырости… Вернувшись, я узнал, что весь месяц вы жили с Женей в моей квартире, при этом часть посуды оказалось разбита, библиотека разворошена, будто в ней рылось сыскное бюро Скотленд-Ярда.

Вскоре Женя покинул тебя, признавшись на прощание, что никакого папы у него в Америке нет, что весь его бизнес – ларёк для ремонта смартфонов и что у него имеются на иждивении брошенная жена с трёхлетним сынишкой.

2.
Без сомнения, твоя мама была великим манипулятором. Она категорически запрещала мне видеться с тобой в детском и подростковом возрасте, да и вообще общение наше с ней возобновилось лишь после того, как я принял тебя «пожить» до разрешения твоих трудностей. Алименты при этом я платил от звонка до звонка.

Школу ты окончила хорошо, а далее по маминой матрице поступила в ненавидимый тобой медицинский колледж, который тем не менее окончила с красным дипломом. Благодаря маме представилась возможность потрудиться медсестрой в реанимации на элитной ставке, «сутки через трое». Обилие свободного времени давало возможность молодому организму, совершенствуясь в профессии, продолжить заочное образование.

От разумного маминого плана ты с возмущением отказалась, после чего мать засунула тебя в Питер, в Высшую школу экономики на факультет медицинского менеджмента.

О твоём появлении в Петербурге мне не сообщили ни ты, ни твоя мать. Ты училась заочно и одновременно трудилась официанткой в банкетном зале. Отучившись семестр, без ведома мамы перевелась на факультет ресторанного бизнеса, ибо посчитала себя прирождённым ресторатором. Тогда же произошёл и космический взлёт карьеры – начальство разглядело твои таланты и назначило тебя управляющим менеджером.

На пике успеха ты продержалась полгода, настроив против себя весь коллектив – поваров, официанток, кассира, уборщиц, водителей. Начальство разъяснило тебе ошибки и предложило для «унятия гордыни» потрудиться годик официанткой, на что ты с возмущением хлопнула дверью. Целый год работала кассиром в сетевом магазине «суши-вок», а когда тебя там «подставили под растрату», мать вспомнила обо мне и предложила «поучаствовать».

Я оплатил твои долги, а мать силовым приёмом устроила тебя в клинику, где ты и трудишься до сих пор, проживая попеременно то у меня, то на снимаемых мною квартирах, откуда тебя периодически выселяют за свинарник.

В телефонных прениях с твоей матерью я говорю, что не вижу возможности обретения тобой в Питере личного счастья, не представляю даже мужчину, который на это подпишется, и вообще Питер не твой город, здесь надо учиться и непременно войти в одну из многочисленных субкультур, в которой легче найти себе равного. В ответ твоя мать обиженно кричит, что я извращенец, девочка хочет простого человеческого счастья – семью и детей!

Как будто я против этого.

Есть ещё фишка – ты с детства мечтаешь родить троих детей. Недавно мы шли по Петербургу, и ты увидела на другой стороне улицы девушку с коляской. Со всех ног бросилась к ней и чудом не попала под внедорожник. Разъярённый водитель долго орал, обещая нас «урыть».

Уже потом я спросил, отчего ты кинулась на другую сторону улицы, и услышал в ответ:
– А разве непонятно? Это же коляска фирмы такой-то, она стоит сто пятьдесят тысяч, и я хочу для своих детей точно такую же.
– А разве у тебя есть от кого рожать, где жить и на что? – удивлённо спросил я, и ты ответила: это может произойти так стремительно, что я и глазом не моргну.

Недавно на тебя вдруг обратил внимание мой коллега, мужчина 37 лет, владелец небольшого, но стабильного интеллектуального бизнеса. Стас несколько раз приезжал за тобой на «Лексусе» с букетом роз, увозил в театр или ресторан. После четырёх встреч ты сказала, что он не в твоём вкусе и явно для тебя староват, после этого прошла к зеркалу и, распушив побитые феном волосёнки, добавила: «А я ведь ещё молоденькая девочка».

Я впервые не стал возражать, но понял: размножение может произойти даже без мужа. Для этого достаточно очередного облакавшегося дешёвым пивом «мальчика», и мне уже сейчас надо думать о том, как вовремя катапультировать тебя в станицу, к маме.

А на днях ко мне приехала близкая подруга, твоя ровесница, и ты демонстративно пожелала с нами «посидеть». Кончилось шампанское, я сбегал в магазин. Когда вернулся, почувствовал напряжение между тобой и гостьей. Оказалось, ты учинила Кате допрос с пристрастием: кто она такая, где живёт и чем занимается, какими располагает «активами». И вообще ты как дочь обязана знать буквально всё о женщине, «которая спит с моим папой». Естественно, Катя, девушка с высшим образованием, кандидат наук и владелица небольшого производства, культурно, но недвусмысленно послала тебя подальше.

Ночью ты демонстративно топала по квартире, как заблудившийся в саванне носорог, хлопала дверьми, включала и выключала свет в прихожей. Катя не осталась в долгу – поутру демонстративно прошла обнажённой мимо тебя в ванную. После этого у тебя две недели было дурное настроение.

– Прости, но она абсолютно тупорылая дура, – сказала мне Катя сутки спустя по телефону. – Все её знания – это цены в бутиках, графики распродаж, тематические рестораны… Понты, амбиции и чудовищная лень плюс желание размножаться при отсутствии трёхмерного видения мира. Чудовищная смесь!

В ту же ночь мне приснился сон – тебя увёз в Америку красивый и богатый молодой человек! А спустя два часа ты прискакала, вся в мыле, за забытым в квартире смартфоном, опоздала на самолёт и… осталась у меня навсегда.

Я понял даже во сне, что самое страшное для меня – провести с тобой в одной квартире свои последние активные годы. Мать говорит, что ты росла доброй девочкой, но я не ощущаю твоей доброты по отношению к себе, к твоим коллегам, к мужчинам, да и к женщинам тоже.

Размышляя, почему так получилось, я попытался найти твоё место в этом мире и этом городе и с ужасом понял, что для тебя нигде нет места. Нет места в профессии, которую ты ненавидишь. Тебя не может быть в петербургском мире, поскольку твоё мировоззрение провинциальной медсестры в этом городе противоестественно. У тебя нет друзей, нет культурной среды, у тебя ничего нет, кроме магазинов и ресторанчиков, ассортимент и цены в которых ты тщательно штудируешь. Я так и спросил тебя во время очередного чаепития: «Зачем тебе Петербург?» И попал в яблочко – ты не разговаривала со мной две недели.

Ты не умеешь и не желаешь учиться общению с мужчинами, потому что тебя интересуют мальчики, с одним из которых можно родить троих детей. Но ты никогда не задавала себе вопрос: надо ли это мальчикам? А то, что они разбегаются от тебя вприпрыжку, – так ведь козлы, козлы!

В нашем подъезде снимает однокомнатную квартиру художник, маленький, бородатый, неухоженный, похожий на неприкаянного гнома. Когда художник заселялся, я как раз выходил из дома и видел, как он таскал из грузового такси свой скарб – пару чемоданов и пяток картонных коробок, а потом стал доставать картины в массивных рамах, целую дюжину красивых картин.

Я предложил помощь, бородатый гном согласился, лишь попросил с картинами быть поаккуратнее. Ну конечно же да! Я успел их (картины) разглядеть, пока вносил в квартиру и аккуратно прислонял к стенам в гостиной. Это были в основном удивительные городские пейзажи, такого видения Петербурга я ещё ни у кого не встречал.

И ещё два женских образа – обнажённые девушки – в кухне с букетом сирени и у заштрихованного ливнем окна… Сама идея вроде бы банальна, но какая в эти полотна вложена энергетика! Надо было уходить, а я всё смотрел и смотрел, не в силах отвести взор. Художник это почувствовал и не торопил меня.

А потом к художнику стали приходить девушки – молодые, стройные, с ясными глазами и необыкновенно чувственными лицами. Ты заявила, что это проститутки. На мой вопрос, почему так думаешь, ответила:
– А зачем ещё девушки ходят к старому, неопрятному, бездомному и полунищему мужику?
– И кто же к нему должен приходить? – полюбопытствовал я.
– Ну, тётки какие-нибудь… Ну, собутыльники… Ну, участковый…

Зная, что ты не прочь выйти замуж за молодого холостого врача, я поговорил со знакомым доктором на эту тему и услышал, что в больших городах врачи уже давно не женятся на медсёстрах. Они с ними работают, флиртуют на корпоративах и даже спят, в хирургических стационарах порой заводят даже особые графики ночных дежурств. Но чтобы медсестре выйти замуж за врача, ей надо сменить интеллектуальную орбиту, пойти учиться, расширить круг интересов…

Сказал тебе об этом и услышал:
– Чушь какая! При чём тут образование, если мужики в мире перевелись?

Я был лишён возможности растить тебя, мне неведомо чувство отцовской ревности, но я знавал отцов, вскипающих от негодования, когда на их обожаемых доченек кто-нибудь зарился.

– Не могу представить даже, что в мою дочку какой-то крендель вставит свой немытый хрен! – восклицал один.

От себя добавлю: этот человек с лёгкостью вставлял свой хрен в десятки чужих дочек. Вот так, наверное, и выглядит ханжество.

Я подумал, что тебе в своё время не хватило красивых чувственных отношений с мужчиной поопытнее и постарше, да хотя бы и с юношей, воспылавшим к тебе чувствами. А может, тебе даже не хватило горячего мулата или африканца, чтобы ты поняла, что такое мужчина, а уж потом захотела иметь от него детей.

Секс без любви, как и размножение без чувств, одинаково пагубны.

Твоя мать стала гонять от тебя мальчиков, едва у них наметились признаки пубертата. А в медицинском училище мальчик в твоей группе был только один и какой-то, по твоим словам, «пыльным мешком хлопнутый».

3.
Спустя год после твоего переезда ко мне ты и твоя мать синхронно полюбопытствовали, а не хочу ли я уехать доживать свои дни в ставропольский райцентр, в ту самую хрущёвку, которую я оставил вам много лет назад. Причина лежала на поверхности, и всё же я полюбопытствовал. И услышал, что моя питерская квартира нужна тебе для построения личной жизни и заведения потомства. Так, мол, быстрее отыщется хороший умный мальчик.

На вопрос, а как же я, мне было сказано, что доживать свои дни лучше в тепле, с дешёвыми овощами и фруктами, к тому же в райцентре много одиноких добрых хозяйственных женщин моего возраста, которые будут счастливы скрасить мне старость.

Разговор происходил вечером у меня на кухне. Мы сидели за столом друг напротив друга, а твоя мама вещала из смартфона.

– У нас в городке дефицит хороших, умных мужчин от пятидесяти лет и старше! – восклицала бывшая жена.
– Да-да! – подогрел её я. – А после шестидесяти их нет вообще. И знаете почему? Они все издохли, питаясь дешёвыми экологически чистыми овощами и фруктами, запивая их самогоном или местным шмурдяком. Издохли в объятиях опостылевших добрых жён, с которыми они лишены возможности развиваться, издохли, потому что их не берут на работу, да и самой работы в райцентре нет. Издохли в этом бабьем царстве, которое не смогли проломить своими лбами.

После этого вы не разговаривали со мной месяц.

Потом в твоей жизни появилась подружка Ева. Ева красивая, хорошо сложённая девица твоих лет, работавшая инструктором в соседнем фитнес-клубе. Она приобщила тебя к спортзалу, и я с радостью подарил тебе годовой абонемент в надежде, что ты организуешься, похудеешь, станешь привлекательной. Тогда какой-нибудь крендель наконец-то тобою прельстится.

Поначалу получалось. Ты помолодела лет на пять и влезла в свой прошлогодний гардероб. По субботам вы с Евой стали зависать в престижном ночном клубе, который, по твоим словам, посещают интересные элитные мальчики. Так продолжалось три месяца, а потом уже разведённая Ева повторно вышла замуж, а тебе на прощание сказала, что использовала тебя для контраста, как «страшненькую подружку». Действительно, рядом с тобой Ева смотрелась неотразимо!

Удивительно, но, обиженная и оскорблённая Евой, ты всю злобу выплеснула на меня, и я в очередной раз настоял, чтобы ты съехала. Вскоре обнаружилось, что ты разбила кабриолет Евы, который взяла покататься, подозреваю, для повышения самооценки. Автомобиль восстанавливали всем миром – я, твоя мама и её кубанские родственники… Теперь для тебя «козлы» не только мужчины, но и красивые бабы тоже.

Постепенно я сблизился с художником, снимающим квартиру в нашем подъезде, поведал ему за бутылкой порто историю и боль своей жизни. Художник, которого ты презрительно называешь «спившимся нищим сморчком», признался в ответ, что развёлся с женой, которая на пару с родной дочерью гнобила его за бедность и неприкаянность. Довела до того, что он развёлся и съехал в никуда – на мизерную пенсию, в ободранную съёмную квартиру. Теперь его позвали обратно в семью, узнав об успешных выставках в Осло, Мюнхене и Лондоне.

Художник говорил мне об этом, и только тут я разглядел, что он опрятно одет и от него не пахнет «бобыльей псиной»… В дверь позвонили, пришла его юная подружка с тортиком «от Буше», и я поспешил покинуть их, не без зависти.

А через час с работы заявилась ты и стала злобно хлопать дверцами кухонных шкафов, брюзжать, что я не купил твои любимые йогурты и «линор» для стиральной машины.

Ночью я мучительно размышлял, почему родные дети оказываются чужими… Понятно дело я, который не растил тебя, не видел много лет. Но твоя мать призналась, что счастлива, спровадив тебя в Петербург. Выходит, единственный выход разминуться с тобой, как с айсбергом в Атлантике, – выдать замуж… Но ведь не факт, что через год-другой-третий ты не появишься на пороге моей квартиры с детской коляской. Вспомнился знакомый профессор, в сердцах воскликнувший много лет назад: «Не рожай дочерей!»

Но ведь у моего близкого друга дочь счастлива в браке и каждую неделю зазывает отца в гости в уютный, наполненный детскими голосами дом.

Недавно я уснул после ночной работы, но вскоре проснулся от твоего шатания по квартире, хлопанья дверцами шкафов, а потом услышал, как ты говоришь по телефону с матерью. Тема наболевшая – мой категорический отказ переезжать в райцентр.

– Умрёт, говоришь? – вдруг переспросила ты. – Да нет, мамочка, умирать он не собирается, таблеток не пьёт, доволен, у него молодая смазливая тёлка… Боюсь, не дождёмся.

Через два дня позвонила твоя мать с ожидаемым предложением: они продают в райцентре хрущёвку и вступают в долевое строительство в Петербурге, а я буду постепенно выплачивать за тебя ипотеку…

Согласился. В конце концов, это почти то же самое, что и оплачивать тебе съём жилья. И вот тут-то я узнал, что на студию и однушку ты категорически не согласна, что тебе нужна минимум трёхкомнатная квартира для будущих детей – Евы, Марка и Есении!

Друг-писатель шутит, что все мы снимаем у себя в голове бесконечные мультфильмы. Мультфильм твоей мамы – это раздуваться от важности в ставропольском райцентре, мой мультфильм – это Винни-Пух, живущий в большом городе, ну а ты в своём мультике бесконечно лежишь в родильном зале, рожая Еву, Марка и Есению.

Платить ипотеку за твою трёхкомнатную квартиру я категорически отказался, и ты опять перестала со мной разговаривать.

В очередной раз заглянув к художнику на порто, я выглядел подавленным, и маэстро впервые спросил: что за баба проживает в моей квартире?

Он так и назвал тебя – «баба», приняв за домработницу или квартирантку. Опытный портретист не признал нас родственниками.

– Прости, брат! Понимаю, начальство, родителей и детей мы не выбираем…

Поражённый, я вернулся домой допивать оставшийся в баре виски, потом откупорил новую бутылку и цедил, цедил, пока с вечерней смены не заявилась ты с лицом, обозлённым на всё человечество.

Клянусь, я бы тихо закрылся до утра в своей комнате, если бы тебе не захотелось в очередной раз прочесть мне нотацию о том, что я занимаюсь работой, друзьями, алкоголем, «своими бабами», чем угодно, вместо того чтобы решать твои проблемы.

И тогда я спокойно, но непреклонно предложил тебе съехать. Насовсем.

– Это как? – зловеще спросила ты. – Просто так? В никуда? Ты не станешь снимать мне квартиру? Тебе даже неинтересно, где я буду жить, какие у меня проблемы?

Получив утвердительный ответ, ты заперлась у себя, наверняка звонила матери, а утром объявила:
– А я не съеду! Вот так! Не съеду, и всё! Я твоя дочь! Не станешь же ты меня вытаскивать из квартиры за ноги и за волосы на лестничную площадку. Что скажут люди? А я ещё и маму подключу!.. И средства массовой информации!

Знакомый юрист, с которым я распил по этому поводу бутылку рейнского рислинга, подытожил:
– Выселить её, конечно, можно. Но всё непросто. Даже если ты единственный собственник… Через суд не советую. Долго и с геморроем. Ты не сможешь доказать, что она не участвует в коммунальных платежах, например, или что вы не ведёте общего хозяйства. Она ведь тебе готовит хоть раз в неделю? Опять же прессу подключат, ославят на весь мир… Однако есть альтернативное средство. Не факт, что сработает, но блефанём?

Я заплатил «нужным» людям, и вечером к нам домой приехало трое незнакомых полицейских – майор, лейтенант и сержант.

Помнишь, как они орали на тебя – мол, ты посторонний человек в этой квартире, и если не съедешь, то тебя можно задержать, обыскать и наверняка найти кое-что интересное… И ты всё поняла. Я был убеждён, что ты станешь реветь взахлёб, но твоё лицо оставалось спокойным, а глаза сухими.

Тебе дали час на сборы, предлагали подвезти в социальную ночлежку. Но ты позвонила куда-то и неожиданно быстро уступила. Вещи уместились в огромный чемодан на колёсах, с которым ты приехала ко мне три года назад. Было ещё какое-то барахло, но ты подытожила: «можешь выбросить на помойку». В дверях на минуту остановилась и вместо прощания произнесла:
– А ведь права мать, нет у меня отца… Нет и никогда не было.

Не знаю, были сотрудники полиции в курсе моей истории или нет, но, уходя, они не попрощались и не посмотрели мне в глаза.

С высоты шестого этажа я видел твою угловатую фигурку, черневшую на фоне свежевыпавшего снега, на троллейбусной остановке. Вдруг остро захотелось забрать тебя обратно в дом, поговорить по душам, начать всё сначала. Мне вдруг показалось, что мы оба просто не захотели понять друг друга… Тогда же я впервые запоздало почувствовал, что ты, несмотря ни на что, моя дочь.

Я уже готов был спуститься, но подъехало такси. Водитель помог тебе уложить в багажник чемодан. Прежде чем сесть, ты посмотрела вверх, на мои окна. Показалось, что наши взгляды встретились.

Ночью позвонила твоя мать, назвала меня подлецом, сказала, что мы больше не знакомы… Я размешал снотворное в половине стакана виски, начал считать до ста и… проснулся.

На часах было двадцать минут пополудни. На дисплее смартфона значились непринятые звонки – от юриста, от двоих друзей и от девушки, которая хотела приехать ко мне сегодня вечером.

Вспомнил – перед тем как принять снотворное, я думал о том, что впервые в жизни пойду в храм и покаюсь. Но я просто заварил крепкий кофе. Медленно пил подряд две большие кружки, вспоминал, едва ли не поминутно, всю нашу с тобой историю и вдруг почувствовал, что это и был единственный выход.

Дело даже не в том, что взрослые дети должны жить своей жизнью. Дело в том, что я ожидал встретить ту самую девочку, которую любил и с которой мне запрещали видеться. А явилась чужая взрослая женщина, принявшаяся, как солитёр, разрушать мою жизнь. Признайся, в твоём мультике не было ни одной роли для меня. Там были Есения, Ева, Марк, гипотетический крендель-осеменитель, твоя мать… А я где-то за кадром покорно оплачивал твою будущую жилплощадь.

Вслед за этим мне стало легко. Так легко, что я даже испугался.

И ещё было чувство, что я дочитал до последней страницы невероятно драматический роман, который всё ещё держит в холодном липком плену, но я знаю, что никогда не открою эту книгу.

…Спустя два года случайно узнал о твоей жизни. Тебе 31 год. Ты всё ещё живёшь в Петербурге, работаешь медсестрой, не замужем, и у тебя отвратительный, невыносимый характер.

Записал Владимир ГУД,
Санкт-Петербург
Фото: GettyImages

Опубликовано в №32, август 2020 года