СВЕЖИЙ НОМЕР ТОЛЬКО В МОЕЙ СЕМЬЕ Действующие лица Тутта Ларсен: Всегда есть сила, которая позаботится обо мне и моём ребёнке
Тутта Ларсен: Всегда есть сила, которая позаботится обо мне и моём ребёнке
31.08.2020 00:00
ЛарсенТрудно найти занятие, которым не переболела Тутта Ларсен: балет, рок-музыка, футбол, альпинизм… Однако самыми важными занятиями для неё сейчас являются журналистика и материнство. У телеведущей трое детей, и забота об их здоровье в нынешние времена играет особую роль. Вот почему мы обнаружили Тутту Ларсен довольно далеко от Москвы, за 150 километров.

– Тутта, как ваша семья прошла испытание карантином?
– Нам очень повезло. Каким-то чудом мы успели буквально за месяц до введения карантинных мер достроить дом на новом дачном участке, который купили всего год назад. Мы впервые переночевали в новом доме как раз с началом самоизоляции. Это было тревожное и волнующее событие, ведь дом довольно далеко от Москвы – в ста пятидесяти километрах, и мы не до конца представляли, куда едем. Не знали толком, как здесь работает электричество, где покупать продукты, кто наши соседи. Ехали в полную неизвестность. К тому же наш коттеджный посёлок совсем новый, здесь, кроме нашего, построено лишь четыре дома на нескольких десятках гектаров. Получилась изоляция от цивилизации. С одной стороны, это здорово, потому что у нас была возможность гулять на свежем воздухе и заниматься спортом на природе, но с другой, очень страшно приезжать в малознакомую местность. Мы планировали постепенно перебираться в новый дом, а пришлось буквально катапультироваться. У нас здесь даже мебели особо не было… Успели только смонтировать кухню и купить кровати. Всё!

– Серьёзное испытание для городского человека – оказаться в местности, где нет магазинов на каждом шагу.
– Ближайший продуктовый магазин – в десяти километрах от дома, то есть не в пешеходной доступности. К тому же, чтобы ездить за продуктами, приходилось оформлять разовые пропуска, которые проверяла ДПС. Бывали моменты, когда я смотрела в окно на пейзажи невероятной красоты и люто ненавидела всю эту красоту, природу, потому что мне хотелось доковидной жизни, чтобы не было всего этого кошмара, чтобы мою свободу ничто не ограничивало. Но, безусловно, нам очень повезло – мы перенесли это затворничество в дальнем Подмосковье. Здесь как-то и тревожности у людей меньше, и самих людей меньше, и возможности заболеть тоже меньше.

А вот атмосфера в Москве, конечно, подавляла. Машины с громкоговорителями, плакаты, которые тебя встречали при въезде в город, с напоминанием о том, что одно касание лица может привести к заражению… Нагнеталось всё дико.
За эти четыре месяца мы неплохо освоились за городом, полюбили размеренную жизнь, и даже дорога от дачи до дома перестала казаться долгой. А совсем недавно обнаружила, что один из моих знакомых – актёр, с которым я тесно общалась лет двадцать назад, – живёт в соседней деревне. И мы встретились, как будто не расставались. Такое вот чудо произошло!

И вот что я поняла: загородная жизнь, которую мы освоили, сейчас вообще в тренде. У нас довольно дорогой посёлок. Когда мы приобретали здесь землю, не так уж много участков было продано. А за время пандемии девяносто процентов участков раскупили, за четыре месяца, представляете? Невзирая на цены и расстояние.

– А почему вы выбрали для своей семьи столь далёкие края?
– Мы хотели природу! Много лет снимали очень славный домик под Звенигородом. Но Звенигород так застроили за эти десять лет… Из тихого уютного городка он превратился в большой, но при этом не слишком благоустроенный город. Я стала чувствовать себя там совершенно по-другому – как в спичечном коробке. Поэтому очень долго искала такое место, как в моей любимой Скандинавии, чтобы не было видно соседних домов, чтобы много природы и никаких глухих заборов. Такое можно найти минимум в ста километрах от Москвы.
Я купила бинокль, потому что у нас тут огромное количество диких птиц. И когда был сезон гнездования в мае-июне, мы просто сидели с биноклем, раскрыв рты. Как будто смотрели кино. Прилетали цапли, появилось огромное количество певчих птиц. Мы научились отличать зяблика от щегла…



– Вы упомянули, что любите Скандинавию. Знаю, вы даже изучаете норвежский язык. Неужели думаете туда переехать?
– Нет, переезжать не хочу. Я очень люблю Россию и по своей воле никогда отсюда не уеду. Очень надеюсь, что даже близко в такой ситуации не окажусь. Я жить не могу без Москвы, без России. Давно уже определилась со своим понятием Родины. Для меня это – мои люди. И не только семья, это все, с кем встречаюсь в жизни. Мои коллеги, мои врачи, мой священник, мои друзья… Это уникальное сообщество, которым я очень дорожу, люди, которые делают мою жизнь прекрасной. И я от них никогда не откажусь. Но это не значит, что на свете нет прекрасных мест, в которые невозможно не влюбиться. В позапрошлом году впервые поехала в Норвегию, в пресс-тур. И у меня случилась с ней какая-то сильная связь. С тех пор я побывала там уже шесть раз. Даже купила себе тест ДНК, который позволяет определить этническое происхождение человека. Никак не сдам из-за КОВИДа. Хочу понять, что у меня с Норвегией общего, ведь такого острого ощущения сопричастности не испытывала раньше нигде. Переезжать не хочу, но хочу регулярно там бывать. Это моё место силы. А язык – ключ к стране. Норвежский очень красивый, я получаю огромное удовольствие, когда его учу. Ниточка, которая связывает меня с этой удивительной страной.

– Как вы развлекались в изоляции?
– Мы брали гитару и устраивали домашние концерты.

– Вы ведь когда-то занимались музыкой, у вас была своя группа, вы выпустили альбом. Почему не стали продолжать карьеру певицы?
– Журналистика взяла верх. Чтобы заниматься пением, всё-таки нужно учиться. У меня неплохой голос, неплохой тембр, хороший слух, а вот техники маловато. А я не могу заниматься делом всерьёз, если не умею его делать хорошо.

– А сын Лука почему не поёт? Он разве не ходит в музыкальную школу?
– Нет, он давно это дело бросил. И вообще бросил абсолютно всё, чем раньше занимался, – и спорт, и музыку. Его единственные интересы сегодня – это компьютерные игры и самокат.

– Возраст, наверное, такой.
– Да, мы тоже решили, что возраст, у человека должна быть возможность помаяться дурью. (Смеётся.) Папа, мама рядом, они тебя содержат и всячески поддерживают. Когда же, как не сейчас, поиграть в компьютер?

– Вы сторонник свободы для детей?
– По-разному, всё зависит от ребенка, от периода в его жизни и от возраста. Лука сейчас во многом предоставлен сам себе, большую часть времени сидит у себя в комнате за компьютером. Его невозможно вытащить погулять. Но я понимаю, что с ним происходит. Он общается онлайн со своими сверстниками, которых ему так не хватает и которые за время самоизоляции тоже разъехались по дачам. В подростковом возрасте компания, стая, твой клан – вещь жизненно необходимая. Поэтому дети общаются в соцсетях. Я совершенно не давлю на него. Но, конечно, мы обговорили скорое возвращение в Москву, вот-вот начнётся учебный год, он пойдёт в девятый класс. Время беззаботности и халявы заканчивается, у нас есть три года, чтобы определиться с его будущим.

– У вас папа строгий? Кто разнимает детей, когда хулиганят?
– Папа строгий – да, но справедливый. А если дети балуются, я просто могу сказать: «Ребят, меня утомил шум, давайте потише», – и дети понимают. У нас не возникает ситуации, когда надо включать пожарную сигнализацию, применять санкции, вызывать строгого папу. С детьми отношения очень доверительные. Есть чёткая иерархия, кто главный, кто старший, но диктатуры никакой нет. Когда просишь ребёнка не хулиганить или не шуметь, как правило, он слышит.

С опытом воспитания я поняла, что наказание – вообще самый неэффективный способ общения с ребёнком. Гораздо проще договариваться, обсуждать, объяснять, и тогда нет необходимости вводить санкции, от которых тебе самой тошно. Сомневаюсь, что на свете есть родители, которым нравится наказывать детей.

Мне очень нравится общаться с детьми. Я вообще считаю, что вопрос «как найти общий язык с детьми?» абсурден. Нет никакого специального общения с детьми, есть общение с людьми. Если хочешь найти общий язык, совсем неважно, какого возраста человек. Ты проявляешь к нему уважение, любовь, чуткость и внимание.

Интересное упражнение рекомендует замечательный петербуржский педагог и психолог Дима Зицер. Он говорит: если вы хотите наорать на ребёнка или наказать, представьте на его месте взрослого. Я практиковала это в общении с Лукой, ведь он пока у меня единственный подросток в семье, и все шишки в плане воспитания мы набивали как раз с ним. Надо сказать, это очень хорошо работает. Чаще всего ты замолкаешь. Потому что если на месте ребёнка представляешь взрослого, то тщательнее фильтруешь свою речь.

– На своей странице в интернете вы рассказали, как непросто вам далось материнство с первым сыном. Не знали, как его держать, молока было мало, сильная боль во время кормления. Ко многим моментам вы оказались просто не готовы.
– Раньше женщина жила в большой семье, под одной крышей со своими предками. Она видела, как рождаются дети, как их воспитывают, как кормят, как ухаживают. Современная женщина в этом смысле абсолютно беспомощна в своём новоиспечённом материнстве. Я все силы отдала на то, чтобы хорошо родить, в правильном месте, у опытного врача. Но оказалась совершенно не готова к самому материнству. К сожалению, опыт мамы, бабушки и вообще весь советский опыт воспитания детей, когда малышей отдавали в ясли и кормили грудью по часам, – оказался для меня абсолютно бесполезен. Пришлось самой протаптывать дорожку. Но мне очень повезло с ребёнком. Если я делала что-нибудь не то, он этому сопротивлялся, – так что мне пришлось научиться быть мамой.

ЛарсенСлава богу, сейчас у женщин огромное количество информации, позволяющее подготовиться к материнству хотя бы теоретически. И мы тоже к этому приложили руку. У нас есть канал на Ютюбе, он называется TUTTA.TV, там очень доступно рассказывается о первых шагах в материнстве. Я неоднократно получала отклики женщин, да и мужчин, что эта информация для них полезна.

И потом я человек религиозный, мне проще. В моём космосе, в моей метафизике всегда есть всемогущая сила, которая, что бы ни случилось, позаботится обо мне и моём ребёнке. И не знаю, как пережила бы эту колоссальную ответственность, которая сваливается на тебя, когда становишься мамой, если бы жила без Бога, если бы вся эта ответственность была только на мне. Очень хорошо, что её можно переложить на Того, Кто надо мной. (Смеётся.)

– С Марфой и Ваней уже проще было?
– Когда Марфе исполнилось полтора месяца, я уже вышла на работу. И до сих пор об этом жалею. Не смогла организовать свой быт и свою жизнь таким образом, чтобы насладиться материнством. С Ваней уже по-другому. Он постоянно находился рядом. До восьми месяцев даже не знал, что такое коляска, жил на нас, на мне и Валере. Мы носили его в слинге, он повсюду с нами путешествовал. Два года и два месяца Ваня был на груди. И это совершенно другое материнство: без напряжения, страха, ломки, а в удовольствие. Теперь я знаю, как это бывает, и готова этим делиться со всем миром!

– С Марфой вы вместе ведёте программу на канале «Карусель». Как она себя чувствует в кадре?
– Марфа легко влилась в телевизионную жизнь, ей там весьма комфортно. Общение перед камерой ей даётся легко. Никакой скованности. Она прекрасно отыгрывает речь, хорошо запоминает текст, умело импровизирует. С первых минут работы в кадре стало понятно, что она прирождённая телеведущая, очень яркая, харизматичная.

– А вы сами с детства мечтали стать ведущей?
– Я вообще никогда не мечтала стать ведущей. Мне это не было близко. Я хотела заниматься журналистикой или быть рок-певицей. В результате попала на музыкальное телевидение. В некоторой степени это симбиоз жизни рок-звезды и журналистки. И так я в нём и осталась. Но начинала работать как корреспондент. Было просто клёво бесплатно ходить на концерты, общаться с музыкантами, слушать много хорошей музыки и находиться в центре молодёжной субкультуры. Мне этого казалось вполне достаточно.

А поначалу, когда только-только появилась на телевидении, меня просто забраковали. Сказали, что слишком много говорю, слишком много жестикулирую, что нельзя меня в кадр ставить. Вообще весь мой телевизионный путь можно назвать путём от противного. Я не умею бороться за место под солнцем, плести интриги и вести подковёрные игры. Всё это я очень не люблю. Может быть, потому и переквалифицировалась в блогера «Инстаграма». По крайней мере, здесь я принадлежу себе, мне не нужно отвлекаться от профессиональной деятельности на бесконечное выяснение отношений. На телевидении сложно было найти своё место. Я оказалась совершенно не готова к особенностям взаимоотношений между людьми на ТВ. К тому, что профессиональная пригодность зачастую определяется не тем, что ты умеешь в кадре, а тем, какой глубины у тебя декольте. Ты приходишь на кастинг, а тебе потом перезванивают и говорят: «Ой, Тутта, извините, вы так хорошо поработали на кастинге, но канал хочет блондинку». И ты думаешь: «Вот так, я училась пять лет на журфаке, десять лет проработала на телевидении и пять на радио – всё ради того, чтобы меня оценивали по цвету волос? Что вообще происходит?»

Сейчас у современного журналиста гораздо больше возможностей себя проявлять благодаря интернету.

– Не скучаете по телевизионным временам?
– Я бы так не сказала. Разве что последние несколько месяцев из-за КОВИДа… А так – профессиональная деятельность по-прежнему занимает огромное место в моей жизни, и баланс частенько перевешивает в сторону работы, а не семьи. Думаю, главное в профессии, по крайней мере для меня, – это получать удовольствие от того, что ты делаешь. Я совершенно точно не скучаю, мне очень нравится, что со мной происходит в профессиональном плане.

– Бабушки и дедушки помогают, когда вы заняты? Часто с ними общаетесь?
– Родители мужа живут в Саратове. Пару раз в год они приезжают нас навестить и, как правило, надолго: летом на два месяца и зимой, в новогодние каникулы, на пару-тройку недель. Моя мама живёт в Подмосковье, с ней мы тоже частенько видимся, хотя она слишком занятой человек, серьёзно погрузилась в благотворительность. Бывают недели, когда у неё даже нет времени с нами созвониться. Такая у нас бабушка. А мой папа живёт в Донецке, и мы тоже видимся не так часто, но регулярно. Постоянно созваниваемся. В прошлом году он приезжал к нам в гости. И очень надеюсь, что когда все ограничения снимут, снова нас навестит. Все наши бабушки и дедушки – разные, но мы тепло общаемся. Дети чувствуют, что у нас большая семья.

Расспрашивала
Анна КАМНЕВА
Фото из личного архива

Опубликовано в №34, август 2020 года