Никогда не сдавайся
22.09.2020 16:58
Никогда не сдавайсяПодарок от коллеги

Я люблю слово «провинция». Возможно, эта любовь родом из детства: из «Трёх мушкетёров» Александра Дюма или «Спартака» Рафаэлло Джованьоли. Мои любимые книжные герои были либо родом из французской провинции, как д‘Артаньян, либо сражались в римской провинции, как Спартак.

А в русской провинции, в нашей глубинке, тебе почему-то всегда рады. И даже в суде (мировом или районном) относятся приветливо. И ты сам радуешься, когда удаётся поменять обыденность большого города на нечто новое. Поменять на некоторое время, чтобы, соскучившись, вернуться в свою родную обыденность.

Адвокат Баранов не захотел ехать в провинцию и отдал мне дело Гагарина. На первый взгляд, вполне заурядное дело. Да оно таким бы и являлось, если бы не местные особенности. Но я поначалу не знал о них ровным счётом ничего. И хорошо, что не знал, иначе упирался бы всеми конечностями.

Гагарин разводился со своей женой и делил совместное имущество. Оба – ИП (индивидуальные предприниматели), живут в одном из райцентров Новгородской области. Ведут торговый бизнес, есть недвижимость: двухэтажное здание магазина, здание под автосервис с шиномонтажом. В понятие «шиномонтаж» Гагарин вкладывал и оборудование, и площадку, и складское помещение, в котором хранил запчасти и оборудование. Вот с шиномонтажом-то и обидели Гагарина.

Суд при разводе присудил шиномонтажный комплекс жене, а ему – денежную компенсацию, малую и несоразмерную. А шиномонтаж был важен для Гагарина. И он почему-то решил, что помочь ему может только питерский адвокат.

Так он появился в адвокатской конторе и попался на глаза Баранову. Или в лапы. Баранову в лапы лучше не попадаться. Поможет обязательно. Если человек не понимает своего счастья и пытается уклониться от юридической защиты, то Баранов не принимает это во внимание. Он продолжает неутомимо помогать – консультировать, содействовать и юридически сопровождать. Пока человек не иссякнет. Пока деньги не кончатся. Лишь после этого человек обретает свободу от Баранова.

Но тут рефлексы не сработали. Баранов узнал, что надо ехать в командировку, да и решение уже вынесено, мало шансов, что его изменят во второй инстанции. Поэтому барановские лапы разжались, и я бережно подхватил Гагарина в свои лапы-руки-крылья. В отличие от Баранова, я тогда умел радоваться любой работе. Передавая клиента, Баранов наставительно заметил:
– За консультацию не бери! – что означало «я уже взял», после чего отечески потрепал меня по плечу: – Ну, давай, копай!

И я отправился копать. «Копать» включало в себя: выслушать клиента, записать фактуру по делу, посмотреть документы, проанализировать и выдать предварительное заключение – каковы шансы на успех.

Гагарин предусмотрительно привёз и бумаги, которые ему подготовил адвокат в первой инстанции, и решение суда. Вполне достаточно, чтобы составить апелляционную жалобу, что и было мною сделано. Мне бы тогда ещё обратить внимание на то, что Гагарин несколько раз упомянул: суд купленный, поэтому и решение вынесли в пользу жены. Но я не стал на этом зацикливаться, потому что не раз уже слышал про «купленный суд», когда дело проиграно. Слышал и от клиентов, и от адвокатов. Первые не могут представить себя неправыми в судебном споре, вторые не могут признаться, что взялись за заведомо проигрышное дело.

Первый выезд и шокирующие новости

Прошло некоторое время, жалоба была принята к производству, а затем назначено судебное заседание.

Гагарин заботливо предложил отвезти «питерского адвоката» на своей машине. Что ж отказываться, ведь у адвоката машины всё равно нет.

Едем в ночи на гагаринской «Тойоте». Кругом снег, лес и тишина. В руках термокружка с вкусно заваренным кофе. На душе настроение категории «какой русский не любит быстрой езды» и всё такое. Романтика!

И тут Гагарин начинает:
– Василий Михалыч, есть некоторые особенности в моём деле.

Я давно заметил две вещи. Первое: клиент всегда говорит «в моём деле». Адвокат говорит «в нашем деле», демонстрируя свою причастность. Словом, всячески примазывается к будущей славе своего клиента в случае победы. О поражениях не будем. В них виноват только адвокат, как тренер в спорте. И правильно, чтобы служба мёдом не казалась.

А второе, что я давно заметил, – когда тебя охватывает расслабление, то всегда находится кто-нибудь или что-нибудь, чтобы ты напрягся.

Но в этот раз я не почувствовал. Душа была безмятежна, как ребёнок, едущий в неизведанное, в прекрасное далёко.

– И что же? – спросил я, приготовляясь отпить глоток кофе из термокружки.

Гагарин равнодушно ответил:
– Моя жена пьёт в одной компании с председателем суда.

Кофе обжигал губы и язык, но я этого уже не чувствовал. Прекрасное далёко померкло навсегда. Душу заполнили совсем другие звуки. Это был грохот танковой колонны вермахта летом 1941 года. Грохот приближался и нарастал.
Гагарин, не встречая сопротивления с моей стороны, беспощадно добавил:
– А брат жены – зам районного прокурора.

Кровожадный лязг танковых гусениц раздавался рядом. Как армейский новобранец, я был распластан на дне окопа и не находил сил взглянуть на надвигающегося железного монстра. Сознание подсказывало – надо бежать, и я сделал слабую попытку спастись под личиной юмора:
– Послушай, а когда поедем назад, нам дорогу «КамАЗами» не перекроют?

Но этот новгородский купец не знал ни юмора, ни сантиментов. Он помолчал, будто взвешивая, как потяжелее меня ударить, и выдал:
– Не должны, у меня гаишники знакомые.

Спастись не удалось. Пути назад были отрезаны. Мы мчались по заснеженному ночному шоссе навстречу неминуемой катастрофе. Суд в 10 утра, сейчас – 2 ночи. Недолго осталось…

Из автомагнитолы звучал «Маяк». Легко узнаваемый голос Сергея Стиллавина сообщил об очередной годовщине смерти Уинстона Черчилля. Стиллавин рассказывал о самой короткой, но яркой речи английского премьер-министра. Эту речь тот произнёс перед студентами колледжа, в котором когда-то сам учился. Ко времени выступления Черчилль давно находился в отставке и занимался мемуарами. Пресса анонсировала, что Черчилль хочет сказать нечто очень значительное для юных умов, передать им квинтэссенцию того, что он вынес из своей многолетней политической карьеры, из своей жизни. Послушать речь маститого политика съехалось множество людей со всех концов Великобритании.

В битком набитом зале, где люди плотно стояли возле стен, Черчилль поднялся на трибуну. После короткого приветствия он трижды произнёс одну фразу:
– Никогда не сдавайтесь! Никогда не сдавайтесь! Никогда, никогда, никогда не сдавайтесь!

На этом речь была завершена, и Черчилль покинул трибуну.

Стиллавин что-то ещё продолжал говорить, но я не слышал его, поскольку самое важное уже было сказано. Вначале я просто разозлился. «Старый английский бульдог, тебе легко говорить «не сдавайтесь», когда на тебя работает весь аппарат правительства», – вертелось в голове. Но потом пришло другое: «Он-то старый, а ты молодой. У тебя ещё всё впереди. Нет, не так. У тебя всё ещё спереди».

Этот мысленный каламбур, игра словами вызвали у меня усмешку, которую увидел Гагарин. После признательных показаний о друзьях и родственниках своей жены он хранил гробовое молчание. Наверное, я даже громко хмыкнул, потому что Гагарин вдруг повеселел и бодро заявил:
– А мы и не сдаёмся!

С этими словами он добавил газу.

Пробные шары

Столы, составленные в виде буквы «П» с местами для судьи, прокурора и адвоката, были расположены как обычно, как во многих залах судебных заседаний. Я занял своё место защитника – рядом с «клеткой» для подсудимых.

Появилась судья, прошла на своё место, объявила заседание открытым. И только тогда я обнаружил, что сижу один за столом для адвокатов. Адвокат жены Гагарина уселся в «зрительном зале», на тех местах, что предназначены для слушателей, для истцов и ответчиков, а также для прессы. Рядом с ним сидела жена Гагарина, в стороне от них – Гагарин. Это открытие почему-то развеселило меня, и я посмотрел на судью с улыбкой.

Я вообще часто улыбаюсь в зале суда. Это не всегда находит понимание со стороны судей. Иногда приходится слышать:
– Налоги не платят (пьяными за руль садятся; наркотиками торгуют) да ещё и улыбаются, – потому что действия подсудимых зачастую относят к персоне защитника.

На этот раз судья ничего не сказала.

Кратко повторив доводы жалобы, я забросил судье пробный шар – заявил ходатайство, чтобы жена Гагарина предоставила бумагу, какие виды бизнеса она может законно вести. В юриспруденции это называется «виды разрешённой экономической деятельности», а юристы часто говорят «разрешение».

Вообще-то в апелляции нельзя заявлять об истребовании новых доказательств. Обычно судьи резонно замечают:
– Что вам мешало сделать это в первой инстанции?

И спокойно отказывают. Но сегодня судья почему-то перевела стрелки на жену Гагарина и спросила её об этих «видах деятельности». И та не назвала разрешение на работы, связанные с шиномонтажом.

Я уточнил:
– У вас есть разрешение на техобслуживание и ремонт автомобилей?
– Нет, – ответила жена Гагарина.
«Не готовил, – радостно промелькнуло у меня. – Адвокат её не готовил».
– Ну и что, – бросился на выручку адвокат жены Гагарина. – Ничто не мешает нам получить такое разрешение в ближайшее время.
– Да, это так. Но на момент судебного решения у вас этого разрешения не было, а у Гагарина – было. Значит, суд дважды наказал Гагарина неведомо за что. Первый раз – когда лишил половины здания автосервиса, то есть отобрал супружеское имущество, заменив его деньгами. Второй раз – как предпринимателя, которому…
– Представитель истца, – прервала меня судья. – Перестаньте нагнетать. Суд всё видит и слышит. И всему даст оценку.
– Не сомневаюсь, уважаемый суд, что вы оцените и то, что Гагарину сейчас негде вести свой бизнес по шиномонтажу, хотя он имеет на это законное право.
«Неважно, что ты мне говоришь. Важно, что ты не сняла мои вопросы и ответы вошли в протокол», – успокаивал я себя и спросил:
– Разрешите ещё вопрос?

Судья кивнула, и я забросил второй шар:
– Можете предоставить договоры аренды на помещения в магазине и шиномонтажном комплексе?
– У меня их с собой нет.
– Но вы подтверждаете, что договоры существуют?
– Да.
– По договору вы сдаёте в аренду? Вы арендодатель?
– Да.
– А кому сдаёте?
– Гагарину.

Тут уже судья изумилась:
– Вы заключили договоры аренды с мужем на супружеское имущество?
– Да, – прозвучало снова.

«Такое счастье не может быть долгим», – решил я и нахально задал перекрёстный вопрос Гагарину. Нахально, потому что перекрёстный допрос проводится с предварительного разрешения судьи. Но меня изнутри подгоняло: «Успеть спросить, пока не остановили».

– Почему вы согласились стать арендатором магазина и шиномонтажа у жены? Ведь и то, и другое в равной степени принадлежит вам обоим как супружеское имущество.
– Она не пускала на рабочие места продавцов в магазин и мастеров по ремонту в автосервис. Закрыла доступ. Воспользовалась тем, что собственность на магазин и шиномонтаж оформлены на её имя. Вот и пришлось мне оформить аренду, чтобы люди могли работать – продавать товар, ремонтировать машины, проводить техобслуживание.
– Я имею право, раз на меня оформлено, – с вызовом бросила жена Гагарина.
– Представьте себе, – обратился я к ней, – что вы купили с мужем квартиру. По взаимному согласию оформили её на ваше имя. Вместе жили в этой квартире с мужем. А потом поссорились и запретили ему входить в квартиру. Бесплатно входить запретили. Но разрешили входить и проживать за деньги, как в гостинице. Это примерно то же самое.
– Может быть, вы делились с мужем доходами от аренды? – бросила ей судья спасательный круг.
– Вот ещё, стану я с ним делиться. Это ведь он от меня ушёл, а не я от него, – обиделась жена Гагарина.

В зале судебного заседания запахло неосновательным обогащением жены Гагарина за счёт общего супружеского имущества.

И тут судья вмешалась, не дав утонуть неприятельскому кораблю.

– Перерыв, – бросила она на ходу, покидая зал суда. Даже не уточнила, надолго ли.

Сразу после перерыва адвокат жены Гагарина заявил ходатайство об отложении заседания.

– У меня голова болит, – добавила жена Гагарина. И судья отложила на две недели. «Даёт им возможность провести работу над ошибками», – мелькнуло в голове.

После заседания я попросил Гагарина показать мне и магазин, и шиномонтаж.

– Чтобы лучше понимать, о чём спор.

Особенности местного монолога

И магазин, и шиномонтаж оказались в центре посёлка, рядом с рынком. Рекламные стенды указывали, где можно пройти ТО, шиномонтаж и проверить развал-схождение колёс.

В магазине Гагарин поднялся на второй этаж и начал рассказывать продавщице, как прошло судебное заседание. В продавщице я узнал молодую женщину, кормившую нас завтраком в доме Гагарина перед судебным заседанием. Эта привлекательная блондинка с большим интересом слушала Гагарина. Я решил пройтись по магазину в поисках новгородских сувениров. Купив парочку магнитов, неспешно возвращался к Гагарину. Ещё на подходе я услышал женский голос, звучавший на повышенных тонах. «Продавца отчитывают по работе», – подумал я и решил подождать, пока начальнический разнос закончится. Но когда женский голос обозвал нехорошими словами Гагарина, я решил появиться на публике. Защитнику надо знать, кто является недругом его клиента.

Возле прилавка спиной ко мне стояла жена Гагарина. Напротив неё застыли Гагарин и молодая продавщица. Кульминационная фраза прозвучала в тот момент, когда я входил в зону конфликта. Наш противник образно описала французские сексуальные ласки, которыми блондинка одаривала Гагарина.

Он бешено двинулся на жену, но, увидев меня, остановился. Почувствовав движение за своей спиной, жена Гагарина обернулась. В её лице мелькнула растерянность. Затем она гордо вскинула голову и зашагала к выходу.

– Высокие отношения, – непроизвольно вырвалось у меня.
– Да она больная на всю голову, – махнула рукой блондинка. Она стояла вся пунцовая и старалась не смотреть на меня.
– И судье сегодня сказала, что голова болит, – добавил Гагарин.
– Подтвердила диагноз, – подытожил я, и мы засмеялись.
– Василий Михалыч, давайте пообедаем перед отъездом, – предложил Гагарин.

И мы поехали обедать в дом Гагарина.

Хлопотала и накрывала стол за обедом блондинка-продавщица. Уверенные и быстрые движения показывали, что на кухне Гагарина она ориентируется как на своей собственной. Обед состоял из вкусно приготовленного рассольника и жареной картошки с грибами. После обеда выпили по стакану вкусного морса и выехали в СПб.

По дороге мы обменивались с Гагариным впечатлениями.

– Вы рядом с судьёй сели, а она вам даже слова не сказала, – радовался Гагарин.
– Близость к судейскому телу не помешает, – отшутился я, после чего пояснил Гагарину, что сидел за столом, который отведён в зале суда для адвокатов.
– А у нас адвокаты всегда сидят в глубинке, где этот сидел, – Гагарин называл адвоката своей жены «этот», как бы подчёркивая между нами разницу.

И тут до меня дошло. В этом районном суде разграничены гражданские и уголовные дела. В уголовном процессе защитник занимает место рядом с «клеткой» для подсудимого, а в гражданском – рядом со своим доверителем, в «зрительном зале».

Усаживаясь на место защитника по уголовному процессу по незнанию местного этикета, я рисковал. Судья могла отправить меня сидеть рядом с Гагариным на глазах моих противников. Но судья проявила деликатность к адвокату из Петербурга. «Повезло мне», – подумал я и сказал Гагарину:
– Послушай, надо бы протокол заседания сфотографировать.
– Как это? – не понял Гагарин.
– Через три дня прийти в канцелярию и попросить протокол для ознакомления. Секретарь выдаст всё дело, в нём надо найти и сфотографировать сегодняшний протокол судебного заседания и отправить мне на почту. Сегодня противник дал хорошие ответы, но надо проверить, как они записаны. Если в ответах что-нибудь не так, подадим замечания на протокол. Сделать всё это надо до следующего заседания, – закончил я.

Брызги из-под колёс

Замечания к протоколу не потребовались. Секретарь судебного заседания добросовестно внесла в него и вопросы, и ответы.

На следующем заседании мы предоставили суду экспресс-экспертизу, подтверждающую, что недвижимость, присуждённая судом первой инстанции жене Гагарина, возросла в цене за прошедший год на 30 процентов, а денежная компенсация, присуждённая Гагарину, девальвировала на те же 30 процентов. Заключение эксперта подтверждало, что решение суда причинило ущерб Гагарину, а его жене позволило дополнительно озолотиться.

Судья ещё раз отложила заседание, чтобы Истец и Ответчик, а точнее, их адвокаты, подготовились к завершающей стадии – судебным прениям.

…Мы возвращались в Петербург. И я вновь был расслаблен. Позади три выездных (для меня) судебных заседания в апелляционной инстанции. Сегодня, после третьего по счёту заседания, суд огласил новое решение.

Это было именно то решение, которое так жаждали услышать уши Гагарина. Он получил свою долю шиномонтажного комплекса, причём в той части помещений, что наиболее удобны для него. Честно говоря, ещё до оглашения решения у меня сложилось стойкое ощущение, что исход дела изменится в лучшую для нас сторону. Это ощущение складывалось из того, что судья за время судебного процесса ни разу не свирепствовала со мной, ни разу не позволила себе действий из категории «сними пиджак – я вытру ноги». Я был уверен… нет, ну почти уверен.

Перед нами ехал процессуальный противник – адвокат жены Гагарина.

– Обгоним, Василий Михалыч? – предложил Гагарин. Я автоматически кивнул, и Гагарин обогнал. В этот обгон он вложил всю душу новгородского рыбака и охотника, хорошо ориентирующегося на местности: терпеливо дождался самой большой лужи на шоссе и с гиканьем выскочил перед машиной процессуального противника, окатив тому стёкла и капот грязной водой из-под колёс. Гагарин был знаком с местными лужами и умел радоваться жизни как ребёнок. Даже в том, как он спросил у меня разрешения обогнать, было что-то детское.

Мы посмотрели друг на друга и почти одновременно расхохотались. Этим обгоном, этими брызгами мы оба выплёскивали из себя напряжение, которое накопилось за последний месяц.

Вознаграждение

И я уже весело напомнил Гагарину: «Вот видишь, ты говорил, что суд купленный. А суд-то всё по закону решил, значит, он честный».

Конечно, я слегка напрашивался на комплимент. Душа просила похвалы – мол, вы молодец, спасибо вам и всё такое.

– Да нет, суд так решил не потому, что он честный, – не согласился Гагарин.
– Почему же? – удивился я.
– Потому что у меня адвокат был из Питера.

Не знаю, в какой школе Гагарина учили искусству раздавать комплименты. Скорее всего, ни в какой. Но от этих простых слов я в одно мгновение взлетел вверх на пару этажей. Это была Похвала среди похвал, Награда среди наград.

Сейчас, много лет спустя, я бы, возможно, нашёл что ответить Гагарину. Пожалуй, произнёс бы что-нибудь дурашливое: «Уважаемый суд! К вам приехал адвокат, адвокат из Петербурга!»

Но тогда я промолчал, впервые в жизни ошеломлённый искренним восприятием значения и статуса моего города в глазах подзащитного. Как же я благодарен Гагарину, что он дал мне прочувствовать это!

Василий КОНОВАЛОВ,
Санкт-Петербург
Фото: Depositphotos/PhotoXPress.ru

Опубликовано в №37, сентябрь 2020 года