Сто лет я не встречал барашков и овечек на горных дорогах. А тут увидел, и сразу же вспомнилась история ещё советских времен. А может, и не советских, а уже из девяностых.

Короче, собралась компания владикавказских пацанов культурно провести время. В смысле – забухать на лоне природы. Приняв аперитив, они прыгнули в «шестёрку» и помчались в ближайшее ущелье вкусить природы и алкоголя. И на горной дороге встретились с огромной отарой.

И вот это баранье-овечье море обтекает их машину со всех сторон, навевая мысли о вечном. И тут кому-то приходит в голову мысль, логичная для их состояния и уровня морали.

– Давайте барана сопрём и съедим. А то у нас из закуски только сыр, помидоры с лавашем и ситро на запивон. А баран – это вещь.

И тут же коварный план осуществили. Пока пастухи находились вне зоны обзора, парни на заднем сиденье резко открыли дверь, схватили за шкуру ближайшего крупного барана, втащили его в салон и так же резко захлопнули дверь. И начали хихикать.

Хихикали ровно три секунды. Именно столько времени потребовалось на адаптацию к новым условиям волкодаву, которого они затащили в машину.

Перепутать, конечно, легко. Цвет шкуры у наших волкодавов такой же, как у подопечных баранов, вдобавок хвост обрезан. Если пёс наклонил голову, то в бараньем потоке совсем незаметен.

И вот такое приключилось с нашим Джульбарсом. А волкодавы, в принципе, не очень сообразительные, им в жизни не приходится принимать быстрых решений. У них две задачи – кусать за жопу баранов, которые, отбиваясь от коллектива, не хотят идти по маршруту, и кусать за жопу волков, которые вздумают этих баранов есть без спроса. И всё. Жизнь такой собаки обычно течёт без потрясений, без этих, знаете ли, духовных терзаний: «Хозяин косо посмотрел. Он, наверное, не любит меня». Нет. «Хозяин не долбанул меня палкой за мой косяк? Уже хорошо. Долбанул? Ну, работа такая».

Кремень, а не собака, чистый горец. И всё у неё вокруг просто, знакомо и понятно – пастухи, горы, волки и жопы баранов. И вдруг на тебе – выход из зоны комфорта.

Джульбарс, конечно, обалдел, когда его схватили четыре руки и рывком забросили в «шестёрку». Он и машин-то таких изнутри никогда не видел, поэтому секунды три соображал, что делать. Молча. Спокойная собака в целом. Но, не обнаружив ничего знакомого – помните же: пастух, горы, волк, баран, жопа? – он решил, что хватит тут играть в хладнокровного и сурового горца. И закатил истерику. А собака весом килограммов 60 и ростом сантиметров 70 в холке, c клыками и когтями, – истерит очень убедительно.

И за неимением баранов с волками, а также в отсутствие чёткого приказа от пастухов, волкодав начинает кусать и рвать всё подряд. И злодеев, и сиденья, и даже сыр с лавашем. И помидоры, скотина такая, топчет!

Советский автопром не был приспособлен для подобных собачьих боёв. Он и для людей-то был не очень удобен. А тут сразу такой краш-тест: на заднем сиденье – два напуганных придурка и очень большая собака, тоже напуганная. Водила и передний пассажир тоже участвуют в шоу, ибо голова у Джульбарса огромная и он их легко достаёт. И все орут, конечно, и с перепуга никак не могут нащупать дверные ручки. Собака при этом ещё и гавкает. А гавкают волкодавы оглушительно. Когда они делают это на воле, особо нежные овцы падают в обморок. А в салоне «Жигулей» это же просто ужасно звучит.

Ещё и музыка орёт. Ну, предположим, «Ласковый май»: «Пусть в твои окна смотрит беспечный розовый вечер…» Нет, конечно. В окна смотрят бараны. И у них тоже шок от увиденного.

Я это долго рассказываю. Так-то всё стремительно было, Шатунов даже куплет не допел.

Короче, когда парни наконец вырвались из этого фильма «Пила», их радость длилась недолго. Потому что пастухи – тоже суровые. И у них крепкие палки.