Наташа – моя одноклассница, человек добрейший и работящий, руки золотые, за что ни возьмётся, всё получается. Как она вышивает, вяжет, печёт! Может и для себя, и на заказ, и всегда выходит с фантазией, изюминкой.

Если шьёт платье – обязательно вставит кружево собственной работы, добавит особенный кантик, оригинальный поясок, воротничок, аксессуар. Если торт печёт – сверху на нём будет целая картина. Наташа удивительно талантливая творческая личность, о ней сестра говорила: даже сено родителям уложит в такой красивый стог, что хоть фотографируй и отправляй на выставку.

Но вот беда: ещё со школьных лет была у этой Наташи такая черта – слишком любила противоположный пол. Можно с ней разговаривать о чём угодно, но в конце концов беседа непременно скатывалась именно к этой теме и заканчивалась её томным: «О, какой мальчик…» После этих слов всем окружающим обычно становилось неловко от её страстного мычания, все переминались с ноги на ногу и уже не знали, о чём ещё говорить.

В юности мы, конечно, не понимали, что это не просто характер, а типичное поведение нимфоманки.

К сожалению, страсть к мужчинам её и погубила. Сразу после школы Наташа выскочила замуж и, естественно, неудачно, потому что кроме секса в семье должно присутствовать что-нибудь ещё. После первого брака последовали второй, третий, затем чередой – просто сожительства, долговременные и не слишком. Всё усугублялось постоянной Наташиной готовностью всячески помогать своим самцам: содержать, делать ремонт в их жилищах и даже материально поддерживать их родственников.

Наталья была, как говорят в народе, «дурная до работы» – не знала усталости, любой труд ей не в тягость. Этим на полную катушку пользовались сожители. Ну а почему бы не сесть бабе на шею, если та ведёт себя как половая тряпка? Использовав, её вышвыривали.

Впрочем, Наташка долго не горевала, быстро находились новые «мальчики». Вот только с каждым последующим разом они становились, так сказать, более низкого качества. Постепенно дело дошло до никчёмных алкашей, с которыми она вскоре начала пить наравне.

Короче говоря, спивается теперь наша Наташа на почве страсти к мужскому полу. Как ужасно она выглядит! Я увидела её в прошлом году, на Радуницу, когда мы обе пришли на кладбище. Ещё издали можно было угадать пьющую потасканную бабу, старавшуюся прилично смотреться. Она радостно бросилась ко мне, обняла. Пахло от неё, как от мужика из забегаловки, но платье, по обыкновению, красивое – сама шила.

И вот что меня удивило: на ней были и золотые серёжки, и колечко, и часы – как только не пропила?

Начали с ней разговаривать, давно ведь не виделись, но мирная беседа в русле «ну, как дети-внуки?» закончилась её традиционной фразой:
– Ах, какой у меня сейчас мальчик, м-м-м… Моложе на двадцать лет! – и, повернувшись к моему мужу, добавила: – Прости, Серёжа, но зачем мне деды-импотенты? Какой от них толк?

Еле отцепившись от навязчивой Наташки, я на прощанье хотела ей бросить: «Ты бы поосторожнее с мальчиками-то, сама ведь не девочка уже». Но передумала, бесполезно её воспитывать.

И вот недавно услышала о предсказуемом итоге Наташкиной нимфомании. Сидела она с подругой в кафе, высматривала очередного юнца, и желающий таки нашёлся, молодой и одинокий. Наталья буквально повисла на нём, предлагая себя, ну он и увёл выпившую бабу.

Дочь потом несколько дней её искала, обратилась в полицию – но там уже хорошо знали, какая Наташа озабоченная, заявление не приняли, послали подальше.

Нашли женщину на обочине, без сознания, всю синюю от побоев, с переломами и черепно-мозговой травмой, без золотых украшений и вещей.

Её сестра мне рассказала: Наталья пролежала два месяца в больнице, сейчас уже встала на ноги, начала потихоньку ходить.

Но, честно говоря, я не верю, что даже после этой истории Наташка опомнится. Думаю, оклемается и возьмётся за старое. Ничего не поделать, больной она человек. Найдёт когда-нибудь таким образом свою смерть.