СВЕЖИЙ НОМЕР ТОЛЬКО В МОЕЙ СЕМЬЕ Мелочи жизни Необходимая для выживания сумма
Необходимая для выживания сумма
22.11.2020 18:44
Хотел увеличить своё благосостояние в десять раз

НеобходимаяОтрекомендовавшись, Григорий, парень лет 25, протянул для рукопожатия удивительно мягкую ладонь, явно никогда не знавшую физического труда. Он устроился в нашу организацию снабженцем. В его обязанность входило обеспечение сотрудников проектного учреждения всем необходимым для трудовой деятельности – от канцелярских скрепок до копировальных аппаратов.

Руководство выделило снабженцу старенький, тарахтевший и скрежетавший на ходу, но непостижимым образом проходивший ежегодный техосмотр в ГАИ грузовичок «ГАЗ-51», даже тогда, в конце 1980-х, считавшийся анахронизмом.

В кабину к вечно изгвазданному машинным маслом шофёру, по виду ровеснику грузовика, каждое утро влезал Гриша – невысокий, плотный, с неизменным галстуком поверх выпиравшего пузца и толстой дерматиновой папкой под мышкой. Устроившись на сиденье, он уезжал исполнять свои служебные обязанности.

Возвратившись во второй половине дня после посещения городских торговых баз и складов, Григорий садился за свой рабочий стол и перебирал пухлыми короткими пальцами извлечённые из папки счета и накладные, составляя для бухгалтерии ежедневный финансовый отчёт.

Впоследствии оказалось, что мы с Григорием жили недалеко друг от друга – в одном из центральных городских районов, с XVIII века носившем историческое название Офицерская Слобода.

Мы с женой и маленьким ребёнком переехали туда несколько лет назад. Мне сразу понравились надёжные кирпичные стены нашего дома, добротные полы, высокие потолки. Окна квартиры выходили на сквер с клёнами, липами и берёзами. Такими же крепкими послевоенными двухэтажками была застроена вся округа. Это был по-деревенски тихий район, хотя и находившийся в центре города.

Но вот что меня вначале насторожило – местный контингент, никак не соответствовавший благородному названию района. Дни напролёт по Офицерской Слободе хаотично передвигались особи мужского пола неопределённого возраста и ещё более неопределённого рода занятий.

При встрече все они задавали мне только один вопрос: «Есть там что?» Поначалу это вводило меня в ступор. На всякий случай я неопределённо пожимал плечами и прекращал беседу. Это вызывало у мужиков недовольство, и порой мне вослед летело краткое ругательство.

Вскоре всё выяснилось. В нашей округе находились продуктовые магазины с винно-водочным отделом. В те годы уже существовало ограничение на торговлю алкоголем, спиртные напитки продавались в магазинах только с 11 часов, но до беспощадной горбачёвской антиалкогольной кампании было ещё далеко. Поэтому пиво, вино и водку по-прежнему завозили в торговые точки, но не каждый день, не в каждый магазин и нерегулярно.

Вот и обменивались желавшие выпить оперативной информацией – в целях экономии сил и времени.

В районе существовало несколько специфических мест под названием «брёвна». В скрытых от посторонних глаз закутках, в кустах, за сараями, у голубятни, на стволах спиленных деревьев кучковались бойцы алкогольного фронта, которые употребляли добытое в ходе «рейдов» спиртное. Они обсуждали важные вопросы: кто, кому и сколько граммов должен за прошлые угощения, в каком доме, в какой квартире и по какой цене торгуют самогоном, у кого из жителей района можно одолжить денег.

Кстати, на следующий день после нашего переезда в этот район к жене в моё отсутствие наведался незнакомый мужчина с медицинским бандажом на шее. С трудом произнося слова, он представился жителем соседнего дома и попросил одолжить ему – строго до завтрашнего дня! – 10 рублей на лекарства. Тогда на эти деньги можно было купить две бутылки водки. Проникшись состраданием к больному человеку, жена ссудила необходимую сумму. Конечно, с концами.

Как позже выяснилось, это был один из коренных «персонажей». Он регулярно применял свой метод безвозвратного получения денег от вновь прибывших жителей района. При этом в качестве реквизита использовал где-то раздобытые шейный фиксатор, костыли и гипсовую лангетку на руку.

К подобным хитрым приёмам прибегали и другие представители местного алкогольного братства. Например, выгнанный из ЖЭКа за пьянство сантехник приспособился изыскивать себе на выпивку, втихаря перекрывая в том или ином доме воду во время общенародных праздников или иных торжеств: свадеб, юбилеев и даже, прости ему господи, поминок.

Жители, лишённые блага цивилизации, в ответственный момент с мольбами устремлялись к бывшему сантехнику. Тот, показывая досаду, потому что его оторвали от важных домашних дел, спускался в подвал и какое-то время громко стучал по трубам гаечным ключом. Затем открывал вентиль, вылезал наружу, тяжело дыша и вытирая трудовой пот. После чего удалялся, унося с собой бутылку водки или её денежный эквивалент, вручённый благодарными жильцами.

Некоторые аборигены зарабатывали и честным трудом, например, ремонтировали одиноким старушкам кухонную утварь, табуретки, этажерки. Как-то раз один такой умелец починил бабушке-соседке сковороду – приколотил гвоздём отвалившуюся деревянную ручку. Старушка сослепу отблагодарила мастера восемнадцатью рублями – стоимость примерно десяти новых сковородок.

Долго потом на «брёвнах» вспоминали фразу, произнесённую счастливчиком, когда тот возвратился от бабули:
– Мне стыдно стало, и я ей два рубля вернул.

Эти и другие байки Офицерской Слободы мне позже рассказал Гриша, когда мы познакомились поближе. Каждую историю он завершал патетически:
– Район здесь – сказка, а люди в нём – былины!

Надо отдать Григорию должное, сам он всегда находился при деле. По тем или иным причинам уходя из одного места, быстро устраивался в другое. Поэтому на «былины», перебивавшиеся случайными заработками, он поглядывал с превосходством. Обманные способы добычи денег Гриша не использовал и на «брёвнах» не зависал.

Выпить он, конечно, любил, но ни в коем случае не за свой счёт. Когда ему предлагали скинуться по рублю, отшучивался, но шутка почему-то очень походила на правду:
– Я за рубль лягушку на окраину города прутиком сгоню да ещё в дороге кормить буду.

Григорий относился к деньгам трепетно и не собирался тратить их на спиртное. Все его поступки подчинялись одной цели – накоплению денежных средств ради будущей счастливой женитьбы и дальнейшей зажиточной жизни. Но увы, Гришина любовь к деньгам была безответной, все его коммерческие планы терпели неудачу.

Так, освоившись в нашей организации, Григорий стал регулярно просить сотрудников обменять его гривенники, пятнадцати- и двадцатикопеечные монеты на монеты меньшего достоинства – по 1, 2, 3 копейки. На вопрос, зачем ему это, загадочно улыбался, любовно пряча полученную мелочь в карман. В конце концов озадаченные коллеги списали Гришину страсть к медным деньгам на его чудачество – каждый имеет право на своих тараканов в голове. И, как оказалось, глубоко заблуждались.

Однажды я навестил простудившегося Гришу у него дома. Растроганный проявленным к нему вниманием и обрадованный бутылкой водки, которую я принёс, хозяин после третьей рюмки извлёк из-под кровати чемодан. В нём оказались плотные бумажные цилиндрики, уложенные ровными рядами и заполнявшие чемодан почти до краёв. На каждой из упаковок были проставлены номинал и сумма.

Дальновидный Григорий готовился к неминуемой, по его мнению, денежной реформе, в ходе которой, по аналогии с реформой начала 1960-х годов, купюры будут обмениваться на новые денежные знаки в соотношении десять к одному, а вот мелкие монеты сохранят номинальную стоимость. Таким образом Гриша собирался с помощью мелочи разом увеличить своё благосостояние вдесятеро.

Действительно, денежная реформа в стране вскоре произошла, и не одна. Но ожидаемого благополучия копейки не принесли: в связи со стремительной инфляцией они тихо исчезли из товарно-денежного оборота за ненадобностью.

В тяжёлые 1990-е годы Гриша с маниакальным упорством продолжал искать свою золотую жилу. Однажды, зайдя к нему с поллитровкой по случаю какого-то праздника, я увидел на кухонном столе большой таз с куриными потрохами. Григорий в донельзя испачканном фартуке, вызвавшем у меня лёгкую тошноту, потрошил птиц своими коротенькими пухлыми пальцами.

Очередная придуманная им схема обогащения была простой, но на выходе давала неплохой процент прибыли. На продуктовой базе он с приличной скидкой закупал партию кур. Выпотрошенные туши отдавал знакомому, оборудовавшему коптильню в гараже. А затем Гриша распространял готовую продукцию по магазинам. В качестве навара ему вдобавок оставались куриные потроха.

Гришин бизнес продержался недолго. Требования к реализации пищевой продукции ужесточились – торговля копчёными курами в магазинах без соответствующих документов оказалась под запретом. Очередное предприятие моего знакомого перестало существовать. А я до сих пор обхожу стороной прилавки с копчёными курами.

Григорий не падал духом. Его подстёгивала мечта о красавице жене и новенькой тонированной иномарке. Он устроился на работу в одну из расплодившихся тогда рекламных фирм, занимавшихся распространением телефонно-адресных справочников.

На дешёвой газетной бумаге содержалась информация о тысячах организаций, предлагавших многочисленные услуги – ремонтно-строительные, транспортные, торговые, медицинско-оздоровительные, косметические, интимные, ритуальные.

Гриша за довольно приличный оклад какое-то время разносил бесплатные справочники по разным городским учреждениям, пока однажды его не осенило, что он упускает выгоду, плывшую ему прямо в руки. Он стал носить тяжёлые сумки прямиком к себе домой, собственноручно расписываясь за мнимых получателей в квитанциях о доставке.

Начальство фирмы одобрительно кивало новому работнику, когда тот возвращался за очередной партией справочников по три-четыре раза в день, и даже время от времени начисляло ему премию за добросовестный труд.

Когда у рекламного коробейника скопилось солидное количество справочников, он загрузил ими фургон своего знакомого и отвёз в пункт приёма макулатуры, получив неплохие наличные деньги.

Успешный бизнес продолжался до тех пор, пока руководство фирмы, что-то заподозрив, выборочно не обзвонило организации, куда в изобилии должна была поступать рекламная продукция. Ни агента, ни справочников там, естественно, в глаза не видели. Григория с позором уволили.

Он скоропостижно скончался в начале двухтысячных, так и не осуществив своей заветной мечты, несмотря на многократные попытки реализации бизнес-проектов. К тому времени значительно поредела «былинная» рать района, о которой напоминали лишь опустевшие и заросшие репейником «брёвна».

Но до сих пор стойко держится в центре города двухэтажная Офицерская Слобода, теряя дом за домом в неравной борьбе с новостройками, подступающими вплотную. Как будто с упорством стремится к своей несбыточной мечте.

Сергей СМОРУДОВ
г. Смоленск
Фото: Depositphotos/PhotoXPress.ru

Опубликовано в №46, ноябрь 2020 года