Рабочие будни Алевтины Петровны начинались в поселковом сельсовете одинаково. Как курьер она юрко проскальзывала через толпу жителей у входа и со словами «Почта прибыла!» в кабинете опускала на стол туго набитую сумку.

Но сегодня толпы не было. Алевтина Петровна беспокойно оглядела пустой коридор и, опустив изогнутую ручку двери, шагнула.

Сначала она услышала приторный аромат духов документоведа, затем увидела фигуру коллеги, расплывшуюся в кресле у большого окна.

– А где все? – спросила курьер вместо приветствия.
– Были да разошлись, – Прасковья Ивановна громко отхлебнула из кружки. – Света уже час нет, вся техника встала, работа тоже.
– То-то так душно.

Документовед медленно откатилась на кресле к стене и со вздохом кивнула на остывающий кулер.

– Вот наш кондиционер на ближайшие часы.

Потом безнадёжно посмотрела на открытую форточку с марлей и продолжила чаепитие.

Такое положение дел нисколько не удивило и не расстроило Алевтину Петровну, которая всю жизнь прожила в деревушке на окраине.

– А когда включат, не сказали?
– Ольга звонила в аварийную службу. Где-то трубу прорвало, работников отправили, к обеду обещали дать.
– Вот дело! – ахнула курьер. – Ну, раз обещали, дадут.
– Я бы так не надеялась, – съехидничала документовед, – знаю этих работников, будут полдня курить да болтать о жизни.
– А я им не завидую. Дядька мой слесарем был, так у него под вечер такая пелена перед глазами стояла. Только за ночь отпустит, а назавтра снова тяжёлый день. Так и ослеп.

Документовед вздрогнула.

– Не все же так работают, как ваш дядя. Многие, уж поверьте, о самоотверженности и не слышали, только лень и безответственность.
– Вам виднее, – развела руками курьер и принялась вскрывать конверты.

Тем временем Прасковья Ивановна добралась до кроссворда в местной газете, потом до гороскопа.

– Нет, надо же, опять вянет! – возмутилась документовед, бросив взгляд на подоконник. – И что ему только нужно?

Курьер подняла голову и внимательно посмотрела на единственный в кабинете комнатный цветок, восковые листья которого тянулись вверх и желтели на заострённых кончиках.

– Так это «женское счастье». У меня такой дома, дважды в год цветёт.
– Куда уж нам, – недоверчиво сказала документовед. – Этот, кажется, ни разу не цвёл. Листву отрастил – хоть стриги, а цветков так и не видно.
– А вы его от окошка подальше поставьте, пересадите в горшок побольше, может, и очухается.
– Вот ещё, – брезгливо фыркнула документовед, – буду я в земле ковыряться. Мне он достался от женщины, что до меня тут работала. А я цветы не люблю.

Прасковья Ивановна вернулась к чтению местной газеты. Алевтина Петровна с грустью взглянула на сухой ком земли в горшке и отправилась за водой.

В кабинет зашла начальница отдела Ольга Семёновна.

– Есть новости? – первым делом спросила документовед.
– Пока никаких, – вздохнула начальница. – Добрый день, Алевтина Петровна!
– Добрый.
– Как у нас с почтой?
– Сегодня больше обычного.
– И, как назло, нет света, – Ольга Семёновна схватилась за голову. – Ну как работать, регистрировать письма и заявления?
– Вот, успокойся, – Прасковья Ивановна протянула подруге чуть тёплый чай.
– Спасибо.
– Ты не переживай, к обеду рабочие должны управиться. Не оставят же они нас без света до вечера.
– Пусть только попробуют! – пригрозила начальница. – Я до обеда жду, а потом пойду к замглавы, пусть решает проблему.
– Правильно.
– Алевтина Петровна, а вы чего в стороне? Идите к нам.
– Так у меня письма, – растерялась курьер.
– Не убегут они никуда. У меня вообще отчёты висят, у Прасковьи – заявления. Наливайте чай и присаживайтесь.

Алевтина Петровна засуетилась, взволнованно собрала стол, словно к ней в дом пришли неожиданные гости. Пустая конфетница наполнилась леденцами, а из шуршащих пакетов показались кусочки румяного пирога с капустой и сладкие рогалики.
– Вот, утром напекла. Думала в обед угостить, но раз так вышло…
– Ах, Алевтина Петровна, вы и кулинарка! Чувствую, после таких чаепитий я не влезу ни в одно платье, – пошутила начальница.

Если бы курьер меньше смущалась, то заметила бы, что Прасковья Ивановна даже не притронулась к выпечке, а продолжала опускать тронутые артритом пальцы с огромными кольцами и накладными ногтями в свой пакет с несладкими крекерами. Но начальница была наблюдательной и не упустила возможности заметить:
– Прасковья, ты опять на диете?

Задетая врасплох, документовед стерпела колкость от всегда молодой и стройной подруги и, натянув улыбку, кивнула.

– Ах, бедняжка. Как, должно быть, тяжело морить себя голодом и не есть что хочется.
– Очень! – резко вырвалось у Прасковьи Ивановны.
– А вы, Алевтина Петровна, смотрю, в хорошей форме – тоже диета?
– Что вы, – рассмеялась курьер, – у нас дома и слов-то таких не знали. Муж с утра кур покормит, яйца соберёт – и на поля, а я в это время детей в школу, в сад собирала и на работу бежала. Начальник мой уж очень строгий насчёт опозданий был. Помню, отвела младшего в сад, а тот упрямится, плачет, идти не хочет. Я его уговариваю, сердце разрывается, а сама на часы смотрю. Опоздала на четыре минуты, на ковре отчитывали.
– Нам бы такую дисциплину, может, и дела бы в посёлке делались, – высказалась начальница.
– А уж после работы снова бежишь за сыном в сад, потом в вагончик за хлебом – и домой. Там уже старший после школы в огороде возится, муж калитку чинит. Так и жили. О еде не думали как сейчас, да и не было её столько.
– И как вы только всё успевали? – недоумевала начальница. – И со скотиной управлялись, детей растили, на работу ходили… Я бы не справилась.
– Да я бы одна ни за что. Муж помогал, вместе с ним быстрее получалось.
– Бывают же мужчины. Моего первого мужа нельзя было заставить с дивана подняться, второй тоже хотел сесть мне на шею, но я быстро поняла, что к чему, и выставила его. Живу одна, но зато сама себе хозяйка.

После небольшой паузы Алевтина Петровна продолжила рассказ о своей молодости:
– А потом и дети наловчились – пока один с клубникой возится, другой цветы поливает. В дружном труде и в огороде весело было, и дома.
– Вряд ли детям было весело, – вмешалась документовед. – В детстве хочется в мяч играть, на речке купаться, а не в огороде копошиться. Я вот своего сына ничего не заставляла делать. На что мы им тогда, взрослые?
– И в мяч они играли, и на речку ходили, и сачком бабочек ловили. Я их работать никогда не заставляла, только просила помощи, и им в радость было родителям подсобить. Сейчас старший в городе инженером на заводе, а младший здесь, в посёлке, продуктовый магазин держит, меня из деревни забрал после смерти мужа, Царствие ему Небесное. Наш дом мы продали и купили небольшую квартирку в новых домах.
– Это те, что на холмах? – оживилась начальница. – Так мы с вами соседи. Я в первом живу, а вы?
– В четвёртом. А магазин рядом продуктовый знаете? Это моего сына.
– Конечно, знаю. Как странно, что мы с вами раньше не встречались.
– Я на работу рано выхожу, мне же нужно вовремя успеть дойти до почты. А после работы внука забираю из садика, дожидаюсь сноху с работы – и домой.
– Используют бабушку по полной, – усмехнулась документовед.
– Почему используют? Они люди занятые, молодые, им деньги нужны на… как её?
– Ипотеку? – предположила начальница.
– Ага, на неё. Других возможностей обзавестись жильём пока нет, так не ходить же им по чужим углам. Вот я и помогаю, чем могу: где с Антошкой посижу, где поесть приготовлю. Одни они у меня здесь. Старший с семьёй в городе, но обо мне не забывает, видимся.

Так бы и слушала начальница Алевтину Петровну, ведь она говорила очень складно, по-доброму. Но неожиданно пропищал кондиционер, а на мониторах компьютеров загорелись лампочки.

– Свет дали! – обрадовалась документовед, утомлённая разговором.
– Ну, надо же, даже не пришлось замглавы беспокоить, – поразилась начальница и, прихватив с собой кусочек пирога, вышла из кабинета.

Каждая из женщин вернулась на рабочее место с разными мыслями. Прасковья Ивановна раздражённо тыкала пальцами в клавиатуру и в который раз думала, как же ей поженить и вытолкнуть на работу своего тридцатилетнего сына, живущего с ней.

Ольга Семёновна представляла, как вернётся в пустую квартиру и станет командовать микроволновой печью и пультом от телевизора. Весь вечер, пока сон не переборет её, она будет смотреть красивые фильмы о любви и в который раз убеждать себя в том, что такого не бывает.

И только Алевтина Петровна с теплом и улыбкой вспоминала родных и, разбирая почту, представляла, как с зарплаты купит новые книги внукам и большое кашпо. Никто не слышал её, кроме цветка «женское счастье», впервые за несколько лет вдоволь утолившего жажду.