Родился Коля Трофимов в Севастополе, в семье рабочего и домохозяйки. Уже в четвёртом классе он прославился в школе исполнением на вечере чеховской сцены-монолога «О вреде табака». Мальчик очень любил смешить одноклассников. Часто делал это прямо на уроках, чем вызывал недовольство педагогов.

Однажды девятилетний Коля Трофимов пришёл в театр и увидел в спектакле актёра Горского. «Мне так понравилось, как он играл старика, что тоже захотелось сыграть такого же дедушку», – вспоминал Трофимов. Позже роли стариков ему особенно удавались.

Даже отрицательный отзыв в местной газете о его роли не разуверил 14-летнего Колю в правильности сделанного выбора. А дело было в том, что маленький раб-негритёнок из спектакля севастопольского ТЮЗа «Хижина дяди Тома» в исполнении Трофимова, уходя со сцены, отвесил ненавистному плантатору увесистый пинок. Театральный критик обвинил юного актёра в полном незнании истории – за подобную выходку реальному невольнику грозила бы смерть. Но Коля нисколько не сомневался, что предложенная им трактовка эпизода верна, тем более что зрители поддержали его бурными аплодисментами.

Окончив школу, Трофимов твёрдо решил поступать в театральное училище. И выбрал не Москву, а Ленинград, так как этот город напоминал ему родной Севастополь.

Учился Николай у знаменитого педагога Бориса Зона, который симпатизировал талантливому молодому человеку. Однажды Трофимов на спор бесплатно прошёл в кинотеатр под видом старушки, у которой нет денег. Он был так убедителен, что не вызвал никаких подозрений у билетёрши. Узнав об этом, Зон сразу же поставил студенту зачёт по актёрскому мастерству.

Старый Заяц

Во время учёбы Николай Трофимов одновременно выступал на сцене Лениградского ТЮЗа и много экспериментировал.

В спектакле «Снежная королева» по замыслу режиссёра на сцене в темноте парили птицы. Для этого актёры надевали чёрные трико и брали палки с пернатыми на концах. Николаю очень хотелось, чтобы его птица летала выше всех, но небольшой рост этому препятствовал. Другой бы успокоился, но только не Трофимов. Уговорив товарища, он залез к нему на плечи – и пташка взмыла выше других. Но на одном из спектаклей приятель о чём-то задумался, и смекалистый дуэт с грохотом провалился в оркестровую яму, пробив барабан.

Однако это не огорчило Николая и не пресекло его творческих поисков. Чтобы стать заметнее в новой и опять же бессловесной роли Зайца, талантливый молодой человек досконально изучил заячьи повадки и был так убедителен, что увлёкся и не заметил, как вновь угодил к оркестрантам. Желая угомонить молодое дарование, режиссёр перевёл Трофимова на роль Старого Зайца, но остановить всепоглощающий созидательный процесс уже никому не было под силу.
Незадолго до выпуска Николай женился. Татьяна училась на втором курсе, им разрешили жить вместе в общежитии института на Моховой улице. Когда Трофимов сдавал последний экзамен в училище, по радио объявили страшную весть: война!

Крохотный кусочек мяса

Николая приняли во флотский музыкальный «Ансамбль пяти морей», сформированный Исааком Дунаевским. Артисты должны были своим искусством поднимать боевой дух воинов. Трофимов читал рассказы Зощенко, вёл конферанс. Бойцам очень полюбился его образ – краснофлотец Онищук, салага, который постоянно делал ошибки, его поправляли старослужащие, а он всё равно продолжал наступать на те же грабли…

Ансамбль выступал в Ленинграде, Кронштадте, артисты выезжали на передовую. На одном из островков на Ладоге наши и фашисты стояли почти вплотную, и во время концертов артисты слышали, как немцы им аплодировали, а иногда даже кричали: «Браво!»

В то время хлебную норму для ленинградцев снизили до 125 граммов, но военнослужащие получали 400. Правда, им было запрещено с кем-либо делиться продуктами. А у Трофимова жена в положении! Приходилось идти на маленькие хитрости. По договорённости с мужем Татьяна приходила в клуб флотского экипажа и дожидалась около дверей, когда артисты с обеда пойдут в казарму.

Крохотный кусочек мяса и такой же – хлеба Николай клал на дно кружки и нёс её как пустую. Проходя мимо жены, незаметно опрокидывал кружку, и содержимое выпадало ей прямо в руки.

В начале декабря 1941 года у Трофимовых родился сын, но через месяц ребёнок умер. Сказалось всё – и голод, и холод, и лишения…

«А четверть века спустя я участвовал в штурме Берлина! – вспоминал Николай Трофимов. – Ну не совсем я, а мой герой старший лейтенант Зайцев в картине «На пути в Берлин». Во время съёмок ощущение было такое, что я вновь на войне. Режиссёр снял настолько правдивую картину, что, говорят, отдельные кадры каким-то образом попали во фронтовую кинохронику. И никто из зрителей не усомнился в их достоверности!»

Кстати, о достоверности. Ещё при поступлении в театральное училище Трофимов читал рассказ Михаила Зощенко «Стакан». И позднее ни один концерт не обходился без того, чтобы актёр не читал что-нибудь из этого писателя-сатирика.

Ещё до войны случилась такая история. Студенты Театрального института выступали в Доме писателя с произведениями ленинградских авторов. Ну, Трофимов, разумеется, вышел с зощенковским «Стаканом».

И вот в антракте к нему подошёл невысокий мужчина интеллигентного вида, с печальными глазами, протянул руку и сказал:
– Спасибо. Я и не знал, что написал такой хороший рассказ.

Это был сам Михаил Михайлович Зощенко.

Окурок за шиворот

После демобилизации в 1946 году Николая Трофимова пригласили в Ленинградский театр комедии. Здесь за 17 лет службы им было сыграно свыше трёх десятков ролей, в числе лучших – Епиходов в «Вишнёвом саде», Хлестаков в «Ревизоре». А Лев Гурыч Синичкин стал просто визитной карточкой – и актёра, и театра, в который ходили специально «на Трофимова».

А вот кино не торопилось открывать талантливого артиста. Сниматься Трофимов начал ещё до войны, но интересных ролей практически не было. Запомнился разве что «Полосатый рейс», где на съёмках произошёл курьёзный случай. Трофимов снимался в картине в роли штурмана, так вот: сцена с окурком попала в фильм прямо из жизни. Как-то раз во время съёмок Николаю Николаевичу упал окурок на спину. Боль жуткая, а прерывать работу нельзя. «Режиссёр кричит: «Туши!» – а я терпел», – вспоминал актёр. Потом из этого курьёза сделали эпизод.

Но неожиданно в кинематографической судьбе Николая Трофимова произошёл счастливый поворот. В «Пёстрых рассказах» по произведениям Чехова артиста увидел Сергей Бондарчук, готовившийся к экранизации романа Толстого «Война и мир». Его настолько поразила игра Трофимова, что он без проб утвердил его на роль капитана Тушина.

Это была первая значительная работа актёра в кино. На экране появился совсем другой Трофимов – маленький человек на большой войне, доблестный воин, умный командир, за которым солдаты готовы идти в огонь и воду. Он робеет в штабных коридорах, но не теряет мужества на поле боя. Вот такие герои из народа и добывали победу во все времена.

После премьеры киноэпопеи Николай Трофимов стал знаменит. Его герой был замечен и отмечен зрителями, коллегами, критикой. Предложения сниматься посыпались отовсюду, но в силу своеобразной внешности артиста ему предлагали в основном комедийные роли.

Фильмам с участием Трофимова был гарантирован успех. Героические, комические, эксцентрические его герои всегда вызывали добрые чувства и заряжали зрителей неповторимой «трофимовской» теплотой. «Хроника пикирующего бомбардировщика», «Трембита», «Табачный капитан», «Бриллиантовая рука», «Лев Гурыч Синичкин», «Про Красную Шапочку», «Улицы разбитых фонарей» – вот лишь некоторые из кино- и телеработ актёра.

Мастер тонкого рисунка, Трофимов с гениальной простотой умел сочетать улыбку и сострадание, наделяя комедийные характеры элементами драматизма.

А вот это – попробуйте!

В 1964 году Николай Трофимов по приглашению Товстоногова переходит в Большой драматический театр и сразу же начинает играть Чебутыкина в спектакле «Три сестры». Поначалу эта роль давалась актёру нелегко, и дело было вовсе не в сложности постановки. Трофимов не просто поменял театр, а перешёл из одной системы в другую: в Комедии – метод представления, а в Большом драматическом – переживания.

Трофимову казалось, что Чебутыкин мало говорит, больше газету читает. И, боясь наскучить зрителям, он всё время пытался найти какие-то способы, чтобы вызвать смех. Но только начинал – тут же звучал голос Товстоногова: «Стоп! Николай Николаевич, это не Театр комедии». «Ну тогда, может, попробовать…» – начинает он робко. «Не надо». «А если так…» «Нет, нет, спасибо», – прерывает режиссёр, не давая актёру досказать.

И такие вот муки продолжались довольно долго, пока Трофимов наконец не освоился. Но тот чудесный диалог ему очень пригодился потом для роли милицейского полковника в фильме «Бриллиантовая рука». Помните, герой Станислава Чекана обращается к Трофимову:
«– Наверное, мне бы надо…
– Не надо.
– А что если…
– Не стоит.
– Тогда, может быть, нужно…
– Не нужно.
– Разрешите хотя бы…
– А вот это попробуйте!»

Этот диалог был включён в сценарий по предложению Николая Николаевича.

У Трофимова был один досадный недостаток: на сцене он иногда забывал текст, ну выпадал он у него из головы, и всё тут! Однажды из-за забывчивости Трофимова Георгию Александровичу Товстоногову пришлось трижды останавливать репетицию, после чего он отозвал актёра в сторонку и тоном заговорщика сказал:
– Николай Николаевич, могу поделиться индийским способом запоминания текста.
– Очень интересно, – оживился актёр.
– Его надо учить.

Притирка к БДТ давалась Трофимову не без труда – в 45 лет меняться нелегко. Но Николай Николаевич знал, что изменит мнение коллег только своей игрой. Так и случилось: талант восторжествовал. Роль птицелова Перчихина из «Мещан», маленького и униженного, но не потерявшего своего достоинства человека, принесла артисту зрительский успех и признание коллег. Кто-то даже сравнивал игру Трофимова с работой самого Игоря Ильинского, что для Николая Николаевича было высшей похвалой.

А потом пошли удача за удачей. Блистательный смотритель уездных училищ Хлопов в «Ревизоре», жалкий приживала Вафля в «Дяде Ване», обаятельный циник и плут приказчик Акоп в «Хануме», квартальный надзиратель Расплюев в мюзикле «Смерть Тарелкина». И, конечно же, наивный и трогательный мистер Пиквик – роль, которую Трофимов играл 27 лет! Она стала его последней работой, в этой роли он вышел на сцену в 85 лет, за несколько месяцев до смерти.

Актёр Леонид Неведомский вспоминал, что Трофимов никогда не отказывался от ролей, ни от больших, ни от маленьких, играл их блистательно, в каждой открывая своё доброе сердце. В театре Николая Николаевича обожали. Даже когда он ближе к восьмидесяти годам стал совсем забывать текст, партнёры не сердились, потому что играть с ним на одной сцене было счастьем.

Двадцать лет в одном костюме

В жизни Николая Трофимова, как он сам любил говорить, были всего две женщины. Актриса Татьяна Григорьевна – первая жена, окружила мужа большой любовью, ради него она ушла из Театра комедии, отказавшись от карьеры. Она же увлекла мужа созданием мозаичных картин, которые они делали всегда вместе: резали пластмассовые игрушки и клеили кусочки на основу. В память о первой супруге Николай Трофимов продолжал создавать эти картины и тогда, когда Татьяны не стало, а ещё мастерил разные поделки из сухих веток, собранных в лесу.

Вторая жена актёра по профессии инженер, а по духу – большая театралка, его страстная поклонница. Марианна Иосифовна в муже души не чаяла. У них родилась дочка Наташа. Николай Николаевич обожал дочь, но видеться им приходилось редко, что огорчало. Наташа – переводчица, как-то поехала отдыхать по путёвке в Италию, вышла там замуж, да так и осталась.

Дачи у Трофимова не было. Раньше, когда у него были «Жигули», семья выезжала за город. Но после того как Николай Николаевич на «копейке» однажды перевернулся, понял, что это «звоночек» от Бога, судьбу испытывать не надо, и решил машину продать.

Новые вещи актёр не любил, купить что-то из одежды было целой проблемой. Трофимов обожал серый костюм, который купил в Польше и носил уже лет двадцать, часто выступая в нём на концертах. Когда жена говорила, что хорошо бы костюмчик поменять на новый, Трофимов сердился:
– А ты знаешь, сколько этот костюм тебе денег принёс!

Просьба исполнена

Николай Трофимов с улыбкой утверждал, что увековечен ещё до рождения, – дескать, в Италии найден мраморный саркофаг, который он собственными глазами видел во время гастролей. И на нём по латыни высечено: «Trofimo – actor» – коротко и просто, как всё гениальное.

В конце жизни Трофимов за гроши преподавал актёрское мастерство в консерватории. Много читал Платона и Аристотеля и жалел, что ему так и не удалось сыграть философа. Говорили, что даже внешне он был похож на Сократа.
Актёр предчувствовал свой уход. Как-то незадолго до кончины он сказал звукорежиссёру БДТ:
– Уже скоро… – и попросил поставить песню «Журавли» в исполнении Марка Бернеса на своих похоронах.

Его последняя просьба была исполнена. 14 ноября 2005 года Николай Трофимов похоронен на Литераторских мостках Волковского кладбища в Санкт-Петербурге.