Всегда любила поезда. Покачивание вагона и постукивание колёс умиротворяют. Когда еду в поезде, особенно в родную деревню, к родителям, – это вызывает у меня приятные размышления. Как будто вдруг оказываюсь в машине времени и лечу в далёкое прошлое, в своё детство, чтобы снова из Татьяны Яковлевны превратиться просто в Татьянку с ободранными коленями, в ситцевом голубом платьице.

В тот раз снова ехала к маме. Я оставила ей свою дочку на время летних каникул, но не выдержала, соскучилась и поехала раньше условленного срока.

Рабочий день, первое купе плацкартного вагона, пока полупустого. Суетится проводница – женщина солидная, но подвижная. На остановках подсаживаются редкие пассажиры, но у меня в купе пока никого. До утра кто-нибудь появится, говорит проводница.

Часа через полтора вместе с группой студентов ввалилось семейство. Первой толкалась, как локомотив, пожилая женщина в пёстрой юбке и с кучей сумок в руках. За ней вплыла молодая и худенькая с толстым, рыхлым, розовощёким мальчиком, вся в авоськах. Ещё две тётки внесли чемодан и мешок, наспех обнялись с отъезжающими и ушли. А семейство стало шумно располагаться в моём первом купе. Мамочка с мальчиком заняли нижнюю полку напротив, вещи растолкали куда надо. И тут явился…

Не сразу поняла. Только поразительное сходство с малышом уверило меня, что это папа и муж: высоченный, откормленный, пухловатый, розовощёкий, почти былинный русский богатырь. Худенькая вспыхнула, горделиво оглянулась, давая понять: это её супруг. А пожилая атаковала:
– Ну что, сынок, пива себе купил? Не хватило? Безобразие, полчаса в очереди! Ты не переживай, я сейчас сбегаю.

Не дожидаясь его реакции, она ринулась к проводнице:
– В каком вагоне ресторан?

Скрылась в тамбуре. А худенькая, по-прежнему сияя, вручила сына своему кумиру и продолжила обустраивать место ночлега, ловко стаскивая с полок матрацы.

За всё это время муж не проронил ни слова. Он стоял в проходе, держа мальчика на руках. Малыш также солидно молчал. На суету женщин оба не обращали никакого внимания. Эти два человека – один лет 27–28, а другой годовалый, похожие друг на друга как две капли воды не только внешне, но и поведением, – предлагали всем любоваться ими, гордиться, позволяли ухаживать.

Я, лёжа напротив, уже поняла, что поездка моя окажется непростой. Особенно когда ловкая свекровь вернулась с пивом.

– Вот, последнее, не было больше. Ничего, приедем, там всё организуем.

Шесть бутылок грохнулись на столик купе.

– Ну, я пошла спать, если что – зовите.

Молча взяв бутылку пива, сынок вышел в тамбур. А его жена достала откуда-то снизу ночной горшок, водрузила его на стол прямо перед моим носом и усадила пухлого мальчика. Тот молча сделал свои ароматные дела.

Пока мамочка обтирала ребёнка, горшок торжественно продолжал стоять на столе. Потом с сыном под мышкой, с горшком – без крышки! – в другой руке эта женщина ловко добежала до туалета и вернулась обратно, хотя вагон довольно сильно качало на ходу. Я специально выглянула из купе: папаша продолжал тянуть пиво, равнодушно отслеживая маршрут супруги.

Худенькая улеглась с мальчиком, и вскоре они уснули. Я ещё пару раз видела, как молчун возвращался за пивом, а потом незаметно задремала.

– Ты что, дурак здоровый, делаешь?

Я проснулась от крика проводницы, привстала с полки и выглянула из купе. Картина маслом.

В углу, у титана с горячей водой, спиной ко мне стоял сынок. Слегка спущенные спортивные брюки, покачивание телом и… шипучая пенная струя. Мужчина делал своё мокрое дело прямо в вагоне.

Он почти проснулся, но ещё не совсем понял, где находится.

– Бессовестный, прекрати сейчас же!

Вопли проводницы и её тычки возымели действие. Сынок вытаращил глаза, оценил ситуацию и кинулся в тамбур, оставляя за собой мокрый след.

Народ проснулся. Ночное событие вызвало бурное обсуждение. Прибежала свекровь. Проводница, вне себя от гнева, выговаривала ей за сынка. А та защищала чадо:
– Ну и что тут такого? Человек пива выпил, заспался и забыл, где находится. С кем не бывает, – и, в свою очередь, набросилась на невестку: – Ты почему его не разбудила?

Та молча встала, взяла у проводницы ведро и тряпку. Стесняясь насмешливых взглядов пассажиров, принялась вытирать лужу за своим супругом. Свекровь продолжала что-то шипеть ей в спину. Потом гордо удалилась в своё купе.

Я задремала. Проснулась, когда проводница разбудила мою соседку – ей скоро выходить. Да и мне тоже.

Села у столика, укрылась простынёй и стала смотреть в окно. Раннее утро. Мелькают сонные крыши домов, серые поникшие заборы, дремлющие сопки на горизонте.

Мамочка подняла малыша, поставила на столик ночной горшок. С нежностью сняла штанишки, подхватила его под толстые ножки и подняла. Не успела посадить на горшок, как тёплая струя брызнула прямо в меня. Я окончательно проснулась:
– Яблоко от яблони…

Мамочка вспыхнула, схватила сыночка и убежала в купе свекрови. Я отнесла мокрую простыню проводнице и объяснила ситуацию.

Вещи на выход собирала свекровь. Молча, сердито, показывая всем видом, что я не достойна и мизинца её сокровища…

С той поры прошло 25 лет, но ту поездку я запомнила. Такая слепая женская и материнская любовь всё-таки нечастое явление. Как сложилась их дальнейшая жизнь?