– Всякое бывало, – пустился в воспоминания отец Иоанн. – Знаешь, как мы называли кабинет проректора по воспитательной работе?
– И как?
– «Ленинской комнатой», – смеётся батюшка. – Потому что если туда вызовут, ничего хорошего не жди. Выволочка обеспечена.

Отец Иоанн учился в семинарии в конце семидесятых, когда железная хватка советской идеологии на горле церкви чуть-чуть ослабла. Может, сказалась подготовка к Олимпиаде, а может, просто Леонид Ильич под конец жизни стал сентиментальным. Говорят, он часто вспоминал бабушку, как она его в храм водила маленьким. И плакал во время просмотра «Калины красной», когда Егор Прокудин рыдал, распластавшись у полуразрушенной церковки.

– Однажды мой сокурсник, назову его Виктором, чуть не попал в переплёт, – рассказывает отец Иоанн. – Незадолго до летних каникул отправили его в Москву вместе с семинарским преподавателем – помочь отвезти книги и какие-то документы в библиотеку Патриархии.

Едут. Жарко Витьке – он в чёрном семинарском кителе. Всё передали, но преподаватель задержался у начальства. Потом выглянул в коридор, сказал Вите: «Я ещё часа три здесь буду, а ты возвращайся в семинарию».

Надо ли говорить, какая эта удача? Можно гулять по столице и даже не торопиться! Чем Виктор, разумеется, воспользовался. И захотелось ему мороженого, а потому он отправился в ГУМ.

Стоит в очереди, за ним девчонка молоденькая. Взяла пять стаканчиков.

– Молодой человек, – извинилась, – вы мне не поможете?
– Что такое?
– Донести бы подружкам. Мы в очереди к Мавзолею стоим.

Что делать? Витя быстро доел свой стаканчик, взял девчоночьи.

– А вы откуда? – спрашивает небесное создание, разглядывая Витин китель.
– Я семинарист, – просветил Витя.
– Ой, как интересно! – сверкнула глазами девушка.

Пока шли, успели поговорить о том о сём. В общем, глянулась Виктору эта Таня. Подошли к очереди, а её хвост аж за Исторический музей тянется.

– Ой, девчонки, а Виктор – семинарист! – представила Таня Витю подругам.
– Интересно, – согласились девушки. – Первый раз семинариста видим. И как там учатся? А девушки там есть?

Девчонки рассказали, что приехали из Саратова, сегодня вечером обратный поезд. Уже три часа дня, а они в самом хвосте. Не успеют.

– Жалко, так Ленина хотели посмотреть, – вздохнула Таня.
– И не говори, – вторит подруга Марина. – Если бы сейчас прошли, по магазинам бы ещё успели.

Тут Марина посмотрела на Витю, и в глазах у неё зажглись огоньки.

– Витя, а вы Ленина никогда не видели?
– Нет, а что? – улыбнулся Витька.
– Тогда стойте здесь и никуда не уходите! – заявила Марина. – Есть одна идея. Всё потом объясню. Просто поддакивайте мне, хорошо?

Не дожидаясь ответа, они с Таней убежали к началу очереди, оставив Витю и третью подружку. Витьке вроде и уходить давно пора, но неудобно. И новое знакомство не хочется обрывать.

Прибежали девицы, схватили Виктора под руки и потащили за собой. Подходят к Мавзолею, там стоит предупредительный товарищ в костюме.

– Это тот самый семинарист, о котором мы вам говорили, – затараторили девушки. – Мечтал Ленина увидеть. Многое переосмыслил, но сами понимаете – целый день стоять, очередь… Мы комсомолки, а человек только в начале пути. Колеблется!

– Вы и вправду хотите Ленина увидеть? – спросил суровый человек.

А у Витьки чуть ли не пар из ушей. Вот влип в историю! Но подводить девушек некрасиво.

– Да, – соврал он.
– А почему? Что вас к нему привело?

Запнулся Витя, даже горло пересохло.

– Да вы не волнуйтесь, – улыбнулся товарищ.
– Впервые вижу столько народа, – начал Виктор. – И все стоят к одному человеку, весь день. Все вместе…
– К великому человеку! – заметил строгий мужчина. – К вождю мирового пролетариата. Но вы правы – здесь все вместе. Это и есть единение трудящихся. Что ж, интересный у вас случай. Проходите.

И человек дал знак дежурным.

Девчонки с Виктором степенно прошли мимо саркофага с навек застывшим Ильичом, потом выпорхнули наружу.

– Ну как, видели Ленина? – улыбнулся товарищ в костюме.
– Да-а-а, – протянули девушки. – Дома будем рассказывать.
– А вы, молодой человек?
– Как живой, – выдавил из себя Витька единственное, что пришло ему в голову.
– Ладно, а теперь в ЦУМ! – заверещала от радости Маринка.

– Я не пойду, – тихо промолвила Таня. – Провожу Виктора. Мы его и так задержали, ему в семинарию пора.

По пути Витя взял у Тани адрес. Так он познакомился со своей будущей матушкой.

Через пару недель в семинарии разразился скандал. Вызвали Виктора к проректору.

– Что же ты творишь? – метал гром отец проректор. – Зачем ходил к Ленину? Говори немедленно!

Витька похолодел: как же его вычислили? Но сразу понял, что предупредительные товарищи нашли бы его в любом случае. Рассказал всё как на духу.

– Вот это номер, – усмехнулся отец проректор. – Но ты мне одно скажи: в Господа ещё веришь?
– Я и не думал… – возмутился было Виктор, но начальник остановил его.
– Тебя шантажировать не будут, – вымолвил он. – Но наверняка что-нибудь предложат. Они такие случаи не упускают. Главное, с ними не спорь и соглашайся, где можно. Но что скажут, не делай. Ступай!

Через некоторое время Витю и вправду пригласили «кое-куда».

– Ну что ж, Виктор, – начал речь высокий сотрудник. – Пришло время. Раз вы встали, так сказать, на путь истинный, пора забирать документы из семинарии. Не может человек, стоящий на ленинских позициях, быть священником. Или вы не согласны со мной?
– Конечно, согласен, – кивнул Виктор.
– Вот и хорошо, – потёр руки сотрудник КГБ.
– Только выглядеть это будет не очень убедительно, – продолжил Витька. – Сами подумайте: человек уходит из семинарии. Он никто, студент, молокосос. А человек, который прошёл всю эту кухню, принял сан и потом сделал ответственный выбор, – совсем другое.

Сотрудник задумался.

– Знаете, а вы в чём-то правы, – согласился он. – Вес решения совсем иной. Мне даже нравится ход вашей мысли. Что ж, тогда до новых встреч.

Но никаких «новых встреч» не случилось. Через пару лет Виктор принял сан и укатил в далёкую епархию. Ему приходилось бывать в высоких кабинетах, но об отречении от Церкви никто больше не напоминал. А через несколько лет грянула перестройка, и кабинеты перестали вызывать священный ужас.

«Матушка иногда говорит: «А я Ленину до сих пор благодарна, – как-то признался мне постаревший отец Виктор. – Он нас с тобой вместе свёл». А я смеюсь: «Ленин… А про мороженое в ГУМе забыла. Ведь вкуснее его не было».