Психологи написали десятки тысяч научных трудов о взаимоотношениях отцов и детей. Авторы получили академические степени и озолотились, тема-то вечная и востребованная: как правильно воспитывать подрастающее поколение, не задавить авторитетом и не упустить в пубертатный период.

Отдельная статья – неполные семьи. Когда у ребёнка нет мамы, это почти всегда трагедия. А вот недостающий папа явление достаточно частое. Господа психологи утверждают: для мальчика отец – пример того, как должен вести себя мужчина; папа обязан привить сыну житейские навыки, научить принимать решения и нести ответственность за свои поступки.

В свою очередь, девочки без папы чувствуют себя незащищённо и неуверенно. А впоследствии, уже во взрослой жизни, не умеют проявить свою женственность и не представляют модель нормальной семьи. Наверное, так оно и есть, психология всё же наука, а не какая-нибудь мутная алхимия.

Хотя лично я в своей неполной семье ничем подобным не страдала. Ну, развелись родители, когда мне было два года, разъехались по разным городам и пошли каждый своей дорогой. Бывает. Об отце напоминали скромные и нечастые алименты, да ещё бабушка ворчала, когда отчитывала меня за проступки:
– Ведёшь себя, как папаша твой незабвенный.

По семейным преданиям, человек он был своеобразный. Впрочем, думать об этом я давным-давно перестала.

Недавно зашла на один профессиональный сайт обновить актёрские фотографии, и там меня встретило сообщение: «Ольга, вашего отца звали Вильгельм?»

Ну, да. Викторовна я, можно сказать, липовая. Отвечать на сайте не стала, потом вопросами замучают. Порылась в интернете и нашла автора сообщения – мою однофамилицу, Валентину из Казахстана. Написала: «Всё так, я Вильгельмовна». Когда созвонились, выяснилось, что Валя – жена Вадика, моего брата по отцу. Он не захотел беспокоить сестру, с которой не знаком, но Валя мужа не послушала, любопытно же!

И вот на вечернем сеансе видеосвязи я нежданно-негаданно обзавелась большой семьёй и кучей родственников. Единокровных и сводных братьев и сестёр – чуть меньше десятка, а племянников не счесть. Говорили долго.

Мой папашка действительно оказался замечательным человеком. Своё имя Вильгельм терпеть не мог, всех детей регистрировал Викторовичами. Но дома его ласково величали Вилей. Любая техника в его руках оживала, на мотоцикле по ухабам и льду гонял как сумасшедший. Был чемпионом региона по спидвею. Энергии – как у атомного реактора, в любое авантюрное дело кидался словно в прорубь, правда, редко доводил до конца, говорил, главное – процесс.

А ещё легко сходился с людьми. Впрочем, так же быстро и расходился. Видимо, только поэтому официально женился пять раз, а сколько было гражданских жён и временных подруг – лучше не вникать.

Вадик говорил об отце с теплотой, хотя и его мама от дорогого муженька убежала с двумя малолетними детьми на руках, на то у неё были причины. Но Виля своих отпрысков не оставлял, встречался по выходным и учил уму-разуму. Вместе с Вадиком они своими руками разобрали старенький «Запорожец» и заново собрали, ещё лет десять ездила машинка.

Где-то в интернете Вадик и Валя увидели фотографию актрисы Торощиной, распечатали и показали отцу. Тот сразу признал старшую дочь, расчувствовался, начал вспоминать, как любил первую жену Ирочку. Когда они поссорились и моя мама уехала к родителям, он отправился к ней мириться, по-простому, на мотоцикле. Из Казахстана в Пермь. Но мира не получилось, развелись.

– Отец рассказывал. Стоите вы с мамой в парке, он собрался уезжать, уже сел на мотик, а вы ему помахали ручкой и говорите: пяпя, пяпя… Не помните? – настойчиво спрашивал брат Вадик.

Конечно, я не помнила. На ум пришла другая история. Мама жаловалась: когда была беременна, муженёк, чтобы развлечь, усаживал её на мотоцикл и катал по бездорожью на хорошей скорости. Видимо, поэтому я боюсь мотоциклов, можно сказать, на генетическом уровне. Мама вообще об отце не говорила ни плохо, ни хорошо. А я не спрашивала: нет его – и ладно.

– Он письмо вам собирался написать. Но, видно, что-то отвлекло, – продолжал Вадик.
– А когда это было? – поинтересовалась я.
– В одиннадцатом году.

Странно. Именно в 2011-м я зачем-то поехала отдыхать в Турцию. Там мне категорически не понравилось. Правда, попалась нормальная компания – две молодые семейные пары из Алма-Аты. Парни служили в казахстанской организации, аналогичной нашей ФСБ, а их жёны работали там же врачами. Мы купались в грязноватом море, съездили на раздолбанных джипах на сафари, чуть не утонули на скрипучем корабле во время пенной дискотеки. Веселились, хорошо, что остались живы.

– Послушай, у меня в Казахстане есть родственники, тёти, дяди и отец, если он жив, конечно. Можно их по вашим каналам найти? – как-то раз спросила я у одного из парней, Aманжола.
– Легко, – отозвался капитан госбезопасности. – Имя, фамилия, отчество и год рождения. Как вернёшься домой, напиши мне.
Я бы и написала, но тут начала болеть мама, стало не до того.

Вспомнилась ещё одна история. После института я работала в одном академическом театре, и тут чудо – позвали на съёмки, из глухой провинции в Питер. Никак нельзя было упускать такую возможность, а в театре сдача премьерного спектакля, у меня главная роль. Но если сесть на самолёт, быстренько слетать и вернуться, то всё получится. И в голову не пришло, что в славном городе на Неве бывает нелётная погода. На премьеру я опоздала. Хорошо, быстренько ввели другую актрису, спектакль не сорвался и зритель не пострадал, но скандал был знатный.

– Позор, безобразие, это непрофессионально! Я могу уволить вас по тридцать третьей статье за прогул! – грозно отчитывал меня убелённый сединами режиссёр.

Над его столом висели портреты Станиславского и Льва Толстого, и они тоже буравили меня взглядами, полными негодования. Я понурилась, горько вздохнула, вытащила из сумочки бумажку и дрожащей рукой протянула главрежу. Он быстро пробежал глазами по написанному тексту и разом обмяк.

– Отец умер. Хоронили. Болел долго. А я ведь его ни разу в жизни не видела, – мой голос трагически задрожал, по щекам потекли слёзы. – Вот, только перед смертью и познакомились.
– Понимаю-понимаю, – закивал главреж. – Успокойтесь. Все под Богом ходим.

Уж не стану рассказывать, где и как мне удалось раздобыть свидетельство о смерти отца. И стыдно мне не было, ведь это просто игра, всё не взаправду. Маму поздравила – теперь она законная вдова. Хотя меня всё же одолевали некоторые сомнения.

– Ой, всё это суеверия, – успокоила меня мама. – Такие, как он, долго живут.

Папа Виля действительно дожил до восьмидесяти лет и даже в столь солидном возрасте оставался энергичным и беспокойным живчиком. Невысокий, жилистый, сухопарый, эдакий вечный мальчишка, но с совершенно седой головой.

Рассматриваю фотографии. Вот они с мамой совсем молодые, сидят порознь, видно, поссорились, но красивые, как голливудские актёры. Вот папа Виля на своём верном стальном скакуне, а вот ему вручают приз за гонки. Вот сам себя фотографирует в зеркале. Получается, это он ещё в шестидесятые изобрёл селфи. А вот зачем-то взобрался на крышу автомобиля и позирует со стартовым пистолетом. Артист, да и только.

В 2019 году Вадик с семьёй ждали отца в гости, но тот запаздывал. Позвонили раз, два, три, никто не ответил. Вспомнили, что у последней бывшей жены вроде бы должны остаться ключи от квартиры, пошли все вместе, открыли. Папа Виля лежит на кровати, словно спит. Но не спит уже.

Другая бывшая жена, медик по профессии, потом узнала у коллег: оторвался тромб. Умер человек тихо, просто уснул и не проснулся. Хорошая смерть, лёгкая, такую ещё заслужить надо.

Конечно, эту удивительную историю я рассказала друзьям-приятелям.

– Сердце ёкнуло? В душе-то шевельнулось? – поинтересовалась подруга Лена.

Как человек, в юности углублённо изучавший анатомию, могу с уверенностью заявить: сердце не ёкает. Желудочки, предсердия, клапаны при патологии могут изменить сердечный ритм или артериальное давление. А что касается «шевеления души»…

В нашем ТЮЗе шёл спектакль под названием «Мой папа самый-самый!». Фабула такова. Серый волк усыновил цыплёнка и занялся его воспитанием, а цыплёнок, то есть я, проникся к отцу глубоким чувством и гордо заявил: «Когда вырасту, стану таким же сильным и красивым петухом, как ты!»

Зрители очень смеялись. А в финале почти плакали. И когда охотники изловили отца-волка и поволокли его в каталажку-зоопарк, сын-цыплёнок отчаянно голосил: «Отпустите его, мой папа самый лучший!» Коллеги актёры надо мной посмеивались:
– Оль, ты прямо как Шекспира играешь или древнегреческую трагедию.

Да, точнее, чем Оскар Уайльд, не скажешь: жизнь – самый лучший театр, да жаль, репертуар из рук вон плох.

– Ты циничная и бесчувственная, – со знанием дела заметила Лена, по профессии тоже актриса.

Но нет у меня к отцу претензий и вопросов. Да и как обижаться на человека, которого, можно считать, никогда не знал? И был ли он вообще, этот мальчик? Жаль, конечно, что так и не познакомились. Но, значит, не судьба. Светлая память тебе, Вильгельм, Виктор, Виля.