Матушка-берёза
25.06.2021 15:57
Обними и скажи ласковые слова

Матушка-березаОна росла на самом верху, обхватив холмик корнями, как земной шар. Может, для неё он и был всем земным шаром и уж точно её домом, родиной. Птица или ветер однажды осенью занесли на это место берёзовое семечко. Потребовалось великое везение, чтобы оно не упало на камни, не зацепилось за траву, а угнездилось в земляной ямке.

Зиму семечко пролежало под снегом. Когда тот сошёл, оно продолжало безвольно лежать в ямке, отдыхая от долгого сна и чувствуя лишь влагу земли и тепло солнышка. Снова счастливо перепадали тёплые дожди, грело солнце, земля дышала паром, и семечко зашевелилось. Переворачиваясь с боку на бок, чтобы было удобнее, оно наконец пустило робкий, почти невидимый росток корня – так купальщик, вытянув ногу, пробует воду в реке.

Корешок темнел, крепчал, проникая в бесконечную глубину, а с другого края – к бесконечному свету – тянулся ещё неотличимый от обычной травы стебель. С тех пор мир для берёзы разделился на тёмную земную сторону и светлую солнечную. И чем сильнее, давая отводы, разрастались корни, не позволяя холмику размыться в весенних потоках, тем выше взлетал берёзовый ствол и шире распрямлялись ветви.

Пришёл срок, и берёза стала взрослым гибким деревом. Весенний снег сходил с её холмика первым; в низине и лесной чащобе он ещё ноздревато лежал потемневшими пятнами, сочась талой водой, а на холмике уже вовсю припекало, и берёза чувствовала корнями, как оживают в земле личинки жуков, роют тоннели червяки. Вокруг неё выстреливали стеблями подснежники и раскрывали навстречу солнцу синие бархатистые глаза.

У неё первой в округе появлялись листья. Другие деревья ещё стояли окутанные фиолетовой дымкой, а на берёзе уже лопались почки. Ещё вчера понуро висевшие ветви за один тёплый день озеленялись мелкой листвой, к которой, привлечённые запахом, липли мошки, и берёза с этого дня начинала шуметь на ветру, отправляясь под парусами в долгое летнее плавание.

Деревья в лесу хорошо знают друг друга. Вынужденные жить в неподвижности, они чувствуют соседа, особенно если тот одного семейства и тем более от одного семени. Под холмиком уже раскинулась рощица берёз – маленьких, побольше и совсем взрослых, и все они были от её семени. Плотно прижатые телами, они росли вверх, стараясь одна перед другой быстрее дотянуться до солнечного света; нижние ветки за ненадобностью отсыхали, оставляя узловатые отметины на коре, а стволы, высокие и тонкие, зеленели только верхушками.

Она никуда не торопилась. Росла как ввысь, так и вширь – ветвями, которые отсыхали неохотно, и тень от её листвы как шатром покрывала всю небольшую вершину холмика.

Берёза была одинока, не зная соседей. Даже движущиеся существа – люди и животные – не навещали её. Ранней весной по снежному насту ещё прибегали зайцы и, встав на задние лапы, кормились кончиками нижних ветвей. Летом появлялись волки, чтобы осмотреть окрестности. Однажды поднялся медведь, долго стоял, внюхиваясь в дым далёкого пожарища, недовольно ворча, затем принялся нервно точить о её кору когти.

Люди появились, когда началась война. Она ничего не знала о войне, и представления о ней были связаны только с грохотом и взрывами, от которых сильно дрожала земля и дрожь передавалась корням. Земля, такая прочная и незыблемая, казалось, была готова встать на дыбы и скинуть берёзу вниз.

Люди были солдатами. Однажды они пришли после особенно сильного грохота и отрыли внизу по обеим сторонам от неё окопы. Вскоре из полевой кухни поднялся дымок, и по берёзовой роще вместе с ним поплыл запах сытного кулеша.

Вечером к берёзе поднялся пожилой солдат, сержант-снайпер. Сначала он, как волки и медведь, осматривал с высоты окрестности, потом обратил внимание и на неё. И тут произошло то, чего с берёзой никогда не случалось. Сержант вдруг обнял её за ствол и погладил по коре шершавой ладонью, шепча ласковые слова:
– Матушка-берёза, страшно, небось? Подожди немного, скоро станет тихо. Я тебя сразу приметил, как пришли. У нас дома во дворе такая же стоит, я её с детства помню. А ты не бойся, я с тобой рядом.

Она не понимала слов, но общий доброжелательный тон ей был ясен. И этот тон, и движение по стволу шершавой ладони были приятны, и она вся, от начала ствола до верхних веток и последнего листа, отзываясь на ласку, невидимо затрепетала.

В следующий раз солдат пришёл под утро, когда в небе бледнели гаснувшие звёзды. Осторожно забрался на берёзу и сел на сук посреди ствола. Но и теперь, перед тем как подняться, снова погладил её по коре и ласково сказал:
– Матушка-берёза, не бойся, я рядом.

Он сидел, обхватив ствол одной рукой, а другой придерживал на коленях винтовку. Когда рассвело и солнце залило землю лучами, и пели, перепархивая в ветвях, птицы, он сделал три негромких выстрела. Потом быстро, едва касаясь ветвей, спустился и, топоча, бросился вниз с холма.

На следующую ночь она снова ждала человека. Он был не из её семейства и не от её семени, он двигался и топтал землю, но берёзе представлялось, что он свой, как и берёзы внизу под холмом, как земля у корней и солнце в вышине, и что её и его вырастила и напоила соками одна и та же земля, согрело одно солнце.

Приходил он и во вторую ночь, и в третью. Неслышно сидел до рассвета, стрелял и уходил. Но всякий раз не забывал прикоснуться ладонью и прошептать:
– Матушка-берёза, не бойся, я с тобой.

После его выстрелов, доставлявших противнику большие неприятности, на той стороне начинался суматошный, беспорядочный шум, прилетали и разрывались перед окопами мины. Стрелял он и на четвёртый день, но не спустился, как обычно, а, вскрикнув – она стволом ощутила, как по его телу прошла судорога, – и, задевая её ветки, упал. Следом, запаздывая, скатилась винтовка.

Берёза чувствовала верхними корнями тяжесть тела и надеялась, что солдат встанет и скажет ей ласковые слова. Но он не поднялся, зато пришли другие люди и унесли его.

В сумерках вернулись и взялись копать на холмике яму. Берёза встревожилась, решив, что её зачем-то хотят вырыть и сбросить вниз. Но люди только положили что-то в яму, завалили землёй и долго говорили, и в звуках их речи она улавливала горечь, печаль, обиду и нетерпеливую злость. Но эта злость не была направлена против неё.

С того дня солдат больше не приходил. А потом, с торжествующей и нетерпеливой злостью прокричав «ура», исчезли и другие солдаты. На той стороне, где заходит солнце, раздались далёкий грохот и взрывы, но они почти не достигали корней и мало тревожили её. Затем и этот грохот пропал, и наступила, как предсказывал солдат, тишина.

Ближе к зиме берёза засыпала. А когда просыпалась весной и по жилкам ствола, раздувая его, как бока бочки, бежал и струился сок, она начинала как бы жить заново, и мир для неё был внове. Также внове становились тёплая земля, дожди, свет солнца и просторы, безбрежность которых она чувствовала разросшимися ветвями.

Но когда приходило это чувство, она вспоминала, что такое уже происходило много раз, просто повторяется. И в древесной памяти возникали смутные воспоминания о солдате – двигавшемся и топтавшем землю, – и застарелая тоска по ласке волновала её.

На холмик поднимались зайцы, волки и медведь, по-прежнему точивший когти, не причиняя, впрочем, затвердевшей коре большого вреда. Но солдата не было. Каждое лето она вспоминала о нём, пока вдруг неосознанно не ощутила, что солдат не ушёл тогда вместе с другими в сторону, где заходит солнце, а остался рядом. Он и сейчас лежит среди её корней и оттуда, из глубины и мрака, продолжает шептать, просто она не слышит: «Матушка-берёза, не бойся, я с тобой».

И благодарность охватила её, и вся она от корней до верхушки, хотя ветра не было, вновь затрепетала листьями, что-то бессвязно и радостно бормоча на своём древесном языке…

Прошло много лет после войны, а берёза всё ещё была жива. С одной стороны она начала понемногу сохнуть, зато другая, обращённая к солдату, густо зазеленела и в ветреный день шумела, покачивала ветвями над размытым, почти стёршимся бугорком земли.

Она давно стала приметным местом, и теперь местные жители так объясняли прохожим дорогу:
– Как добраться до Шемякина? Да очень просто. Доходишь до Берёзы и сворачиваешь по тропинке налево.

Покупая билет в автобусной кассе, ягодники говорили:
– Нам два билета до Берёзы, пожалуйста.

И кассирша знала, где эта «Берёза» и сколько надо взять с пассажиров денег.

От берёзы вели две дороги – одна налево, в Шемякино, другая бежала всё вниз и вниз, к болоту. И когда ягодники к вечеру выходили из болота, усталые, измученные, нагруженные корзинами с клюквой, первой их встречала на холмике берёза.

Осенние листья полыхали, как костёр, и она ласково и бессвязно бормотала людям что-то на своём древесном языке.

Владимир КЛЕВЦОВ,
г. Псков
Фото: PhotoXPress.ru

Опубликовано в №23, июнь 2021 года