СВЕЖИЙ НОМЕР ТОЛЬКО В МОЕЙ СЕМЬЕ Небо и земля Ольга Дмитриевна созывает гостей
Ольга Дмитриевна созывает гостей
06.07.2021 19:15
У каждого человека в комнате будет стоять рояль

Ольга ДмитриевнаДобрый день, «Моя Семья»! Часто размышляю о том, что испытывают люди, находящиеся на пороге смерти. Трудно представить, но наверняка нечто страшное. Я и сама имела возможность неоднократно убедиться в этом.

Свекровь умирала долго, а ушла на наших глазах. Днём лежала тряпочкой, ночью же стало хуже. Ей было очень больно и страшно. Рядом дежурили сыновья, не спали, она просила их ткнуть её в сердце. Заговаривалась, переходила на родной удмуртский язык. Сыновья его не знали, и мать переводила просьбу, которую, конечно же, никто из детей не мог выполнить. Значит, она чувствовала себя очень плохо.

Когда она ещё находилась в больнице, собрала всех нас и кое-как прошептала, что любит каждого. Мы все ревели. Она была женщиной не слишком ласковой на слова, только с внуками сюсюкала.

После больницы свекровь прожила у нас дома ещё неделю. Мой муж подключил ей кислородную маску – возможно, это продлило агонию, хотя врач давал всего два-три дня. При жизни свекровь немного занималась заговорами – могла остановить кровь, заговорить ячмень, снять испуг. Говорят, такие люди умирают долго и мучительно. Знающие люди советовали мне немного поскоблить ложкой потолок над головой умирающей, чтобы та легче ушла. Я заставила мужа это сделать.

А мама рассказывала, что отец, уходя, видел в окне нашу собаку, к тому времени давно умершую. Показывал на неё и всё удивлялся, почему мама не видит Линду. Папа умирал от онкологии, находился на препаратах и домашнем «обезболивании» алкоголем.
В свою очередь, мама увидела перед смертью кота Пушка, тоже уже много лет покойного. Протянула руку, позвала его и хотела погладить, но это была нога работника «скорой». Затем впала в забытьё, не знаю, что она там ощущала. Хотя потом, когда уже лежала в реанимации, мы общались с врачом по телефону, и он попросил привезти для мамы кефир. Значит, на какой-то краткий момент она приходила в сознание.

Мама очень не хотела долго лежать, болеть, быть нам в тягость. Ей стало плохо первого числа, а через два дня она скончалась в реанимации. Она не хотела умирать в больнице, просила меня не оставлять её, пока ещё находилась в сознании. А я не справилась, испугалась, что сделаю только хуже, и обратилась за помощью. Меня это сильно гнетёт много лет.

А вот тётя умерла довольно быстро. Просто закашлялась после второй ложки супа в обед и ушла. Хотя утром полностью съела завтрак. Её смерть меня потрясла, но не испугала, хотя такое умирание я увидела впервые.

Много лет назад мне приснился необычный сон. Я стою перед мамой и братом, тогда уже умершими (во сне этого почему-то не осознавала), и они мне рассказывают, как пройти на другой участок к Ольге Дмитриевне, покойной маме моей снохи. Показывают рукой направление, а потом, видя, что я не понимаю, мама просит брата меня отвести.

Мы пошли вперёд, я озираюсь, осматриваю местность и ощущаю, что касаюсь ногами странных цветов, чувствую, как они шелестят по моим икрам. Уже проснувшись, поняла, что эти прикосновения мне напомнили пластмассовые цветы, какие оставляют на могилах. Затем брат как-то незаметно исчез, а я оказалась возле дома Ольги Дмитриевны.

Дом её не очень богатый, но с виду большой. Внутри анфилада комнат. Ольга Дмитриевна пригласила меня осмотреть её новое жилище. Иду я по этим комнатам, везде порядок, но обстановка простая, на полу старинные половики, серванты, как в советское время, кресла, и главное – почти в каждой комнате стоит пианино или рояль. Я с удивлением стала их считать – теперь уже не помню, сколько насчитала, но немало.

Прошла много комнат, а потом упёрлась в помещение вроде сеней. Вижу дверь, толкнула её, а та закрыта. То есть вход туда мне заказан. Пришлось возвращаться обратно по всем комнатам к начальной точке.

Наконец выхожу, а меня встречает куча народа с Ольгой Дмитриевной на переднем плане. Она такая довольная, полненькая, хотя умирала долго и перед кончиной очень сильно похудела. В руках держит большой деревянный поднос с большим пирогом, я даже начинку разглядела – сладкую, с подтёками сиропа. За Ольгой Дмитриевной стоит множество людей, все радостно улыбаются, но я их не знаю. Они что-то говорят мне, но я никак не пойму. Потом предлагают отведать пирог. Я поняла, что у них большой праздник, но мне вроде как некогда – тороплюсь, потому что потратила слишком много времени на осмотр дома, а ведь нужно поговорить с мамой и братом. Не поела пирога – и проснулась.

Лежу, замерла, глаза не открываю – боюсь, что сотрутся воспоминания о сне. Всё в голове перекрутила – и про цветы, и про новый дом, и про участки в этом садовом товариществе, такие небольшие, правильной квадратной формы. Погоревала, что с мамой и братом так ни о чём толком и не поговорила, и поехала на работу. Чувствую лишь, как в голове жилка бьётся.

Набрала номер телефона снохи, спросила, какого числа умерла её мама. Она ответила – как раз сегодня поминаем, ушла ровно год назад. Рассказала ей, что видела во сне. Обе в шоке.

Пусть это прозвучит высокопарно, но после таких снов я перестала бояться смерти. Ну или почти перестала. Свекровь, мама, папа и брат снятся очень редко, а так хочется их увидеть. Ложусь и иногда прошу, чтобы приснились. Не слушаются.

Из письма Ольги,
г. Новосибирск
Фото: Depositphotos/PhotoXPress.ru

Опубликовано в №25, июль 2021 года