Адвокат Дмитриев скучал на дежурстве. Новогодние праздники едва успели отполыхать фейерверками и отгромыхать салютами, приближалось Рождество. Сейчас эти два праздника сливаются в одну новогодне-рождественскую неделю, но когда тысячелетие только начиналось, они были отделены друг от друга парой-тройкой рабочих дней.

В стране начиналось правление Владимира Путина, стабильностью и порядком близко не пахло, пресса смаковала подробности бандитских стычек, а оперативники, преследовавшие бандитов, порою несильно отличались от преследуемых.

Дмитриев, как и положено адвокату-первогодку, проходил своеобразный курс молодого бойца, в эти праздничные дни он дежурил через каждые два дня на третий. Вечернее и ночное время его дежурств было плотно утрамбовано допросами задержанных по делам о грабежах и разбое. Иногда приходилось заниматься пьяной бытовухой с причинением тяжких телесных повреждений. Но в дневное время стояла тишь да гладь.

В праздники, особенно новогодние, люди испытывают умиротворение при свете дня, а потому желающих получить юридическую консультацию в адвокатской конторе не наблюдалось.

Утром звонил заведующий юридической консультацией – Петрович, как его называли между собой адвокаты. На его вопрос: «Как дела? Что с клиентами?» – Дмитриев неизменно отвечал: «В Багдаде всё спокойно. Клиентов нет». Петрович обижался и произносил с расстановкой: «Эт-то пло-охо». Словно Дмитриев был лично виноват в том, что клиенты не осаждают двери конторы в праздничные дни.

И вот сегодня раздался звонок в дверь – от неожиданности адвокат даже вздрогнул. Поправив галстук, открыл дверь. Перед ним стоял невысокий плотный молодой мужчина.
– Здравствуйте, мне нужен адвокат.
– Добрый день. Вам консультация? – с некоторым удивлением спросил Дмитриев.
– Нет, мне нужен адвокат на допрос. Меня вызвали в качестве свидетеля.
– Проходите, – Дмитриев пригласил мужчину.

В рабочем кабинете он предложил посетителю небольшое уютное кресло напротив стола, а сам уселся в компьютерное кресло с подлокотниками.
– Дмитрий Николаевич, адвокат, – представился Дмитриев. – Как вас зовут?
– Барышкин Пётр Петрович, – по-военному представился мужчина. – Меня хотят допросить как свидетеля, – нервно повторил он. – Я ведь могу прийти на допрос с адвокатом?
– Конечно, – Дмитриев старался говорить неторопливо, чтобы успокоить утреннего посетителя. – В связи с чем вас вызвали и куда?

В разговоре выяснилось, что Барышкин вызван в районный отдел по борьбе с экономическими преступлениями, ОБЭП, для пояснений насчёт коммерческой деятельности производственного кооператива, который он возглавляет. Правда, кооператив ничего не производит, а доходы получает от сдачи в аренду разных помещений в Невском районе Санкт-Петербурга – там под шаверму, там под парикмахерскую, а то и под стоматологический кабинет. Примечательно, что владельцем помещений значилась городская администрация. Ни Барышкин, ни кооператив не имели никаких прав на арендуемую недвижимость.
– Так это же мошенничество, – не удержался Дмитриев. – Вы что же, взламывали пустующие помещения и сдавали их клиентам как свои?
– Не совсем так. Сначала я заключал с администрацией краткосрочный договор аренды, а сразу после этого сдавал помещение в субаренду. Пару месяцев платил за помещение, потом прекращал, но продолжал сдавать в субаренду, пока не получал судебное решение о расторжении договора за неуплату. После этого освобождал помещение и заключал новый договор на другой объект и по другому адресу.
– Тогда у вас должен быть поставщик помещений из городских чиновников.
– Верно, все договоры заключались при посредничестве Анны Ивановны Мерзяковой. Она долгое время работала в городском ЖКХ. Сейчас депутат в одном из муниципалитетов Невского района.
– Послушайте, у вашего посредника наверняка есть свои юристы. Почему вы вслепую обратились именно в нашу контору?
– Это вынужденно. Анна Ивановна улетела на отдых на пару недель и не выходит на связь. Знаете, вы удивительно догадливы, несмотря на молодость. Не зря Анна Ивановна рекомендовала мне вашу контору на случай непредвиденных обстоятельств.
– Значит, она работала с кем-то из наших? Может быть, вам к нему и обратиться?
– Анна Ивановна знакома с вашим руководителем. Но давайте не будем его привлекать, я ведь вызван всего лишь свидетелем, а не обвиняемым.
– Пётр Петрович, оперативники захотят получить информацию о вашей Анне Ивановне. Интересовать их будет одно – с чьего благословения вы раз за разом получали помещения в аренду, если толком их не оплачивали. Они будут предлагать вам сохранить свидетельский статус в обмен на «слив» вашего куратора.

Барышкин занервничал ещё больше.
– А если откажусь отвечать на вопросы? Не хотелось бы подставлять Анну Ивановну.
– Ещё бы, ведь она в некотором роде кормилица, не так ли? Что ж, у меня есть вариант ответов на вопросы оперативников.

Дмитриев вкратце изложил позицию защиты на предстоящем допросе. Барышкин засиял:
– А ведь верно! Это же не моя забота – знать, почему со мной продолжают заключать договоры. Спрашивайте с тех, кто их подписывал от администрации, моё дело маленькое: договор заключил, в аренду сдал, пока мог – оплачивал, а когда получал судебное решение, то исполнял его. Вы можете съездить со мной на допрос?
И Дмитриев не устоял перед искушением, ведь участие в допросе свидетеля – это для адвоката быстрые и лёгкие деньги.

Уже сев в машину Барышкина, Дмитриев предупредил:
– Если какой-либо вопрос вызовет затруднение, произнесёте простую фразу: «нужна консультация с адвокатом».

Вход в районный ОБЭП находился во дворе здания, а дверь, обитая железом, не имела дверной ручки. «Вход как в камеру», – отметил защитник.

Барышкин нажал кнопку дверного звонка. Дверь распахнулась, и адвокат со свидетелем вошли в узкий плохо освещённый коридор. Их встретили два здоровенных мордоворота в сильно потёртых кожаных куртках, штанах-трениках и кроссовках. Дмитриеву на мгновение стало тревожно, но он быстро совладал с собой и, доставая удостоверение и заполненный ордер, поздоровался:
– Добрый день! Свидетель с защитником, на допрос.

Мордоворот, стоявший ближе, потребовал:
– Паспорт свидетеля.

Барышкин отдал паспорт. Не заглядывая в документ, оперативник передал его второму. Затем взял служебное удостоверение Дмитриева и начал его рассматривать. Его лицо помрачнело. Наконец он захлопнул удостоверение и вернул адвокату.
– Ну вот, сейчас начнём, – ободряюще кивнул защитник Барышкину.
– Свидетель, проходим, – чуть посторонился оперативник, пропуская Барышкина. – Адвокат свободен.
– То есть как это? – не поверил тот своим ушам. – У меня же ордер.
– Ад-во-кат сво-бо-ден, – раздельно повторил опер и начал выдавливать защитника животом за дверь. Второй опер одобрительно заржал.

Ум оскорблённого и униженного человека работает быстро. Адвокат вспомнил, что здание районной прокуратуры находится в соседнем квартале.

В первый год нового тысячелетия мобильные телефоны у простых смертных считались редкостью, и у защитника тоже не было сотового. Зато были молодость и здоровье, позволившие выдержать спринтерский забег. Никогда в жизни Дмитриев не бегал так быстро. Фортуна с явным интересом наблюдала за спортсменом-любителем и улыбнулась адвокату на финише – дежурный прокурор оказался на месте.

Выслушав запыхавшегося молодого человека, тот набрал номер. Представившись начальнику районного ОБЭП, прокурор коротко пересказал услышанное и поинтересовался, правда ли, что защитника не допустили на допрос. Выслушав ответ, прокурор с удивлением спросил в трубку:
– В самом деле? Значит, не было никакого адвоката? А что если мы сейчас с ним к вам приедем и спросим свидетеля, был ли у него защитник?

Снова выслушав оперативника, прокурор положил трубку.
– Можете не беспокоиться. Вас ждут и не будут пока начинать допрос. А если что не так, позвоните мне, – и передал адвокату листок с номером телефона.

Обратный путь Дмитриев проделал в темпе лёгкой прогулки. Не успел он войти во двор ОБЭПа, как из арки показался Барышкин. Мужчина имел вид счастливого человека, получившего помилование в последний миг перед расстрелом.
– Допроса не будет, меня отпустили, – только и вымолвил он.

Адвокат предложил зайти в ближайшую кофейню.

– Вы были правы, – сказал Барышкин, отхлёбывая кофе с коньяком. – Их интересовала Анна Ивановна. Наверняка дали наводку. Меня завели в комнату, усадили на стул, направили в лицо свет лампы. А эти два бандита встали по бокам. Я уже думал – не выйду оттуда. И вдруг звонок. Главный бандит снял трубку, и я понял, что какое-то начальство спрашивает обо мне. Эти двое сразу отступили от меня, а главный объявил, что допрос сегодня отменяется, а если буду нужен, мне позвонят, – помолчав, Барышкин добавил: – Хорошо, что я к вам обратился. Это ведь был повторный вызов, первый раз они позвали на допрос перед Новым годом. Если бы пошёл к ним, остался бы на все праздники. Я ведь тогда без адвоката идти собирался.