СВЕЖИЙ НОМЕР ТОЛЬКО В МОЕЙ СЕМЬЕ Родня Минусы современного матриархата
Минусы современного матриархата
11.08.2021 13:57
МинусыЯ никогда в жизни не опаздывала ни на поезд, ни на автобус, ни на самолёт. То есть понятия не имею о тех сложностях, с которыми сталкивается припозднившийся пассажир. Тем не менее часа за два до отъезда меня охватывает такая паника, что предпочитаю целый час проторчать на перроне, ожидая отправления, чем психовать, сидя дома.

Так было и в этот раз. Двухэтажную электричку повышенной комфортности, что отвозит отдыхающих на Юг, подали за сорок пять минут. Я заняла своё место и приступила к любимому делу – наблюдению за пассажирами.

Бледные до прозрачности горожане, измученные длящейся второй год пандемией, то усиленными, то слегка смягчёнными карантинными мероприятиями, масками, натирающими уши, – с невиданным энтузиазмом устремились на Юг, где коронавирус якобы менее свиреп, чем в прохладном влажном климате. А я, глядя на их нестройные ряды, лениво размышляла о том, почему одной юной леди для отдыха необходим огромный чемодан и туго набитая сумка-«шопер», а другой, такой же юной, достаточно небольшого рюкзачка, куда вряд ли влезло что-либо кроме купальника, полотенца и зубной щётки.

Электричка тем временем постепенно заполнялась, и только места вокруг моего уютного столика оставались пустыми. За пару минут до отправления я совсем уже было уверилась, что проведу всю дорогу, вольготно расположившись, как в двери вагона ввалилась шумная орава.

Три полные женщины в пёстрых платьях, пять девчонок возрастом от пяти до двенадцати лет и худенький узкоплечий мужчина, согнувшийся под тяжестью рюкзака и доброго десятка сумок. Они заняли все места вокруг и принялись хлопотливо пристраивать свой разнообразный багаж. Дамы зычно переговаривались, пересчитывая сумки и пакеты, а девчонки ныли на все голоса. У одной развязалась косичка, другая натёрла ногу новыми сандалиями, третья хотела пить, четвёртая требовала прямо сейчас надуть круг для плавания, а пятая рыдала из-за забытых дома солнцезащитных очков.

При этом все дружно ругали единственного представителя сильного пола, заказавшего вместо двух нормальных такси «калечный» микроавтобус, который сломался, не доехав до вокзала, и им пришлось мчаться рысью, чтоб не опоздать на электричку. Бедный мужичок с прилипшими ко лбу волосами только втягивал голову в плечи и вытирал потное раскрасневшееся лицо мятым платком.

Едва наша электричка дальнего следования вырвалась в пригород, как мои попутчицы решили, что пора перекусить. Пытались и меня угостить, но я вежливо отказалась.

– Спасибо. Я уже позавтракала.
– Так и мы только из-за стола. Но так перенервничали из-за Генки, что аппетит разыгрался просто зверский, – сообщила, грозя внушительным кулаком, женщина в платье с узором из павлиньих перьев.

Маленький столик в мгновение ока был заставлен разнокалиберными контейнерами, коробочками, баночками и свёрточками, а вагон наполнился чарующими ароматами. Молодая картошечка с укропчиком, обильно политая топлёным маслом, котлетки с чесночком, баклажанные рулетики, фаршированные сыром и орехами, домашняя колбаска, балычок «со слезой», полосатое, с коричневой мягкой корочкой копчёное сало, тугие помидорчики, хрустящие огурчики и, конечно же, классическая жареная курица.

Бедному Гене досталось и тут. Чей-то рюкзак поставили на сумку-холодильник, чуть не раздавив лоточек с клубникой, посыпанной сахаром и политой сливками. Не факт, что Геннадий поставил, но он недосмотрел!

Наевшись, все, включая ноющих девчонок, подобрели и принялись снова вспоминать – уже с юмором – свою спринтерскую пробежку протяжённостью два квартала.

– Что, досталось тебе, Генка? – тыкали они, смеясь, мужичка под рёбра. – Ну так завёл себе гарем – терпи!

Гарем? Я оторвалась от пейзажей за окном и начала украдкой разглядывать пассажирок, пытаясь понять степень их родства. Очевидно, что супруга Геннадия прихватила на отдых подружек с детьми. Вот только кто она? Мадам Павлин? Мадам Лимон в просторной блузе лимонного цвета с обильными рюшами? Или мадам Дельфин в сарафане, украшенном изображениями игривых дельфинчиков? Однако все женщины одинаково не давали мужичку спуску, на всех он смотрел с обречённой покорностью, а все девчонки называли его не папой, и не дядей, а просто Геной.

Наевшись, они не задремали, а сели играть в «дурачка», громко споря из-за каждого хода и обвиняя друг друга в передёргивании. К концу шестичасовой дороги я так устала от шумного соседства, что потащила свой чемодан к выходу за полчаса до прибытия на конечную станцию.

В маленьком пансионате, где я обычно останавливаюсь, кормят неплохо, но несколько однообразно. Потому иногда совершаю вылазки в уютное кафе, которое выжило, несмотря на все пандемические кризисы. На третий день отдыха заняла столик под раскидистым ореховым деревом, попросила салат с йогуртом и жареную камбалу. В ожидании заказа оглянулась по сторонам. И на тебе: обнаружила по соседству своего недавнего попутчика, поедавшего сочный чебурек и запивавшего его тёмным пивом.

– Доброе утро, Геннадий! А где же вы бросили свой «гарем»?

Гена недоумённо вскинулся, потом заулыбался. Узнал.

– В номере сидят. Сгорели всем составом.
– Да, многие, впервые за два года дорвавшись до солнца, не могут вовремя уйти.
– Во-во! И говорил же им: идёмте до хаты. «Не, мы в тенёчке». Да на таком солнцепёке и под навесом обжаритесь! Не. Они ж самые умные. Я ушёл, а они на пляже и поели, и поспали. К пяти часам приползли на хату как варёные раки. Я им сразу предложил за мазью от ожогов сбегать. «Не, ты нам сметанки принеси». Полночи сметаной мазались, охали. Потом Варьку разбудили – самую младшую, чтоб она им в баночку пописала. Облились мочой и пошли во двор сохнуть. Под утро аспирин пили – температура подскочила. А перед завтраком меня опять растолкали: «Иди в аптеку за пантестином».
– А что ж вы здесь сидите, чебуреками балуетесь? Вам влетит, что задержались.
– А мне по-любому влетит, – со спокойствием эллинского стоика констатировал он.
– Вот они минусы современного матриархата! – рассмеялась я. – Ладно, когда от родной жены достаётся. Но когда ещё и её подруги подключаются – пиши пропало.

Гена вдруг натужно раскашлялся, поперхнувшись пивом.

– Какая жена? – удивлённо спросил он, справившись с кашлем. – Я холостой.
– Как холостой? А кто все эти дамы?
– Сёстры. Две родные, одна двоюродная.
– Вот в чём дело! – воскликнула я. – И сёстры наверняка старшие.
– Как вы догадались? – уставился на меня Геннадий.
– В психологии есть такое понятие – комплекс младшего брата старшей сестры. Отношения между ними иногда бывают такими напряжёнными, что парни чуть ли не всю жизнь стараются держаться подальше от прекрасного пола и поздно создают свою семью.
– Я бы уже и создал, – грустно сознался мужчина, вытирая пальцы салфеткой. – Сороковник не за горами. Да разве ж они дадут?
– Сёстры против?
– На словах вроде бы и за. Но только познакомлюсь с кем-то, такое начинается, хоть святых выноси. Они ж все разведённые. И Людка, и Олька, и Верка. Типа мы люди в семейной жизни опытные, плохого не посоветуем. К тому ж я мелкий. Как мать-покойница говорила, «поскрёбышек». И женщины мне нравятся худенькие, невысокие. А такие перед моими родственницами сразу же пасуют. Сеструхи своих подружек подсовывали, таких же, как они сами. Но те мне не по душе. Они ж меня даже на море одного не отпускали. Все вместе на хвост упали – боялись, что поодиночке за мной не уследят.
– Слушайте, а почему бы вам от них действительно не сбежать?
– У нас семейный бизнес.
– Ну и чёрт с ним! – загорячилась я. Как-то жалко стало тщедушного Геннадия, изнывающего под гнётом крупнокалиберных сестёр. – Выведите свою часть бизнеса и зарегистрируйте в другом городе.
– Что я выведу? Яблоневый сад пятьдесят гектаров? Двенадцать отапливаемых теплиц под ранние овощи? – хмыкнул мужичок. – Нет, видно, придётся соглашаться на кого-нибудь из тех, кого сёстры предложат. А то так и помру бобылём.
– Конечно, это тоже вариант, – сказала я, принимаясь за камбалу, принесённую официанткой. – Только вы втолкуйте своим старшеньким, что если женитесь на такой же бой-бабе, как они сами, то пусть не надеются, что и дальше смогут на вас ездить. Она-то терпеть не станет, что её мужем сёстры командуют. Быстро объяснит им, кто теперь «любимая женщина механика Гаврилова».

– Всё может быть, – неопределённо протянул Гена вставая. – Ладно, пошёл я в аптеку. – У меня ж не только сёстры сгорели, но и племяшки маются. Жалко малых. Приятного вам аппетита.

Возвращаясь через несколько дней после морской прогулки, я решила пройтись к пансионату не раскалёнными улицами, а длинным пляжем. Идти по влажному, укатанному волнами песку было легко, от моря тянуло прохладой. Я задумалась о чём-то далёком и даже не сразу поняла, что заставило меня замедлить шаг и уставиться на живописную группу. А посмотреть было на что.

В центре группы вальяжно раскинулся в шезлонге на мягких подушках «поскрёбышек» Геннадий, а возле него хлопотал весь «гарем». Только безо всяких кавычек. Мадам Лимон разминала ему плечи, мадам Павлин массировала ступни, мадам Дельфин наливала пузырящееся пиво в высокий бокал. В ногах мужичка расположились полукругом племянницы, готовые мчаться в любом направлении по первому же его знаку.

Я смотрела во все глаза и ничего не понимала! С чего вдруг затюканного младшего брата окружили такой подчёркнутой заботой? В благодарность за мазь от ожога? Или, вдоволь поиздевавшись, решили родственные чувства проявить? Или он таки воспользовался советом и напугал сестёр будущими репрессиями от потенциальной жены? Кто знает…

Но выглядел Генка довольным донельзя. Просто падишах какой-то!

Через два дня я снова встретила эту примечательную семейку. В чём нет ничего удивительного. Это в египтах там всяких народ, налопавшись «олинклюзовом», по отелям своим сидит. А на нашем курорте без базара никак. Возвращаясь с рынка, я вдруг нос к носу столкнулась с Геннадием. Он шёл налегке, держа в руках только пластиковый стакан с малиной, которой куртуазно угощал миловидную невысокую женщину в белоснежном сарафане и модных очках. Она доставала сочные ягоды своими крепкими, явно знакомыми с физическим трудом пальцами и чуть манерно отправляла их рот.

А Геннадий… Он даже в плечах шире стал! И волосы уже не прилипали ко лбу жалкими сосульками, а вились пышным чубом. Сзади же плёлся, пыша раздражением и изнывая под весом здоровенных хозяйственных сумок, Генкин «гарем».

Парочка подошла к перекрёстку, дама в белом достала ключи, пискнула электронным брелоком. На сигнал послушно отозвалась большая белая же «Тойота». Женщина села за руль, Гена устроился рядом. Но через несколько секунд высунулся из окна.

– У нас до сеанса полчаса, – дружелюбно сказал он сёстрам. – Давайте мы с Леночкой отвезём ваши сумки. Что по жаре с ними таскаться?

То, что сёстрам больше всего на свете хотелось уложить несчастную Лену под эту же самую машину или, как минимум, вцепиться ей в волосы, было видно невооружённым глазом. Но поклажа явно была тяжела, и они с готовностью ринулись к багажнику.

«Тойота» умчалась, увозя «поскрёбыша» с его дамой сердца, а женщины остались на пыльной обочине.

Я ещё два квартала шла за ними, надеясь подслушать, откуда вдруг взялась красотка с машиной, как затюканному младшему брату удалось смыться от тотального контроля и каковы перспективы у этой весьма подходящей друг другу пары. Но и сёстры, и их дочери шли молча. Только самая младшая Варя всё спрашивала недоумённо:
– А почему Гена уехал? А почему нас не взял? А Гена нас больше не любит?

Но никто ничего не отвечал.

Виталина ЗИНЬКОВСКАЯ,
г. Харьков, Украина
Фото: Depositphotos/PhotoXPress.ru

Опубликовано в №30, август 2021 года