Наши с сыном нервы были расшатаны вконец. Экзамены, поступления в театральные, кинопробы, первые победы, а за ними обидные провалы, юношеские любовные драмы, бессонные ночи и полный паралич воли. Срочно требовался отдых. Эх, сейчас бы на море! Но море этим летом нам не светит.

«Баня!» – решила я.

Нам срочно нужна хорошая банька с русской парной, ледяной купелью и веничком, после которой выходят вся дурь из головы и тела, а также болезни и депрессии.

Правда, с баней у Стёпки связаны не самые приятные воспоминания детства, но он сам виноват, не слушал старших. Несколько лет подряд мы ездили на дачу к моему другу, где всегда затевали баню. Маленький Стёпка со своим ослиным упрямством сопротивлялся нашей помощи и не слушал советов, утверждая, что всё знает и умеет сам. Он забегал в парилку и смотрел на термометр.

– Сколько там градусов? Ха, всего восемьдесят! – презрительно морщился и заявлял хвастливо: – Я-то привык к соточке, как у нас в детском лагере.

Мы с другом заводили глаза к потолку, еле сдерживая улыбки и устав бороться с этим опытным специалистом. Играли в нарды в предбаннике, а Стёпка парился самостоятельно. Дело было зимой, на дворе лежали сугробы, но из-за дневного потепления мягкий снег покрылся коркой наста. После очередной парной Стёпа вышел в предбанник подозрительно красно-полосатым, словно его беспощадно стегали розгами, но, не поведя и глазом, важно прошествовал на двор, откуда через минуту мы услышали его жалобный крик.

Мало того что с разбегу он бросился своим тельцем в жёсткий снег, так ещё и залип в нём безвылазно в позе морской звезды. Когда мы его вытащили, то заглянули в парную. Хотелось понять, что же с ним произошло. Увиденное нас потрясло: вся парная была усыпана сухой листвой, как осенний лес, на лавке валялась связка абсолютно голых дубовых прутьев. Наш великий банный знаток где-то слышал, что в бане парятся с веником, но не знал, что перед этим его предварительно замачивают в кипятке до нежности, и со всем дурным энтузиазмом избил себя совершенно сухим и жёстким веником, висевшим на стене парной для антуража.

После этого самоистязания Степан разлюбил русскую баню и предпочитал мягонький никчёмный хамам в аквапарке.

Но теперь-то Стёпа стал взрослым, мозга и опыта у него, надеюсь, прибавилось, да и мужики в парной, куда я собиралась его повести, думаю, удержали бы парня от опасных экспериментов.

Главная проблема заключалась в том, что естественным путём уговорить сына на совместный поход не получится. Стёпка давно уже со мной никуда не ходит – такой возраст, семнадцать лет, протестные движения, разность интересов, к тому же, по его утверждению, он не маменькин сынок. Счастливы те матери, которые ходят вместе со взрослыми сыновьями в кино, кафе, на выставку или в парк. Я слышала такие легенды, но в реальности никогда не видела, чтобы на качелях, радостно смеясь, катались рядом пятидесятилетняя мать с семнадцатилетним сыном.

А ведь когда-то давно-давно, в прекрасные, чудные времена, мы со Стёпкой, обнявшись, могли валяться на диване и смотреть киношку по телеку, играть в настольные игры, совместно ходить на каток или ездить на великах за город…

Но стоп! А не идеализирую ли прошлое? Ведь нередко упрямый Стёпка ни в какую не хотел отлипать от компьютера или «Плейстейшн». Пока он ещё был мал, я могла насильственно одеть его, подхватить под мышку и унести на прогулку в парк. Когда он стал достаточно тяжёл и научился сопротивляться, от уговоров я переходила к подкупу вкусняшками и подарками. Когда он превратился в подростка, способного дать серьёзный моральный отпор, приходилось давить на жалость и пускать слезу, а порой я действовала и обманным путём. Но без лишних угрызений совести заявляю: когда мне всё-таки удавалось добиться своего и я видела, как его угрюмое лицо расцветало восторгом и радостью от очередного мероприятия, – убеждалась, что мои манипуляции не напрасны, а хитрые уловки вовсе не постыдны. И Стёпка не даст мне соврать, после каждого такого совместного похода он говорил: «Это было так здорово!»

Правда, в следующий раз всё повторялось заново.

Перебрав в памяти весь свой арсенал уловок, я поняла, что ребёнка ростом 182 сантиметра я не унесу под мышкой, чупа-чупсом или машинкой его теперь не купить, а на ту большую машинку, которую он хочет теперь, у меня просто не хватит гонораров. Угрожать ему дядей-милиционером или завучем тоже бессмысленно – школу он окончил. Даже на жалость давить не выйдет – заплачу я, в ответ заплачет и он, зря, что ли, я с ним столько репетировала перед поступлением на актёрский.

Оставались только ложь, хитрость и коварство. Здесь мы с ним тоже могли бы помериться силой, но всё-таки в тактике и стратегии я пока на класс выше.

Я тайно сложила в два рюкзака всё необходимое для бани – полотенца, шапки, минералку, мёд, шлёпки, подстилки. Собралась с духом и зашла в его комнату. Стёпа уныло валялся на диване, просматривая бесконечные дурацкие видео на телефоне. С серьёзным выражением лица и твёрдостью во взгляде я объявила:
– Мне нужна твоя помощь. Необходимо отвезти твои старые детские вещи одной знакомой семье. Набралось два рюкзака, одной мне не унести.

– С каких это пор ты заделалась волонтёром? – лениво спросил сын, не отрывая глаз от телефона.
– Обидный вопрос, я всегда отдавала одежду и игрушки, из которых ты вырос, нашим знакомым с маленькими детьми. Просто тогда я таскала всю эту тяжесть сама или брала такси. Но теперь-то ты большой и сильный, можешь помочь старой матери.
– Ба-лин… – недовольно проворчал Стёпа, но вставать с дивана не торопился. – А чё за вещи, какие?

Вот этого на первом этапе я боялась больше всего – если он начёт проверять рюкзаки. Есть у него такая особенность Плюшкина. Просишь вынести пакеты со старым хламом на помойку, так он предварительно в них покопается: «Э! Ты чего выбрасываешь эту куртку? Я же в ней на Эльбрус поднимался, это память сердца! Ой, мой старый робот-трансформер, я его так любил в детстве! Ух ты, водный пистолет! Подожди, дай я его на прощанье ещё раз испробую!» И половина хлама возвращалась в комнату.

Но в этот раз им владели лень и полное безразличие к окружающему миру, обыскивать рюкзаки он не стал, продолжая валяться на диване.

– Ладно уж, съезжу, но давай через часик.

Через часик мы могли не успеть на последний сеанс, пора впрыснуть ему небольшую дозу шантажа и угроз.

– Люди торопятся на дачу, если мы опоздаем и поцелуем запертую дверь, то придётся тащиться с полными рюкзаками обратно.

Ворча и кряхтя, Стёпа сполз с дивана и поплёлся одеваться, водрузил на себя один из рюкзаков, так и не проверив содержимое, и мы отправились в путь. Автобус, три станции на метро, ещё немного пешком от проспекта Мира, и там уже мои любимые Астраханские бани, на первом этаже – мужское отделение, на втором – женское.

Я была далеко не уверена в успехе предприятия: даже если смогу его дурить на протяжении всего пути, то у входа в бани он, разумеется, всё поймёт, может впасть в гнев, развернуться и просто уйти.

Всю дорогу, усыпляя его внимание, я хихикала как дурочка, несла всякую чушь, но уже на середине дороги, как чуткое животное, Стёпа унюхал подвох и стал вглядываться в меня тревожно.

– Мать, давай так: я тебе помогу, отдам вещи, но даже порог этой квартиры не переступлю, меня ждут в другом месте!
– А если нас пригласят на чай? Неудобно отказать, – виляла я. – Подари мне всего два часика и ступай куда хочешь.
– Два часа! – взревел Стёпка. – Я не знаю этих людей! Я не хочу ни с кем общаться! У меня депресняк!

Когда мы повернули за угол последнего дома, чтобы выйти на прямую дорожку к бане, у меня дрожали ноги от страха, я совершенно не знала, как держать ответ перед сыном, когда всё станет очевидно, и как уговорить его в итоге попариться.

Расплата неминуемо приближалась. За мусорными контейнерами с надписью «Астраханские бани», из которых торчали лысые использованные берёзовые веники, Стёпа узрел троих распаренных красных мужиков в полотенцах на бёдрах. Они курили у входа в баню.

Пазлы в его мозгу сложились не сразу, но ужас в глазах уже вспыхнул:
– Мать, ты куда меня привела? Почему на улице голые люди? Это что – психушка? – он нервно расстегнул молнию на своём рюкзаке, из которого показались резиновые шлёпки и полотенце. – Ты хочешь меня куда-то сдать?

Дверь бани распахнулась, и полуголый дядька в войлочной шапке весело позвал курильщиков: «Мужики, париться!»

– Стёпочка, я тебя умоляю, – заныла я. – Всего два часика… Хорошо, только одна парилочка… Не понравится – сразу уйдёшь!

Бешено сверкая глазами, Стёпа набрал на мобильном чей-то номер и бросился за мусорный контейнер на переговоры.

Пока он там с кем-то совещался, я нервно переминалась с ноги на ногу в ожидании, а мужики в набедренных повязках игриво подмигивали мне и подшучивали – на кой мне сдался этот юнец, когда здесь такой богатый выбор взрослых половозрелых кавалеров.

Уже тридцать лет я хожу в эти бани, и ничего не меняется: местные мужики, в повседневности мрачные и ворчливые, толкающиеся в вагонах метро, не уступающие места в транспорте, здесь, возле входа в баньку, в полотенцах на бёдрах даже зимой в мороз, превращаются в лихих развесёлых мачо. Худосочные или пузатые, лысые или покрытые собственным мехом с ног до головы, все они чувствуют себя неотразимыми, смотрят на входящих женщин маняще и победоносно.

Но вот ни разу не видела, чтобы такое же проделывали распаренные бабы в банных туниках – высыпая на улицу, кокетливо и зазывно поглядывали на прохожих. Правда, у нас в женском отделении на втором этаже есть своя площадка для развлечений – приоткрытая дверь на технический балкончик, в проём которой женщины высовываются, чтобы вдохнуть свежего воздуха после парной. Там, во дворе под балкончиком, время от времени бродит одинокий застенчивый маньяк, стараясь разглядеть в клубах пара хоть кусочек обнажённой женской души. И если какая-нибудь нимфа застукает его в этом намоленном месте, то она зовёт подружек. И начинается веселуха: какие только комментарии они не отпускают в сторону любознательного дядьки, а он и рад вниманию!

Но вот из-за мусорных контейнеров появляется хохочущий Стёпка, договаривает кому-то в трубку: «Да, мать у меня такая, ни дня без приколов! Ладно, передам ей привет».
Подходит ко мне и сообщает:
– Моя оценила твой розыгрыш и послала меня в баню.

Виват, о юная Стёпина девица! За твою помощь и поддержку, так и быть, я отвалю вам денег на «Макдональдс».

Стёпа звонил мне из мужского отделения каждые десять минут.

– Мама, это круто!.. Мам, я тут познакомился с классным дядькой-грузином, он мне всё здесь показывает: где купель, где парилка, у нас тут веточки лаванды в парной над каждой лавкой!.. Меня побили веником!.. Ух ты, соточка градусов – это по-нашему!.. Мы тут ржём!.. Ваще, офигенная мужская компания!

Звоню ему в ответ.

– Стёпа, не знаю уж, какие у вас там веточки лаванды, но женщины просят передать мужчинам, что харэ поддавать чесноком! Весь ваш аромат поднимается к нам наверх, и его не сбить никакой мятой с лемонграссом, мы из-за вас тут плаваем, как в борще!
– Мам, наши передают вашим, чтобы вы не бузили! А то мы сейчас поднимемся к вам и зальём вашу мяту нашим пивом с хреном!
– Стёпа, наши передают вашим, что мы сейчас сами спустимся и вы получите шайками по задницам!

Возвращались из бани мы счастливые и сплочённые. Теперь у нас появились общие впечатления и тема для разговоров, как когда-то в детстве. Стёпа забыл стесняться мысли, что он «маменькин сынок», и взахлёб рассказывал, как здорово провёл время, а потом и вовсе попросил меня не строить никаких планов на вечер следующей пятницы, потому что мы снова обязательно должны пойти в нашу баню, он уже договорился с мужиками, они будут его ждать. Из всех его речей меня особенно радовало, что теперь он назвал баню «нашей».

И ведь мы действительно через неделю сходили снова, уже безо всяких уловок, и, надеюсь, пойдём ещё.

Но когда я с гордостью рассказала о своей триумфальной банной авантюре подружке Лёле, она в ужасе округлила глаза:
– Ну и методы у тебя! Ты исповедуешь ложь и насилие! Обо всём надо честно договариваться на берегу, а ты тогда заманила его коварством…

Сначала я даже смутилась от её праведных слов, но память пришла мне на выручку и выудила из архива совсем ещё свеженькую папочку: «Дело № … от 15.02.2021 г. Юбилей Лёли».

Подружка всё ещё продолжала свои жаркие речи:
– Если бы меня кто-нибудь затащил обманом, я бы очень разозлилась, повернулась и ушла!
– Правда, что ли? – лукаво сощурилась я и предъявила ей документик из означенной папочки.

Прошлой зимой Лёля пригласила меня и ещё несколько подружек в кафе на Чистых прудах на свой юбилей. Но застолье было кратким и проходило в какой-то нервной обстановке, Лёля торопила всех, обещая большую культурную программу. Мы давились закусками и захлёбывались вином, боясь куда-то опоздать.

Я почуяла неладное и взбунтовалась:
– Стоп, девочки, что происходит? Лёля, колись, куда ты нас ведёшь?

Лёля посмотрела на меня с тревогой, а девочки даже с некоторым сочувствием.

– Здесь недалеко, всего на часик, там будет хорошо! – волновалась Лёля.

Девочки активно закивали в поддержку именинницы.

– Как я понимаю, о предстоящем мероприятии в курсе все, кроме меня? – нахмурилась я.
– Если бы я сразу тебе сказала, ты бы не приехала, – призналась Лёля. – Я же знаю, ты не любишь такие вещи. Это гонг-медитация в одном волшебном центре, полежим часок, помедитируем под музыку, попутешествуем в глубины вселенной и внутрь себя.

То, что я не люблю такие игры, мягко сказано, это то же самое, что заставить пингвина летать. Но делать нечего, не портить же подруге праздник…

Когда я напомнила Лёле эту историю, она раскраснелась и обиженно фыркнула:
– Какая же ты злопамятная! Не помогла тебе тогда гонг-терапия, ты так и не научилась отпускать ситуацию.
– Ладно, не будем снова ссориться, – засмеялась я, – назовём наши с тобой уловки не «ложью и насилием», а просто «сюрпризом»?
– Хорошо, – неохотно согласилась Лёлька, – только тогда обещай, что в следующий раз в баню мы пойдём втроём. В конце концов, это наши с тобой Астраханские бани, мы ходим туда уже тридцать лет. А Стёпа должен быть благодарен, что мы впускаем его в наше Место Силы!