В жизни Шурика, лейтенанта медицинской службы, с утра всё пошло не так. Согласно утверждённому плану, Шурик в 9.00 должен был выдвинуться на автомобиле «ЗиЛ–130» на медицинский склад Таллинской военно-морской базы для получения медицинского имущества.

Однако в автопарке воинской части дежурный объявил лейтенанту, что заявленный «ЗиЛ» командир части приказал заменить на бортовой «ГАЗ». Но самое главное, Шурику предстояло получить в подсобном хозяйстве девять свиней, доставить их на городской мясокомбинат, сдать по накладной со всеми полагающимися отметками, а уже потом забрать медицинское имущество.

На реплику возмущённого Шурика, что свиньи стопроцентно нагадят в кузове, диспетчер невозмутимо ответил:
– А матрос-водитель тебе на что? И приберёт, и помоет кузов. Главное – проявить организаторские способности.

В последней фразе сквозил глумливый намёк, что до настоящего офицера-руководителя лейтенанту ещё расти и расти.

Приказы командования в Вооружённых силах не обсуждаются, Шурик вздохнул и поехал в подсобное хозяйство. Там ему в кузов загрузили девять довольно худосочных разнополых свиней.

Поскольку топлива в баке было кот наплакал, Шурику выдали заправочные талоны на 30 литров 76-го бензина. Ближайшая АЗС в пяти километрах от части, на опушке смешанного леса. Пока водила-матросик заправлялся, Шурик дремал в кабине, пытаясь после неудачного утра настроиться на лирическую волну. Тревожное похрюкивание в кузове этому не помогало.

Ещё через сорок минут прибыли на мясокомбинат, и вот тут-то оказалось, что свиней лейтенант доставил к месту назначения восемь, а не девять, как значилось в накладной.

– Послушай, – доверительно обратился Шурик к эстонцу-приёмщику. – Честное слово, я не знаю, куда делась эта свинья. Ну будь человеком, напиши, что принял по накладной все девять. В конце концов, вам какая разница?

Эстонец оказался классическим тугодумом и бюрократом.

– Э-э-э, нэт, команды-ыр, – заявил горячий парень после пятиминутного раздумья, которое Шурик уже было принял за согласие. – Э-э-э, нэт. Фа фсём нужэн парядо-ок. Прывёз восэм свинэй – палучы дакумент на восэм. А ты прывёз восэм, а просишь дакумэнт на дэвя-ят. Э-э-э, нэт.

Вслед за этим Шурику вручили документ с отметкой о недостаче.

Далее следовали мытьё уделанного свинюшками кузова, поездка на склад и получение ящиков с медимуществом.

Потерянную свинью попытались найти. Силой роты матросов прочесали лесок около АЗС, но безрезультатно. Шурику тут же объявили строгий выговор по служебной линии и вычли стоимость свиньи из денежного довольствия.

Но худшее было впереди. Секретарь парторганизации части объявил лейтенанту, что послезавтра на партсобрании обсуждается его персональное дело.

Сначала Шурик не придал этому значения, думал, уже достаточно строго наказан по строевой линии. Ну поговорят, отечески пожурят товарищи по партии, а он поклянётся, что ничего подобного с ним впредь не произойдёт. Да и деньги за свинью с него уже вычли. Зря понадеялся.

Собрание со старта приняло самый что ни на есть карательный оборот, и вскоре Шурик понял, что он – самый главный враг трудового народа. Потерял войсковую свинью. А может, умышленно спёр с целью наживы? Как вам такой поворот? Пытался подкупить приёмщика на мясокомбинате – оказалось, эстонец его заложил, – а это значит, опорочил образ советского офицера в братской прибалтийской республике. Навёл тень на непогрешимый образ защитника социалистического Отечества. Как теперь эстонцы должны относиться к русским? В общем, вбил клин в единство наций, чем подорвал обороноспособность страны.

В итоге на голосование поставили два предложения. Первое: исключить лейтенанта из рядов КПСС, что однозначно ставило крест на военной карьере. Второе: учитывая безупречное прошлое, объявить лейтенанту строгий выговор с занесением в учётную карточку. Гуманное партийное судилище склонилось ко второму варианту. И тут слова попросил молчаливо сидевший на галёрке начальник политического отдела.

– Товарищи коммунисты! – пламенно, но проникновенно начал он. – Дорогие товарищи! Полностью поддерживаю ваше решение не рубить с плеча, дать молодому офицеру возможность осознать и исправиться. Но я категорически возражаю против формулировки «за утрату свиньи». Представьте себе, это занесут в карточку строгого учёта, на обложке которой изображён Владимир Ильич. Представьте себе, Ленин и какая-то там свинья. Это позор, дорогие товарищи! Поэтому предлагаю: выговор с занесением в учётную карточку объявить с другой формулировкой: «за утрату военного имущества».

В тот же вечер Шурик в свинью напился со старшим коллегой, неудачником капитаном Райзом, исключённым двадцать лет назад из партии «за моральное разложение».

– Знаешь, какая у меня была первоначальная формулировка? – спросил Шурика, пьяно икая, 45-летний капитан Райз. – «За пьянство и б…во». А потом вот так же заменили на «разложение», чтобы в карточке выглядело красиво. И с тех пор, Шурочка, я ни одного воинского звания не получил. Так и пойду к зиме на пенсию младшим офицером. А это означает и по деньгам кукиш, и на похоронах салют не положен. А твою, между прочим, формулировочку тоже можно широко толковать. «Утрата военного имущества»! Это, брат, может быть и свинья, а может, и баллистическая ядерная ракета. За такое в военное время и к стенке поставят без проблем. Так что забудь карьерные иллюзии, мы с тобой, Шурочка, люди второго сорта.

Утерянную Шуриком свинью неожиданно обнаружил через десять дней в лесу местный житель. Определил по клейму за ухом её воинскую принадлежность и привёз на КПП в кузове «Москвича»-каблука. Честные парни оказались эти эстонцы.

Свинка была изрядно отощавшая и с переломом передней конечности, полученным, видимо, при прыжке из кузова. Тем не менее, у неё хватило ума молча удрать в лес.

Командир части с досадой крякнул, почесал затылок и снял с лейтенанта наложенное служебное взыскание. А спустя неделю начальник финансовой службы выплатил Шурику ранее удержанную сумму и сочувственно пожал руку.

Парторганизация безмолвствовала. Спустя месяц Шурик обратился к секретарю с просьбой о снятии партийного взыскания. Секретарь напрягся, подумал и ответил, что это исключительно в компетенции политотдела военно-морской базы. Обратись, мол, и, если начпо не против, выговор, конечно же, снимем.

– Нет, так не годится, дорогой товарищ! – решительно возразил начпо, – Учётная карточка – это святой документ. Выговор вам, дорогой товарищ, объявлен не за свинью, а за утрату военного имущества. А это, считай, то же, что измена Родине. Выходит, ты изменил Родине, а с тебя сняли взыскание? А на карточке у нас лично Владимир Ильич, батенька. Чтобы реабилитироваться в таком документе, нужно совершить подвиг. Да-да, настоящий подвиг. Спасти страну. Спасёшь страну, и партия простит тебя, дорогой товарищ.

И служил Шурик, не прощённый партией, целых десять лет. Звание старшего лейтенанта ему с грехом пополам присвоили. А дальше, как и пророчил «морально разложившийся» капитан Райз, никакого движения.

Эту историю рассказал мне за ресторанным столиком однокашник, доктор медицинских наук, профессор, член-корреспондент Российской академии наук, генерал медицинской службы, а для меня Шурик – да-да, именно Шурик. Тот самый.

– Так и сгнил бы я, Вовчик, старшим лейтенантом в каком-нибудь захолустном гарнизоне, если бы в девяносто первом году не развалился СССР. Дважды пытался поступить в Академию на факультет руководящего состава, и оба раза мне отказывали по одной причине: в анкете имеется пункт о неснятых партийных взысканиях. А поступил, только когда партийные карточки по причине упразднения КПСС отменили. Вот и стал кем стал. А на свинюшку зла не держу, говорят, у свиней очень высокий интеллект, всё они понимают и даже оргазм способны получать. Вот ты, например, как бы поступил, если б тебя везли в кузове с товарищами по несчастью на мясокомбинат? Вот и свинюшка спрыгнула, уковыляла в лес на трёх ногах. Начпо в этой истории – вот кто самая настоящая свинья. Впрочем, и на него зла не держу, жизнь всё расставила по местам.