– Ты выглядишь, как всегда, элегантно, но будто устала. Давно была в отпуске? – после приветствия, вопреки правилам галантности, сказал я знакомой при случайной встрече.

Алёна относится к тому счастливому меньшинству людей, которые искренне любят свою профессию и ради неё бескорыстно жертвуют даже свободным временем.

– По-прежнему работаешь в детском саду?
– Отпуск намечается только в конце лета, а вот работа… По крайней мере, на две недели я её поменяла. Теперь играю не на пианино, а на чашках и столовых ложках. Ещё пою под аккомпанемент пылесоса.

В разговоре выяснилось: в младшей группе детского сада заболела воспитательница, и её временно заместили музыкальным руководителем Алёной.

На прогулке одна из девочек, по имени Моника, не удержалась за поручень игровой горки и ударилась о деревянный бортик, содрав кожу на голове.

Половина персонала садика во главе с медсестрой окружили оравшую от боли и страха воспитанницу, пытаясь остановить кровотечение и хотя бы немного её успокоить.

Отец Моники, программист, в период пандемии работающий на дому, примчался незамедлительно.

– На кого персонально возложен уход за детьми в группе?
– На меня, – опустив глаза, тихо ответила Алёна.
– Почему вы халатно относитесь к своим обязанностям? Моника спокойная и уравновешенная девочка, она могла получить травму только из-за вашей нерадивости. С вами и вашим руководителем у меня будет особый разговор, – нервно протараторил папа и взял дочь на руки.

С Моникой он беседовал по-английски, причём трёхлетняя дочь отвечала на том же языке чётко и уверенно.

Никто не удивился – воспитательница не раз обращала внимание отца на то, что Моника плохо знает русский и украинский языки, у неё ограниченный запас слов и иностранный акцент. На это отец лишь усмехался: «С дочерью я разговариваю исключительно по-английски, а на местных языках с ней общается мать. Возможно, недостаточно, но это приемлемо».

Затем отец позвонил своему работодателю. В потоке английской речи Алёне удалось различить лишь слова «плиз», «о’кей», «йес» и «ноу», а ещё – «хоспитал».

Чтобы загладить вину, нянечка группы быстро постирала футболку Моники в холодной воде и подсушила феном. Лишь на груди предательски рыжело два маленьких пятнышка.

Увидев их, отец пришёл в ещё большую ярость:
– Это кровь? Да я вас засажу! Ищите адвоката.

Вытащив из кармана смартфон, он позвонил жене, владелице салона красоты, и по-русски в мрачных красках описал случившееся.

В больнице Монике наложили два небольших шва и успокоили папу: ничего страшного, ранка быстро затянется, рубчик со временем рассосётся, других травм у ребёнка нет.

Вечером отец объявил Алёне и заведующей садиком ультиматум:
– Врачи рекомендовали для дочери двухнедельный домашний режим. Мне нужно работать за компьютером и отвлекаться на ребёнка некогда. Жена тоже на работе. Выход один: пока Моника находится дома, ухаживать и присматривать за ней будет ваш музработник. Бесплатно. Иначе – разбирательство в суде. Могу уверить, вердикт обойдётся вам дороже.
Заведующая посмотрела на Алёну, та согласно кивнула.

– Хожу к ним уже неделю. Монику отправили к бабушке, зато меня эксплуатируют по полной: я и кухарка, и служанка, – негодовала Алёна. – Притом жена постоянно торчит дома, ездит на работу лишь изредка – для увеличения кассы погонять своих визажисток и косметологов. Оба деревенские, но относят себя к элите. Я для них – дворовая девка в барском доме. Слишком много о себе воображают и детей воспитывают «дворянами». С детства настраивают дочь на жизнь за границей. Вот только славянский акцент в кошелёк не спрячешь. Для коренных англичан и американцев и они, и их дочь останутся чужими – неграми в чукотской яранге.
– Да, меняются времена, меняются и нравы, – поумничал я. – Твой программист напоминает даже не мещанина во дворянстве, а банального шантажиста. Деньги и мнимая значимость распирают, но всё до поры до времени.

Расскажу одну историю.

В институте со мной учился парень, первостепеннейший карьерист. На первом курсе нам было лет по восемнадцать, а Виктор уже отслужил в армии, там же его и в партию приняли. Староста, общественник, партийный активист.

Родом он был из глухого села, поэтому жил в институтском общежитии. Со студентами дружил мало, в основном протирал штаны на бесконечных заседаниях партийных и комсомольских организаций вуза. После окончания учёбы уехал по распределению в какой-то районный городок Украины. Ни на одной встрече однокурсников не появлялся. Никто о нём не слышал, но…

– Помнишь Виктора, нашего старосту? – спросил у меня однокурсник на последней встрече выпускников. – В общежитии я жил с ним в одной комнате. Парнем он был горделивым, но я называл его Витьком. В людях Витёк видел только ступеньки для подъёма по карьерной лестнице. Как-то раз его родители прислали поздравительную открытку по случаю дня рождения сына. Она лежала на столе, я невольно прочитал текст и чуть не поперхнулся от удивления. Отец и мать обращались к сыну по имени-отчеству, называя его на «вы»: «Уважаемый Виктор Николаевич! Поздравляем Вас…»
Вечером я спросил Виктора:
– Почему родители обращаются к тебе на «вы»?
– В знак уважения, – ничуть не смутившись, ответил тот. – Я ведь не какой-нибудь там простой человек.

В его селе, как и в большинстве сёл Украины, только отца и мать зовут на «вы» – в знак почтения и уважения. Но сыновей – такого никогда не было, не могу представить, чтобы отец интересовался моими успехами в учёбе и звал меня на «вы». Я боялся батю как огня.

Так вот, недавно я встретил Витька в небольшом районном центре – торгует в киоске бытовой химией. Сник, опустился, пивом от него несёт. Разговорились.

Витёк сделал неплохую карьеру в том же городке. Но ничто не даётся просто так – «уважаемый человек» ступил на скользкую дорожку: алкоголь, наркотики, девочки, грабежи.

Тюремный срок сына подкосил его отца. Выйдя на свободу, Витёк запил, от него ушла жена. Работу, конечно, потерял.

Внуши человеку, что он избранный, – с каждым годом станет задирать нос всё выше. Пока судьба не щёлкнет по величественному шнобелю.

Люблю одну китайскую сказку, рассказывал её детям, а сейчас и внукам.

Один мандарин решил обновить свой гардероб и распорядился привести во дворец самого лучшего портного. Седой мастер сделал необходимые обмеры и поинтересовался у господина:
– Сколько лет вы на службе?
– Двадцать. А зачем тебе это знать?
– Понимаете, – объяснил портной, – когда чиновника только назначают на должность, я оставляю передний подол его шёлкового платья на уровне пола. После десяти лет у власти подол поднимаю на десять сантиметров, спустя двадцать – на двадцать, а после тридцати – почти до колен. Со временем мандарины так высоко задирают голову, что могут споткнуться и упасть.

Чиновник улыбнулся и щедро одарил мудрого и наблюдательного портного.