Родители часто избивали меня, и я уходила из дома. Отец был «энергетическим вампиром», ему очень нравилось унижать меня, причинять боль, видеть слёзы. Мог запросто плюнуть в лицо, отвесить пинка. Что только не прилетало мне в голову – и кулаки, и железные ковши, и даже лбом о ванну меня били.

Мать всё это видела, но тщательно притворялась, будто не замечает, а частенько и подливала масла в огонь – если, например, я отказывалась помогать ей. Она русская, а отец – таджик. Он ничего мне не разрешал – заводить подруг, красиво одеваться, иметь косметику или духи.

Ещё в детстве поняла: мать постоянно манипулирует сексом, не спит с отцом просто так, только ради выгоды. Из-за этого всегда возникали ссоры. Отец даже мне жаловался, мол, он не удовлетворён, а мать – проститутка и шалава. На людях всегда вела себя очень скромно и тихо, а дома специально находила поводы, устраивала отцу скандалы, потом не пускала в спальню, он от этого сходил с ума.

Свою злость и раздражение отец вымещал на мне, попрекал каждым куском хлеба, морил голодом, ругал, оскорблял. Я вообще боялась подходить к столу. Конечно, такое положение дел меня не устраивало, убегала из дома. Психика у меня с детства слабая, не переношу скандалов и ссор, боюсь громких звуков. Жила на улице неделями, там было спокойнее. Мать бегала за мной, возвращала домой, но снова начинались голод и унижения.

Раз двести писала на родителей заявление, но мать всем говорила, что я вру, она умела убеждать, внушала доверие посторонним. В итоге по решению суда инспектор по делам несовершеннолетних направил меня на принудительное психиатрическое лечение, причём нарушены были все юридические нормы. Без предварительной судебно-психологической экспертизы меня поместили в самую тяжёлую палату для душевнобольных. Вот тут начался конец моей жизни.

Всего палат в женском отделении было десять, строгость режима соответствовала номеру. Наша, десятая, самая зверская. Там всё запрещено. Всего в палате 20 человек, жёлтые стены, чёрные занавески. В основном старухи, но лежали и молодые женщины. Столько психически больных людей, это страшно. Кто-то бился головой о стену, кто-то кричал, плакал. Одна девушка хотела скорее состариться и умереть, она постоянно выдёргивала у себя волосы пучками, в итоге её побрили наголо.

Люди там жили подолгу, два года или даже пять, без перерыва. Попадали туда и вполне нормальные женщины, но они очень быстро сходили с ума от тяжёлых препаратов. Например, на соседней койке лежала чеченка Малика, она сказала, что её в больницу сдал муж за большие деньги, так как хочет от неё избавиться. Не знаю, правда ли это, но вначале она выглядела вполне адекватной, а в процессе лечения быстро обезумела. Другая женщина постоянно вставала на кровать и выкрикивала свою фамилию.

Выходить из палаты запрещали, даже в туалет – просто ставили нам ведро. Всё время было очень страшно.

Меня то и дело кололи всякой химией, горстями давали таблетки. В итоге я почувствовала, что перестаю соображать. Мой лечащий врач оказался очень грубым, даже не могу его описать, не понимаю, откуда в человеке столько жестокости.

Изначально мне определили срок нахождения в больнице один месяц. Но прошло 30 дней – не выписали. Для меня это стало шоком, ведь я так ждала, считала дни. В отделении встретила Новый год. И вот 13 января случилась беда. В тот день исполнилось ровно два месяца с момента моей госпитализации. Пришёл врач, я прямо спросила его, когда же меня выпишут. Он ответил, что надо подождать ещё месяц. Стало ясно: они вообще не собираются выпускать меня, заколют до смерти, как всех этих несчастных женщин.

Когда медсёстры, которые обычно сидели на посту и охраняли нас, ушли праздновать старый Новый год, отправилась в процедурный кабинет. По утрам больных приглашали туда за лекарствами, и я видела, что там на окнах нет решёток. Даже не зная, какой этаж, попыталась спастись, выпрыгнув в окно. Это оказался четвёртый этаж, сломала себе ноги и получила тяжёлые переломы таза. Как выяснилось, лечащий врач пошутил, меня должны были выписать на следующий день. Могла бы и не прыгать.

Самое страшное – меня отправили назад. Теперь я находилась в той же палате, только прикованная к кровати. На ногах был груз, в пятку воткнута спица, на которой висела гиря, так называемое вытяжение. Переломы оказались сложными, со смещением. Хирург приходил раз в три дня. Нога загноилась, поднялась высокая температура, но в травматологию меня не переводили, родители не заступились.

Так я пролежали ещё месяц, и всё-таки меня перевели в отделение ортопедии с заражением крови и угрозой ампутации ноги. Кости таза срослись неправильно, но в выписке мне это не отметили. Врачи вообще относились ко мне халатно, ведь я была «из психушки». Мне трижды ставили аппарат Илизарова. После долгого лечения и очищения крови ногу удалось сохранить.

После того как вышла из травматологии, меня наконец отправили на судебно-медицинскую экспертизу, и там врачи подтвердили, что психически я совершенно здорова. С тех пор не состою на учёте у психиатра.

Прошло 15 лет. Из-за всех этих травм нет личной жизни. Таз деформирован, мои ягодицы разного размера, поэтому стесняюсь ходить на пляж, не могу носить одежду в обтяжку. Мечтаю надеть джинсы! Работаю в охране МФЦ, зарплата небольшая. Мне сделали уже две пластические операции, но они не помогли. Мою проблему точно решили бы силиконовые имплантаты, но никто не хочет их ставить, обращалась в разные клиники, в том числе в Москве и Петербурге, всюду отказали.

Прошу поддержки у читателей. Мне нужно найти пластического хирурга, который согласится сделать операцию бесплатно или в рассрочку. Надеюсь на помощь людей. Должно же и мне в жизни повезти.

А мои родители – сумасшедшие, их самих надо отправить в психушку, но разбираться в этом никто не захотел. Из-за них я побывала в аду, ведь никто не знает, что происходит в таких больницах за закрытыми дверями.
Извините за сумбурное письмо, пишу и трясусь. Номер телефона оставляю в редакции, на тот случай, если кто-нибудь захочет позвонить.