СВЕЖИЙ НОМЕР ТОЛЬКО В МОЕЙ СЕМЬЕ Действующие лица Дмитрий Захаров: Человечество должно дойти до понимания саморегуляции
Дмитрий Захаров: Человечество должно дойти до понимания саморегуляции
06.12.2021 17:23
ЗахаровПервый в России ежедневный исторический календарь, первая программа о компьютерных играх, первая – о бизнесе, первая – с детектором лжи, первая программа чёрного юмора с куклами Хрюном и Степаном, первая и единственная программа прогнозов, а ещё передачи «Планета Земля», «Час истины», «Их нравы», «Военное дело», «Тайны разведки», сотня документальных фильмов… И это далеко не все результаты работы журналиста, историка и телеведущего Дмитрия Захарова, известного также по первой перестроечной программе «Взгляд». Каковы же современные взгляды самого эрудированного и вдумчивого взглядовца?

– Дмитрий Вениаминович, в последнее время вы живёте на греческом Кипре. Почему выбрали именно это место?
– Потому что я провёл детство в британской Африке. По климату и устройству жизни Кипр похож на места моего детства. 360 солнечных дней в году. Кипр долгое время был британским, здесь все говорят на английском языке, который я знаю. Атмосфера православная, как и в России, в этом отношении есть родственная связь.

– Не скучаете по Москве?
– За долгие годы жизни я от неё порядочно устал. В первую очередь устаёшь от серого неба, серых улиц, серых домов, серого настроения. Все оттенки серого. И серый телецентр «Останкино», который, правда, несколько лет назад раскрасили.

– Я не нашла подробностей о вашем детстве. Как ваша семья оказалась в Африке?
– Отец у меня был журналистом. Работал в журнале, который рассказывал неграм о том, как хорошо жить в Советском Союзе. А в московские издания отец писал о том, как живут негры в Африке и какая там природа. Жили мы в Кении и Уганде, но наездами бывали в Танзании, Эфиопии, Судане, Египте. Когда я уже стал подростком, некоторое время провели в Нигерии. А там буквально «за забором» находится Того, куда мы экспромтом выезжали на экскурсии. Путешествовали по Африке изрядно. Отец очень много снимал, остались слайды, которые надо бы оцифровать. Очень много снимков саванны, всяких зверей, львов, антилоп. Один раз отец хотел снять бежавшего на него носорога, и тот его чуть не снёс. Егерь оттолкнул отца и тем самым спас. Жизнь в Африке тогда была довольно любопытна и экзотична. К сожалению, сейчас всё не так. Пока там присутствовали англичане, царили мир и порядок. А в настоящее время Африка очень небезопасное место. В этом отношении Кипр имеет колоссальное преимущество.

Захаров– А каким было ваше окружение в Африке?
– По большей части мы общались с англичанами и другими иностранцами, которые там жили, поскольку я учился в английской школе. Я оказался единственным русским ребёнком, откуда там русским детям взяться? Контраст жизни по сравнению с Москвой 1966 года был разительный. Везде, где мы жили, отец снимал дом, и у нас всегда оставалось несколько пустых комнат. В магазинах, как у нас сейчас, было абсолютно всё. А в Советском Союзе – один сорт колбасы и мандарины только на Новый год. Антикоммунистом я стал буквально в первый день своего пребывания в Африке.

– При этом отец писал о том, какая прекрасная жизнь в СССР. Как у него и у вас в сознании совмещались эти полярные позиции?
– Я с отцом никогда не разговаривал на эту тему. Он очень любил Африку, считался весьма продвинутым африканистом. У него для советского времени была уникальная возможность – уехать туда, где ему хотелось жить и работать.

– А чем занималась мама?
– Мама по образованию математик, причём блестящий, окончила школу с золотой медалью, институт – с красным дипломом. Но занималась мной, потому что по профессии в Африке ей делать оказалось нечего. У нас весь коридор в доме был одной сплошной библиотекой – книги от пола до потолка. И вот в шестнадцать лет я прошёлся вдоль этих стеллажей и понял, что читать уже нечего, потому что всё прочитано. А это были собрания сочинений! То есть я брал первый том Достоевского и читал последовательно до последнего тома. Затем Тургенева и далее по списку. Заодно читал на английском – сначала Агату Кристи, потом Сомерсета Моэма, Хемингуэя, Грэма Грина, то, чем интересовался отец. Бабушка научила меня читать, когда мне не было ещё трёх лет.

– Как отец отнёсся к вашему выбору профессии и работе во «Взгляде»?
– Я где-то в двенадцать лет решил, что хочу стать журналистом, хочу писать. Тогда даже не думал о работе на радио, тем более на телевидении. Мне просто нравилось то, чем занимался отец, в его работе всегда присутствовал дух приключения. Он был очень немногословный человек и, если за день сказал десять предложений, значит, заболтался. Для меня он был живой бог. Если отец что-нибудь сказал, это не обсуждается, это делается. Если высказал точку зрения, значит, эта точка зрения будет мною полностью разделена. А коль скоро меня занесло в программу «Взгляд», он отнёсся к этому философски. Категоричность ему в принципе была не свойственна.

– Однажды вы сказали, что главное в журналисте – умение сопереживать. Как пришли к такому выводу?
– Это всё продукт семейного воспитания. Есть такая дисциплина – межкультурная психология. Чтобы было понятно, приведу простой пример. Стоит негр масаи в набедренной повязке, босой, с копьём, костью в носу. С точки зрения белого человека, он абсолютный дурак, потому что не умеет читать, писать, водить машину, не владеет компьютером, ни разу не видел телевизор. Со своей точки зрения масаи смотрит на белого человека и думает: а доживёшь ли ты, дорогой, в саванне до утра? Сможешь ли заметить змею или ядовитого паука? Сможешь ли развести огонь, добыть еду, понять, откуда исходит угроза? То есть, с точки зрения негра, белый человек не приспособлен к жизни. Если не имеешь определённых навыков, то в саване или африканском лесу очень мало шансов дожить до утра. И отец это прекрасно понимал. Африканцы – другие люди, у них иное мироустройство, и все местные племена с точки зрения межкультурной психологии – тупик цивилизации. То есть цивилизации, которые, достигнув определённого уровня развития, дальше развиваться не хотят. Ведь для выживания в дикой природе наши знания им абсолютно ни к чему.

– Где-то я читала, что некое правительство ещё в середине прошлого века выдвинуло теорию «золотого миллиарда» – на земле должен остаться только миллиард жителей цивилизованных стран. Вы верите в тайные заговоры?
– Как говорил старина Мюллер, «То, что знают двое, знает и свинья». Устроить заговор так, чтобы не произошло утечки информации, – мечта любой разведки мира, ведь утечки происходят постоянно. А в наше время скрыть информацию практически невозможно. Что касается золотого миллиарда, я бы не сказал, что он будет золотым. Ведь как раз в развитых странах рождаемость невысокая. Если посмотреть на планету, то весьма незначительное число людей производит подавляющее количество продукции, которой пользуется всё остальное человечество. Масаи ничего не производят, они пьют коровье молоко и коровью кровь, едят мясо убитых ими антилоп, и это их устраивает. Но дело в том, что при нынешних темпах роста населения земли рано или поздно можно дожить до того, что на одном квадратном метре будет стоять десять голодных людей. Им не только еды – кислорода не хватит. Человечество должно дойти до понимания саморегуляции. Вот столько людей наша планета осилит, а больше рожать не надо. Ребята, нет денег! Не на что содержать детей! Не рожайте, потому что это безответственно.



Если посмотреть на цивилизованный мир, происходит катастрофическое старение населения. В Европе, в том числе России, два ребёнка считается уже много. А если мы посмотрим на Африку, арабский мир и до недавнего времени Китай, там – сколько родилось, столько и родилось. Но как накормить, одеть, обучить, обеспечить каждого работой и достойными условиями жизни? На сей предмет определённая часть населения планеты просто не задумывается. Кризис перенаселения при нынешних темпах прироста неизбежен, об этом надо думать крепко. Иначе будет нечего есть и жить будет негде.

– Но у нас в стране, наоборот, пропагандируют повышение рождаемости.
– В России происходит то же самое, что, например, во Франции – очень быстро стареющей стране. Та же проблема с приростом рождаемости, там не рожают больше одного-двух. Соответственно, стариков становится много, а поколение, которое будет их содержать, не увеличивается. И в России так же. Вот почему прирост населения стимулируется. У американцев та же самая проблема. А где-нибудь в Кении – сколько родила, столько родила, а если умер, значит, бог забрал. Логика совершенно другая. Поэтому по всей Европе наблюдается наплыв так называемых беженцев. По сути, перемещение масс людей, которые хотят жить за счёт других.

– Не могу не спросить о вашей работе во «Взгляде». Все его ждали и смотрели затаив дыхание.
– Мы осуществили информационный прорыв. Это факт неоспоримый. Программа нарушила заведённый порядок, мы начали рассказывать о том, что делается в стране на самом деле. Как живут люди, чем они живут, чего им не хватает. Ну и, естественно, музыка. До нашего появления был дежурный набор – Пугачёва, Лещенко, Леонтьев, Кобзон, Вайкуле. Сегодня это было бы оголтелым нарушением авторских прав, но тогда мы гоняли западные клипы, которые не показывало советское телевидение. Приглашали рок-группы «Наутилиус-Помпилиус», «Агату Кристи», Бориса Гребенщикова. То есть произошёл ещё и музыкальный прорыв. Мы свято верили, что после этого жизнь в стране наладится, наступит счастье. С этими благими намерениями мы ящик-то открыли, но, как Пандора, не понимая последствий. Британский историк Томас Карлейль сказал: «Революцию замышляют романтики, осуществляют фанатики, а плодами её пользуются мерзавцы». Ну вот мы и были теми самыми романтиками. А потом понеслось. Но когда говорят, что одна программа «Взгляд» сокрушила все основы Советского Союза, это смешно. Для этого требуется благодатная почва, обыватель должен быть недоволен своим существованием.

– После работы во «Взгляде» вы ушли делать программы об истории. То есть выбрали другие времена и нравы. Это сознательный уход от реальности?
– Нет. Просто, когда появился Ельцин, я понял, что ничего хорошего уже не будет. «Взгляд» осуществил прорыв, сыграл роль таранного бревна, после чего появилось множество клонов. «Взгляд» оазался из категории продуктов, которые имеют срок годности. Мавр сделал своё дело, мавр может уходить. И в тот момент как раз появилась публикация, что найдены останки царской семьи. Я снял свой первый документальный фильм о расстреле в Ипатьевском доме. И после этого начал делать цикл программ под названием «Веди». Очень много работал в архивах. Потом Лысенко ушёл делать Российской телевидение, и я отправился за ним. Делал одновременно шесть-семь программ.

– Вам не кажется, что сейчас телевидение стало менее развивающим, а более развращающим?
– Тут всё очень просто. Как только на ТВ пришла реклама, возник вопрос рейтинга. Тот, кто владеет рейтингом, заправляет всей музыкой на телевидении. Если грязное бельё даёт рейтинг, то канал делает программы о грязном белье. Угол падения равен углу отражения. Телевидение – это прежде всего развлечение. Но оно может быть чистым, хорошим, пополняющем мозги полезной информацией, а может быть помойкой.

– Чем вы занимаетесь сейчас, живя на морском греческом берегу?
– Сейчас в основном занимаюсь писаниной. Прочитайте мою сказку «Как Кощей смерти искал» – она в большей степени для взрослых, как у Шварца или Гофмана. Философская притча, у которой есть второе, третье и четвёртое дно, и при этом перманентный экшн, то есть с героями всё время что-нибудь происходит. Найдите время, прочитайте, увидите меня с другого ракурса. Ещё я написал несколько рассказов о Великой Отечественной войне, которые получили хорошую оценку писателей, с которыми общаюсь. Сейчас в типографии лежит написанный мной детектив чёрного юмора и абсурда – некая пародия на «Убить Билла» Тарантино, «Пятый элемент» Люка Бессона, «Код Да Винчи» Дэна Брауна. Всё это помещено в российскую действительность девяностых годов, где отставной полковник, решивший стать частным детективом, спасает человечество от вселенского зла. Для себя я назвал эту книгу «хулиганский детектив». Думаю, он, как и моя сказка, произведёт впечатление. Сейчас пишу новую сказку об абсолютном зле, которого боятся даже Кощей Бессмертный и Баба-яга, потому что это зло не понимает, что оно зло. Как акула, плавающая в океане, для которой это – большой продуктовый магазин. Ей все равно, кого жрать – рыбу или аквалангиста, никаких угрызений совести она не испытывает. Эта сказка, наверное, главное, что я собираюсь написать. Сейчас очень жалею, что поздно начал. Раньше боялся – что обо мне подумают? А после пятидесяти понял: а какая разница, что подумают? Я хочу написать сказку, значит, сяду и напишу!


– Какие свои программы вы особенно любили?
– Очень жалею, что «Их нравы» стали частью истории. Я делал эту программу, понимая, что далеко не всё население России может позволить себе путешествия за границу. Поэтому и сам стал «путешественником на диване», ставил себя в те же условия, что и человек, сидящий у телевизора. Я лично никуда не ездил, а корреспонденты показывали, как живут люди в других странах. Их быт, традиции, их праздники, кухню, их ежедневную рутинную жизнь, которая иногда нам кажется экзотической. Это был хороший проект, и мои корреспонденты делали хорошую работу. И сейчас, в условиях пандемии, такой проект был бы очень интересен.

– Ваша супруга – известный журналист Елена Шмелёва. В прошлом веке она вела ещё один ваш проект – первую в России автомобильную программу «Автомиг»…
– Ещё Лена три года вела «Утро» на РТР и работала корреспондентом программы «Вокруг света». А начинала она ведущей новостей на канале «2×2», затем её Влад Листьев переманил в программу «Звёздный час». Потом я её уболтал вести «Автомиг». С Еленой я могу разговаривать о живописи, литературе, кино, философии бесконечное количество времени. Мы говорим о книге или каком-нибудь художнике до пяти утра. Она постоянно занята, придумывает себе множество работ. Сейчас – главный редактор русскоязычного журнала, который выходит на Кипре, и, по сути, главный автор этого журнала.

Захаров– Расскажите о ваших детях, пожалуйста.
– У меня две дочери. Обе очень умные, любознательные, настырные. Младшей пятнадцать лет. Старшая, Анна, уже взрослая замужняя дама, дописывает роман. Я «пинаю» её, чтобы закончила. Это будет очень тяжёлая книга. Не для чтения в метро.

– Очень хотелось спросить вас ещё о многом, но у нас в распоряжении всего одна газетная полоса.
– Когда я в 1989 году делал фильм об истребителях люфтваффе, за который депутаты требовали меня расстрелять, то отсмотрел восемьдесят часов нашей и немецкой хроники воздушной войны. И нужно было из этих восьмидесяти часов выкроить 52 минуты эфира! Представляете, что это такое? Шеф-редактор «Взгляда» Людмила Мосейко сокращала мой сценарий, вычёркивая не абзацами, а страницами! Мне очень хотелось её задушить, но я понимал, что она абсолютно права. В конечном итоге получался достойный продукт.

– А чем вы руководствуетесь в своей профессии?
– Всё, что я создавал на радио и телевидении, следует призыву Некрасова: «Сейте разумное, доброе, вечное».

Расспрашивала
Марина ХАКИМОВА-ГАТЦЕМАЙЕР
Фото из личного архива

Опубликовано в №47, декабрь 2021 года