В прошлом году, когда неотвратимо надвигалось моё 65-летие, я очень хотела побывать в любимом монастыре. Непосредственно в день юбилея приезжать показалось неудобным: всё-таки родня придёт поздравлять, хотя пышно праздновать дату я совсем не собиралась. Поэтому отправилась в обитель за четыре дня до дня рождения.

Сразу намекнула по телефону знакомым насельникам, что ни котят, ни ёжиков, ни прочих подарков мне не нужно. В ответ мне вполне серьёзно дали понять, что к одному труднику на днях залетела чья-то канарейка. Он уж и объявления давал где только можно, но хозяин птички так и не нашёлся. Пока что раздобыл для птицы клетку и корм, но, поскольку очень занят, был бы не против порадовать постоянную прихожанку прекрасным чирикающим подарком.

Я отказалась. Если с котёнком худо-бедно могу справиться, то птичка для меня – абсолютно непонятное существо. «Нет, только не это, – умоляла я братию. – Пожалуйста, если вам так уж хочется что-нибудь мне подарить, то пусть это будет обычный букет срезанных цветов. Только не в горшках».

Стараниями добрых иноков у меня на подоконниках уже стоят три горшка герани, а одна вымахала, побив все рекорды зелёной массы и громадных кистей. «Хорошо, – согласились на другом конце провода. – Букет так букет. А как же яблочки?» «Ну ладно, немножко яблочек из монастырского сада тоже можно». – «А тыковку? У нас такой урожай тыквы! Кашу будете варить». Не в силах спорить, я согласилась на одну маленькую тыкву.

После службы в храме меня торжественно повели к мощам преподобного. Был обычный рабочий день, а у каждого монаха он расписан по минутам – всех ждали послушания. Это и сбор грибов в лесу, и консервация выращенного урожая, и ремонт, и уборка – всё что угодно. Даже за поддержанием постоянной температуры в местном музее кому-то приходится следить: ритм отлажен как часы, и музейные печи протапливаются в определённое время под контролем термометров и указателя влажности в помещении. Иначе не сохранить уникальные старинные книги и вещи из далёких веков.

И вот я стою в тёмном храме у горящего множеством свечей большого подсвечника, а стройный хор мужских голосов мне поёт «Многая лета» двумя разными распевами. Я прослезилась.

Потом иноки вручили букет. Всё как я просила – цветы срезаны. Но в монастыре нельзя даже цветок срезать без благословения настоятеля, а идти за позволением им не хотелось. Как мне рассказали по секрету, накануне под покровом ночи монахи провели настоящую спецоперацию по составлению букета юбилярше. Дети, они вечные взрослые дети Божьи…

Букет получился огромный и пёстрый: георгины самых разных размеров и расцветок, пара гладиолусов, куст жёлтых хризантем и ещё нечто белое и загадочное. Я слегка покачнулась, потому что букет перед этим стоял в трёхлитровой банке и даже в неё с трудом помещался. Мы с ним сфотографировались на память, а потом я всё же решила оставить букет, который был выше моей головы, в храме как подарок святому. Монахи потом говорили, что он ещё долго стоял свежим.

О, благословенные 65 лет! Меня даже обняли, поздравляя, и называли матушкой. Наверное, старушку можно обнимать. Обычно монахи не прикасаются к молодым женщинам. Потом мы устроили короткое чаепитие, я оставила любимым батюшкам кое-что на празднование моего юбилея.

У машины мне, как и обещали, вручили сумку, где я нашла «немножко яблочек и тыковку – больше совсем ничего». На самом деле там оказались две тыквы, куча яблок, пакет пирожков с картошкой, повидлом, яблоками и капустой. Да такие вкусные – ум отъешь! А ещё персонально для меня ко дню рождения – Остробрамская икона Божией Матери, украшенная янтарём. И это всё в далёком монастыре весьма строгого устава!

Потом, конечно, меня поздравляла семья. Были и подарки, и радость. Но поздравления в монастыре – это особенное, это эксклюзив. Там я всегда счастлива, пусть и совсем недолго.

С тех пор я приезжала в любимый монастырь четыре раза. Одна из поездок была вынужденной – до Рождества требовалось помочь знакомому насельнику, молодому пареньку, высокому и стройному, как струна, иноку с ангельским голосом. Ему предстояло много работы: заготовка дров, дежурство в сторожке, разный ремонт и даже вырубка молодых ёлочек для украшения двух храмов и созидания рождественского вертепа. Конечно, насельников в обители более-менее обеспечивают рабочей одеждой, но она так быстро изнашивается, что мне, старушке дотошной и отчасти понимающей молодёжь, очень хочется, чтобы одежда эта была тёплой, красивой и монашеских тонов: чёрного, лилового, тёмно-синего.

Один костюм наподобие лыжного – куртку и непромокаемые штаны – мне удалось переправить в монастырь. Теперь очередь за вторым. Но сама я поехать в ближайшее время вряд ли смогу, и придётся снова кого-нибудь просить передать вещи монахам. Раньше муж отправлял туда несколько пар тёплой обуви и курток. Всё было принято с благодарностью, но время идёт, одежда изнашивается. Однако игумен мне давно советовал: ничем не обременяйте людей, никакими поручениями. Дилемма! Ведь попутчиков в этот монастырь и не найти, автобус туда не ходит, а дороги сильно замело. Что ж, будем искать выход.

Помню, один молодой насельник рассказывал, как после 11 часов вечера, когда весь монастырь уже спит и только некоторые монахи дочитывают правило, он тайком катается на лыжах вдоль монастырской стены по хозяйственному двору. Конечно, не с внешней стороны стены, а с внутренней. Откуда лыжи? Они появились в кладовке у пожилой поварихи несколько лет назад, она и сама не помнит, откуда взялись. Но лыжи очень хорошие – с палками и лыжными ботинками. Возможно, их забыл какой-нибудь проезжавший турист-спортсмен.

По словам молодого брата, теперь не только он, но и другие монахи по очереди бегают на лыжах по ночам. Всё происходит в режиме полной конспирации: главное, чтобы никто не увидел, особенно настоятель. Я переспросила насельника: как же так? Ночью, может, их никто не замечает, а днём-то видна свежая лыжня. Думаю, что секрет «зимних видов спорта в монастыре» на самом деле раскрыт давно. Просто настоятель жалеет молодых монахов, у которых бродит богатырская силушка и которым хочется зимней радости, и потому смотрит на все эти ухищрения сквозь пальцы.

Перед Новым годом я не хотела ставить ёлочку, даже искусственную, даже маленькую. Но перед праздником позвонил мой строгий духовный наставник и в конце разговора ровным тоном, каким он всегда говорит, велел нарядить ёлку, повесить мишуру, дождик и всё, что полагается. Затем попросил снять результат на телефон и послать снимки ему. Зачем? А чтобы я радовалась и улыбалась, ведь уныние – это грех.
И ещё он велел пойти и поцеловать мужа. Исполнила.