Вымирают тактильные люди |
09.02.2022 13:10 |
Прогулялся по всему Невскому проспекту от Лавры до Дворцовой площади и сделал удивительное открытие: на всём пути не встретил ни одной пары, идущей под руку. В основном мужчины и женщины шли рядом и как бы сами по себе. Некоторые «по-детски» держались за руки. Ещё реже мужчины приобнимали спутниц за плечи или талию. Один раз девушка обнимала своего парня. Иностранные туристы – немцы, англичане, китайцы – гуляли стайками, отдельно от горожан, но каждый сам по себе. Для сравнения отыскал старинные фото начала XX века. На Невском, на Дворцовой площади и на набережных людские пары шествовали исключительно под ручку. Женщины так выражали доверие и симпатию к спутнику, мужчины реализовывали образ защитника и обозначали свою «собственность». Кроме легендарного «не верю», Станиславский запомнится ещё и тем, что характеризовал любовь как искусство прикосновений, касаний… Неужели и впрямь вымирают «тактильные» люди? Вспомнились курсантская юность и молодые офицерские годы. Только под ручку – а как же иначе? – Разрешите вас проводить? – робко дышу на ушко партнёрше в медленном танце. Девушка благосклонно соглашается. Далее она вручает мне «номерок», по которому получаю в гардеробе её плащ или пальто. Помогаю спутнице одеться. Если уже на ступенях крыльца она берёт меня под руку, общение сразу становится доброжелательно-непринуждённым. Если мы сразу действуем сообща, приспосабливаясь друг к дружке, – это хороший признак, очень возможно, мы «близкие люди». Здесь что-то от пресловутой биохимии, о которой заговорят десятилетия спустя. Если девушка не берёт меня под руку, значит, что-то у нас не так и провожаю я её только потому, что ей неудобно было отказать, или просто она живЁт на глухой окраине города, где лучше пройтись с кем угодно, но не одной. Если при этом я сам беру спутницу под руку – сразу ощущаю степень взаимности: руку «деревянной игрушки», локоток Снежной королевы или живую плоть, медленно оттаивающую от моего прикосновения. В последнем случае рано или поздно она непременно скажет: «Давай уж лучше я, так будет удобнее». Девушки, сведущие в воинской субкультуре, берут тебя под руку слева: военный всегда должен быть готов защитить свою спутницу, или поприветствовать старшего по званию, или ответить на приветствие младшему. Остальных приходится мягко поправлять, и это ещё один тест на совместимость. С опытом развиваются собственные навыки толкования и чтения «локтевых контактов». Даже сквозь дубленку чувствую: «она моя» или «всё у нас получится». Ведь измеряют же заматеревшие авиационные доктора давление пилотам сквозь зимнюю куртку или шинель! Или, наоборот, чувствуешь – зря ввязался в эту авантюру. Чувствуешь также спокойный добрый нрав, или женский темперамент, или психопатку, или закомплексованную дуру, или… или… Тёплыми летними вечерами, соприкасаясь обнажёнными руками, чувствуешь себя «ключиком в замочке». А одна спутница уже наутро с улыбкой сказала: «А знаешь, мы совокупились локтями ещё до того, как легли в постель. Ты это почувствовал?» Мне нравилось гулять с девушками в обнимку, хотя в девяностые и двухтысячные большинство избранниц были выше меня ростом. Я обнимал спутницу за талию, а она меня – за плечи. У окружающих это могло вызывать иронию, но мужчины при этом посматривали с завистью и уважением, а девушки – с неподдельным интересом: чем же он пленил такую красотку? В ирландском пабе на перекрёстке улиц Восстания и Жуковского звучала живая музыка, а по средам и пятницам здесь исполнялись легендарные хиты 70-х и 80-х. Здесь всегда вживую исполняли песни Битлов, Роллингов, «Пинк Флойд», «Дип Пёпл», «Скорпионз», «Иглз»… Можно слушать и вспоминать, ощущая себя в истаявшей великой эпохе, мотыльком в янтаре, в «городе, которого нет», в отзвучавших мелодиях. Мы любили приезжать сюда с той девушкой белыми балтийскими ночами, валяться на диванчике и слушать, слушать… У нас были здесь свой диванчик, своя официантка и свой замечательный солист, который всегда дружелюбно смотрел в нашу сторону. Мы слушали полулёжа, и моя голова покоилась у неё «под крылом». В такие минуты мне казалось, что меня обнимает красивая сильная птица, которая улетит от кого угодно, только не от меня. Красивая женщина всегда повышает самооценку своего спутника. После этого паба я чувствовал себя способным не только писать, но и сдвигать эмоциональными порывами тектонические пласты, создавать разломы… Солист объявлял прощальный хит, мы платили, и он пел ещё и ещё… И я чувствовал себя счастливым, и я был счастлив. А потом стало модно гулять со своими любимыми, с избранницами, взявшись за руки… В этом тоже что-то есть, потому что так искренне ходят малыши в детском саду. Она идёт со мной за ручку в южной чернильной мгле, настоянной на запахе прелых водорослей и стрёкоте цикад, мы болтаем о чём-то несерьёзно и одновременно объясняемся подушечками пальцев. И это не банальное – скрести пальчиком по её ладони, намекая или выпрашивая близость, это «чтение друг друга», диалог на уровне подсознания. Так играет на рояле слепой пианист, так читает манускрипты подушечками пальцев незрячий монах, так на ощупь сапёр отыскивает коварный взрыватель неведомой ему мины. Нынешний опыт позволяет мне чувствовать гораздо больше, чем в юности. Если бы мне сейчас завязали глаза и множество женщин брало меня под руку, я мог бы безошибочно определить, страстна она или холодна, знакомы ли были в прошлом или чувствую эту руку в первый раз, было ли между нами что-нибудь прежде или мы просто знакомы… Могу обжечь свою руку о её локоть или обморозить. Могу узнать её по нашему прошлому и только потом по имени. Однажды по рассеянности я выпустил впереди себя из троллейбуса спутницу, с которой у нас только-только начинался роман. Девушка спокойно вышла, развернулась и очень выразительно подала руку мне, выходившему следом. Стоявшая рядом дама расхохоталась. Возлюбленная, ставшая чуть позже женой, увезла меня в солнечную Адыгею знакомиться с её родителями. Тёплым сентябрьским вечером мы, беззаботно взявшись за руки, гуляли по центральной улице Майкопа. Проходя мимо отрытой веранды кафе, я увидел, что взоры всех сидевших за столиками мужчин обратились на нас. Почти все они были в кепках, глубоко надвинутых на глаза. Мужчины сопровождали нас взглядами, пока мы не свернули за угол. На вопрос «почему?» Марина ответила, что на Кавказе хождение за ручку с женщиной не принято, что это неслыханное святотатство. А близкий друг-афганец чуть позже, хохотнув, добавил: – Вовчик! Это ещё добрые постсоветские мусульмане! В турецкой глубинке тебя бы за это избили, а в Афгане застрелили, а девушку побили камнями… Нашёл где за ручку гулять! Ну, даёшь! А ещё, помню, ранним августовским утром мы с Мариной, держась за ручки, выпорхнули из подъезда и помчались к остановке маршрутки, шедшей на мыс Фиолент. И сидевшая (с шести утра!) на лавочке у подъезда прокопчённая солнцем крымская старуха Изергиль злобно прошипела вслед: – За ручки они держатся!.. Ишь, гады какие! Никогда не перестану изумляться ханжеству южных «копчёных» старух. …В новогодние праздники погуляли с маленькой дочкой по центру Петербурга. Оказалось, что в гололёд люди под ручку ходят, и нередко! Владимир ГУД, Санкт-Петербург Фото: Depositphotos/PhotoXPress.ru Опубликовано в №5, январь 2022 года |