– Ты была в полиции? Заявление написала? Приняли? – кричала мне в трубку Ксюха.
– Была, не приняли. Требуют банковскую выписку со счёта о том, что действительно перевела эту сумму, – ныла я в ответ.

Ксюха работает в полиции, и я не могу точно воспроизвести её дальнейший монолог, поскольку не пользуюсь такой лексикой.

– Они там офонарели (другое слово) все? Мы тут ищем ворованный лифчик по заявлению, гоняем соседей за громкую музыку за стенкой, а эти (очень нехорошее слово) не принимают заяву на преступную группу мошенников? Какая справка им нужна? Пока уголовное дело не открыли, не имеют права что-либо требовать. Они слуги народа, обязаны принять и выслушать. Иди снова, стучи кулаком, требуй и грози прокуратурой, сразу зашевелятся. Что? Написано не по форме? Знаешь, какое заявление мы принимали? Спичкой нацарапанное, кровью. Иди немедленно, возможно, это серия.

Выписку из банка я всё-таки взяла. Понимала, что всё равно потребуют, а бегать лишний раз не хотелось.

В этот раз меня принял другой сотрудник полиции. Сразу стало понятно, что «дохлые» дела они перекидывают друг другу под любым предлогом. То, что моё дело именно такое, я и сама понимала, ни на что не рассчитывала, просто хотела зафиксировать сигнал – вдруг эти мошенники приходили не только ко мне?

Полицейский недобро сверлил взглядом.

– Рассказывайте!

А что рассказывать? Я уже всё подробно написала о том, как ко мне под предлогом проверки пожарной безопасности зашли двое молодых крепких парней. У нас накануне кто только не приходил с проверкой: и газовщики, и вентиляционщики, поэтому вначале сомнений не возникло.

Прочитали инструкцию по пожарной безопасности, покрутили вентиль на газовой трубе, достали распечатанную выписку из закона о том, что каждый собственник должен иметь средства пожаротушения. А также представили списки с именами, фамилиями и подписями владельцев квартир нашего дома, где эти средства уже установлены.

Меня незваные благодетели были готовы осчастливить установкой новейшей модели бытового огнетушителя всего за какие-то 32 тысячи рублей. Что, дорого? Тогда для пенсионеров специальная цена – 9 тысяч. При этом один из них достал коробку, похожую на большую консервную банку красного цвета, и торжественно прилепил её двусторонним скотчем к стенке у газовой плиты. Всё. Мол, при пожаре она сама взорвётся и засыплет открытый огонь порошком.

Мне как специалисту с высшим техническим образованием всё это было бы интересно, если бы оказалось правдой. А когда я сообщила, что денег у меня нет и платить не собираюсь, цена устройства начала стремительно падать до любой возможной суммы. У меня не осталось сомнений, что имею дело с мошенниками. Но при этом я находилась одна в квартире, а на кухонном столе в подставке – полный набор ножей. Крутые парни действовали напористо и уходить с пустыми карманами явно не собирались. Кто знает, на что они способны.

Я решила, что лучше откупиться посильной суммой, лишь бы ушли. К счастью, у меня действительно не было налички, а на карте оставалось 1800 рублей. Даже врать не пришлось. Завтра должны перечислить пенсию. Сторговались на банковский перевод полутора тысяч, и мне продиктовали номер телефона. При оплате высветилось имя Кристины Борисовны В.

– Это наш бухгалтер, – радостно пояснил один из парней.

Как только оплата прошла, жулики тут же сгребли все бумаги и исчезли. Я даже не заметила, когда и как они ухитрились ловко оторвать «огнетушитель» от стены и забрать с собой. Одно слово, мошенники.

– Получается, вы сами, добровольно отдали им деньги? – грозно допрашивал меня следователь.
– Получается, сама. Но я была очень испугана.
– Они вам угрожали?
– А я должна была дождаться, когда начнут? Может, они наркоманы и им требуется доза? Такие не отстанут.
– По каким признакам вы поняли, что они наркоманы?

В голосе следователя не было ни капли сочувствия, что меня раздражало, как будто это я мошенница и морочу голову полиции.

– Они представили какие-нибудь документы? Называли себя по имени? – изводил меня допросом полицейский.
– Да я даже сейчас не знаю, с кем разговариваю. Вы мне тоже не представились и не показали документы, – возмутилась я.

Напор сотрудника полиции ослаб, его тон смягчился, и он представился Федей. Меня это рассмешило, но сдержалась.

Дальше началось уточнение подробностей. Федя тут же позвонил по указанному в заявлении телефону, но никто ему ожидаемо не ответил, хотя номер не был выключен.

Допрос меня морально вымотал не меньше, чем общение с мошенниками, домой еле ноги тащила.

Вечером доложила обо всём Ксюхе, та ещё немного погудела в сторону своих коллег и добавила:
– Теперь жди извещения. Скорее всего, дело не будет возбуждено, разве что посыплются ещё заявления.

Да мне и не особо интересно, подумала я. Главное, выполнила свой гражданский долг. А ещё подумала: вот было бы здорово, если б все полицейские были такими, как Ксюша, которая землю роет в поисках какого-то дурацкого лифчика.

Но это ещё не конец истории. Прошло ровно шесть дней, и мне на карту прилетело 1500 рублей от незнакомой женщины! Пока я тупо соображала, что бы это значило, позвонил участковый. Оказалось, деньги перечислила мать той особы, на чьё имя сделали перевод. Нашли, значит, докопались! Стало быть, не зря мы всё-таки платим налоги, работают слуги народа.

А ещё я подумала: скорее всего, не одну меня так облапошили. Неужели больше никто не заявил? Мы сами плодим и взращиваем этих мошенников. Прав был сидевший за другим столом второй следователь, когда тихо выдохнул мне в спину:
– Доят вас, доят, а вы всё терпите.

Эта фраза была обращена не ко мне, а к тем, кто промолчал.