Потом я просто вычеркнула их из жизни: папашу на несколько лет, мамашу – до гробовой доски. Отца я даже досматривала потом, но не как любящая дочь, а как равнодушная сиделка: накормлен, напоен, переложен на чистое, обеспечен таблетками – всё, отвали. Никаких задушевных разговоров, слов сочувствия и поддержки, обычный циничный расчёт: благоустроенные двушки на дороге не валяются.

Кто-нибудь может подумать, будто я преувеличиваю их издевательства – откуда в наше время в доме плётка? Честно скажу, не знаю, обычная палка, к которой привязана верёвка. Наверное, специально сделали для усовершенствования педагогического процесса.

Лупили, оскорбляли, проклинали, желали мне подохнуть – за всё. За невымытую посуду, за то, что задержалась в школе, прогуляла музыкалку, за двойки-тройки и дружбу «со всяким отребьем», то есть с детьми алкоголиков. Потом уже, когда я пошла работать, – за то, что выпивала или не отдала всю премию. За участие в драках. За то, что посмела купить себе золотое кольцо.

Я вовсю работала с 17 лет и отдавала родителям почти всю зарплату, а редкие премии и халтуры – да, иногда пыталась утаить.

В общем, порядочная девушка не выпивает, не занимается сексом до брака, не приходит домой в три часа ночи, только вкалывает от рассвета до заката на папу с мамой, а в редкие выходные вышивает у окошка и ждёт принца.

Что-то не зашла мне их «традиционная система ценностей».

Я, конечно, могла бы нервировать их поменьше, например, после пьянок приходить на следующий день и уже трезвой. Но в их «традиционной системе» был пункт: «порядочная девушка не ночует где попало, а всегда возвращается домой».

Самое прикольное, что именно этот пункт мне пришёлся по душе, и я до сих пор всегда возвращаюсь домой с любых гулянок и праздников, не ночую в гостях.

Особенно мне доставалось за молодого человека, с которым мы встречались пять замечательных лет. Дело в том, что он собирался жениться. На другой. Мне замуж за него категорически не хотелось, а вот нежно общаться – очень даже.

Там уже было и подано заявление в загс, и невеста прибегала с жалобами к моим родителям, что он никак не желает отстать от меня. Родня неистовствовала, а мы встречались себе в удовольствие практически до самой его свадьбы, и мне не было стыдно ни тогда, ни сейчас.

Невеста прекрасно знала о наших отношениях, но в загс рвалась всею душой. Я, в свою очередь, не отговаривала его от женитьбы, сама за ним не бегала, мы встречались исключительно по его инициативе.

Никакой семейной жизни с ним мне вообще было не надо – у него дурная наследственность и мамаша-алкоголичка. Новоявленной жене пришлось провести с ней под одной крышей первые 15 лет «счастливой семейной жизни».

И вечно родители ставили мне в пример своего первого ребёнка, утонувшего сыночка.

– А вот Серёжа никогда бы так не поступил… Серёжа был лучше тебя в тысячу раз…

Почти половину жизни меня сравнивали со святым Серёжей. Когда мне уже исполнилось 14 лет, мамаша на полном серьёзе орала:
– Да Серёжа в твои годы-ы!

Я в ответ закричала, что в мои годы Серёжа уже лежал в гробу – он утонул в 12 лет. И что меня достало жить в мавзолее имени Серёжи, где на стене висит его портрет, стоит Серёжина кровать, на которую нельзя садиться, где повсюду Серёжины машинки-солдатики, которыми я должна была играть. Своих игрушек, кукол, мишек мне не полагалось.

Дома и на улице я должна была носить Серёжину мальчиковую одежду и каждую секунду своей жизни равняться на брата, которого знать не знала и в глаза никогда не видела. Взяла я этот чёртов портрет и вышвырнула из своего мавзолея к ним в комнату. Уселась на «святую кровать». Выкинула в помойное ведро всех этих долбаных солдатиков и машинки.

После чего меня опять лупили – за святотатство.

Зачем они вообще меня родили, непонятно. Наверное, как раз потому, что он утонул, и чтобы, в конце концов, всё было «как у людей». Не получилось.

Я давно уже подумала, что со смертью сына родители просто чокнулись и сделались психически ненормальными, только без официального диагноза. Необследованные. Друг с другом они, кстати, весьма неплохо жили, любили и жалели. Мать была очень красивая – сколько помню, ею все восхищались, даже женщины.

И тут появилась я – не идеальная, вымечтанная замена сыночку, а «кака-то не така», со своим характером.

Ничего, в результате их «воспитания» я выросла Железным Феликсом и вполне освоилась в жизни. Резковатая, хамоватая, зато неубиваемая и живучая, как таракан.

И, между прочим, со своей дочерью я себя не вела так, как они со мной. Не оскорбляла, не проклинала, не потчевала оплеухами. А после того как она в неполные 16 уехала учиться в Питер, ни по какому поводу не высказала осуждения.

На родителей не обижаюсь, чего сейчас-то? Похоронены, и бог им судья, я с мёртвыми не воюю. Вообще не вижу смысла жить, постоянно оглядываясь на прошлое, – ну разве только, чтобы помнить, как жить нельзя.