– Слушай, Димитрий, у нас рук не хватает, – попросил меня отец Алексей. – Отцов надо встретить во всеоружии. Поможешь сегодня женщинам на кухне?
– Нет проблем.

Работать в трапезной в обычные дни – это каторга. А сегодня особый день. Отец Алексей с товарищами по благочинию ожидали в гости своих собратьев, однокурсников по семинарии. С некоторыми не виделись целую жизнь. Поэтому обслуживать батюшек в такой обстановке – великая честь.

Да и просто приятно наблюдать за отцами в эти счастливые моменты, смотреть, как постепенно рой забот за кружкой потихоньку покидает их сердца. Отцы расслабляются, шутят, делятся воспоминаниями о днях давно минувшей юности. Словно они приехали домой из армии на короткую, но долгожданную побывку.

Женщин сегодня и правда не хватает – большинство ещё вчера отправилось в паломническую поездку. Те, кто остался на приходе, шустро снуют, словно полевые мышки. Все блюда почти приготовлены – я помогаю лишь снимать тяжёлые кастрюли с плиты, отношу тарелки и салаты к столу. Отцы косятся на меня. Ситуация действительно нетипичная: обычно священников обслуживают женщины, а тут припахали какого-то парнишку. «Восемь девок, один я».

– Иди, помоги матушке Анастасии с шашлыками, – просит меня батюшка Алексей.

Анастасия – супруга одного из отцов благочиния, женщина внушительного роста и комплекции. Матушка заправски орудует шампурами, ловко нанизывая один кусок мяса за другим.

– Матушка, давайте я вас подменю, – подхожу к уставшей женщине. – Тем более шашлык, как известно, женских рук не терпит.
– Ничего, потерпит, – ехидно улыбается мать Анастасия. – Иди лучше к отцам, я уже заканчиваю.

Действительно – всё почти сделано, стол сервирован, женщины в трапезной порхают как пчёлки. Я опускаюсь на стульчик у закутка возле кухни, всё больше чувствуя себя пятым колесом в телеге.

– Димитрий, совсем забыла про грибочки, – одна из стряпух спешно суёт мне в руки большую салатницу с груздями и опятами. – Отнеси батюшкам. Пока вроде всё, можно перевести дух.

Осторожно ставлю салатницу на стол, стараясь не уронить нечаянно посуду.

– Отец Алексей, что-то ваши совсем загоняли парня, – подал голос один из гостей, уже слегка разомлевший. – Пусть немного передохнёт.
– Давай, раб Божий, садись к нам, – поддержали отцы. – В ногах правды нет.
– Тебе покрепче или «яко по суху»?

И тут я почувствовал, что у меня и у священников будто растаял в спине вечный стержень формальностей и незримого церковного этикета. Когда можно просто посидеть за столом, не опасаясь чужих ушей, излишне строгих взглядов и даже благочестивых отговорок. Просто погрузиться в разговоры самых обычных, нормальных мужиков.

– Бать, а ты помнишь, как мы в семинарии девчонкам семафорили? – смеётся отец Олег, пригласивший меня за стол. И подмигивает мне: – Тебе, парень, наверное, такое и не снилось. Такие выкрутасы творили!
– Было дело, – смеётся отец Алексей. – А ты ведь даже азбуку Морзе пытался зубрить. Но так и не выучил. Только отец Виктор осилил. И Петя ещё. Так жену себе и нашли!
– Жену? – я мало что понимал. – Через радиостанцию, что ли?
– Сам ты радиостанция! – захохотал отец Олег. – Фонариками сигналы подавали. Из окон нашей семинарии было видно здание женского общежития, там вроде ткачихи жили. А ты ведь знаешь, что у будущих батюшек во все времена с девушками большая напряжёнка? Вопрос с женитьбой ближе к последнему курсу нужно решать и решать очень быстро, иначе тебя не рукопопожат и на приход не определят. Даже анекдот такой есть. Подходит запыхавшийся от бега семинарист к первой встречной девушке: «Разрешите с вами познакомиться, а то через неделю рукоположение, мне срочно нужна матушка». Поэтому в семинарии все методы хороши. И девчонки это тоже знали и активно пользовались нашим и своим положением.

Кто-то из них знал азбуку Морзе и начал нам «отсвечивать» фонариком сигналы. Мобильных-то тогда ещё не было. А мы, олухи, как говорится, ни в зуб ногой. Только двое выучили азбуку, отец Виктор и отец Пётр, и начали сигналить в ответ. Как говорится, победитель получает всё. Лучших девчонок заграбастали! Но и мы через Витьку и Петю тоже знакомились с девушками. На неделе, бывает, слёзно просим ребят: отстучи рыжей Лене – мол, в воскресенье в кино пойдём? И Витька «семафорит». А что, у нас с помощью фонарика так пять пар сложились, между прочим.

– А у нас в лавре была особая скамейка, – пустился другой батюшка в воспоминания. – Все девочки, которые учились на регентском, о ней знали прекрасно. Те, кто хотел познакомиться с семинаристами, садились на неё в условленные часы. Ребята подходили, свободно знакомились. Все прекрасно понимали, что и к чему. И знаете, вроде бы время на знакомства особо не было, а как-то всё быстро складывалось. Действительно Господь людей вместе сводил. И любовь вспыхивала мгновенно – искры из глаз летели. А девушки-то какие были хорошие! И ведь на всю жизнь, отцы, разве нет?

– Твоя правда, отец Игорь!

Я невольно оглянулся. Вон, одна вечная любовь смеётся на кухне, другая машет деревянным поддоном над мангалом. И ещё две в храме завершают дела в свечной лавке, сводя нехитрую бухгалтерию. Матушка Анастасия – скорее исключение, большинство супруг священников – хрупкие, тонкие, словно и не было этих двадцати лет после молниеносной семинарской любви. Но, несмотря на внешнюю хрупкость, каждая матушка – броня, кремень, которую обычные мужчины ищут годами, но редко находят. Даже сейчас они не составляют компанию супругам в сане – не принято. Да и отцы должны наговориться друг с другом.

– Но то, что для семинариста благословение, пушинка Божия, для монастырского послушника – яд, – присоединился к разговору ещё один батюшка, пожилой. – Помню, когда служил на подворье, у нас работал трудником один разведённый человек, Павел. Так и остался при монастыре, потом стал послушником. Готовился принять постриг. Тихий, скромный, но себе на уме. И вот, когда до пострига оставалось несколько месяцев, он неожиданно обратился к отцу наместнику за благословением съездить в город. Говорил, позвонила бывшая жена и сообщила, что неожиданно всплыли какие-то новые имущественные вопросы, нужно срочно быть на суде. Наместник вздохнул: «Лучше бы тебе никуда не ездить, ведь постриг скоро. Не об этом тебе сейчас надо думать».

Стал отец убеждать Павла попробовать решить все вопросы через родственников – через сестру, которая много помогала ему в юридических вопросах. Но Павел сказал, что иначе не получается, требуется его присутствие – дело серьёзное. Да и сестра сейчас не может – у неё стряслись какие-то свои проблемы. Что поделать – благословил наместник Павла на поездку скрепя сердце.

Вернулся Павел через пару дней. Рассказал наместнику, что вопрос не решён, придётся ещё минимум раза три или четыре съездить. Конечно, отцу это не понравилось, но раз уж судебный процесс идёт, как он может воспрепятствовать? Раз сказал «А», говори и «Б». И благословил Павла съездить ещё раз. А потом ещё. И ещё. А через три недели Павел исчез.

Как мы потом узнали, его суд завершился всего за два заседания, а ездил он в город семь раз! Сначала думали, Павел сошёлся с бывшей женой, но эта история оказалась более приземлённой. В суде послушник случайно встретил какую-то женщину, которая разводилась. Встретились взглядами, познакомились – вроде как товарищи по несчастью. И вспыхнула между ними страсть. Сразу выветрился из головы послушника предстоящий постриг, уже готовые прозвучать обеты Богу. Все эти ночи в городе он проводил не в гостинице, а у новой пассии. А затем врал наместнику о несуществующих судах, чтобы встретиться с любовницей, пока не решил окончательно «смазать лыжи». Так и пропал человек.

Отцы молчали. Кто-то покачал головой.

– Верно святые отцы говорят: «Монах – как соль, – произнёс один из священников. – Как соль остаётся от морской воды, так и монах рождается от женщины. Но стоит женщине снова прикоснуться к монаху, он исчезает. Растворяется, как соль в воде». Наверное, и к будущим монахам это тоже относится.

– Ну, не всегда так, – не согласился отец Игорь. – Разные случаи бывают. Случается и так, что Господь даже самую прямую дорогу не благословляет, когда судьба уже решена. Когда я служил в соседней епархии, владыка рассказывал об одном случае. Он тогда был игуменом в монастыре, и предстояло ему с собратьями иеромонахами постричь нескольких послушников. Вы все знаете, что кандидат в монахи ползком на пузе трижды подносит игумену ножницы и тот трижды их отвергает, бросая на пол. И каждый раз послушник возвращает их в руки наместнику, подтверждая добровольное согласие и твёрдую решимость стать монахом. Но мы часто забываем, что на любом этапе этого испытания он имеет право не вернуть ножницы, и тогда постриг не состоится. И многие забывают, что послушника в этой ситуации не положено порицать.

«Я раньше думал, это просто красивая традиция, – рассказывал мне владыка. – Что просто так заведено. Но Господь лучше нас видит каждую человеческую душу. И случилось так, что за три дня до пострига к одному послушнику приехала сестра. Конечно же, мы его отпустили на свидание с родственницей. Но потом ко мне прибежала взволнованная келейница и запричитала: «Отче, скорей идите – сами всё увидите! Никакая она не сестра, а невеста!»

Мы помчались в корпус, где происходило свидание. Я тихонько встал за дверями, прислушался к тому, что происходило внутри. И услышанное перевернуло мой мир.

Эта девушка, судя по всему, давно рассталась с послушником, но всё ещё любила его. И он испытывал к ней те же чувства. Бывшая невеста приехала увидеться со своей любовью в последний раз и попрощаться. Но если бы вы знали, как они нежно прощались! Какие слова говорили друг другу, как плакали! Какими чистыми были их души! Редко такую любовь можно встретить в миру. И сердце моё дрогнуло.

Я совсем не спал ту ночь. Всё думал, как лучше поступить. С одной стороны, я отвечал перед Богом за душу будущего монаха и прекрасно знал, что нет для дьявола большей радости, чем отвратить инока от духовной борьбы. Но с другой стороны, это настоящая любовь, в том у меня не оставалось ни малейших сомнений. И тот факт, что эта любовь никуда не исчезнет, а будет жечь душу молодого человека после принятия монашеской мантии, являлся очевидным и сильно меня беспокоил.

Я вошёл в храм, помолился. И наконец принял решение. Утром вызвал послушника и сообщил: «Я всё знаю. Если любишь, возвращайся к ней и береги эту любовь, потому что её надо ещё заслужить». Парень кинулся в ноги, заплакал, говорил, что готов стать монахом, но я остался непреклонен. И твёрдо благословил послушника на честный брак. Монахов-то я много повидал, а такую любовь – никогда».

Поздним вечером матушки убирали со стола посуду. Кто-то обсуждал, насколько удались блюда, кто-то составлял меню на завтра. Затем пели акафисты. Я уходил из трапезной, но думал о том, какими странными тропами иногда ведёт нас любовь по жизни. И чтобы её увидеть, нужно порой переступить через себя, увидеть дальше всех слов, глубже всех букв. И тогда можно заметить ту самую пушинку Божию, о которой говорил пожилой батюшка. Почувствовать, как она незримо кружится в воздухе.

Тем вечером я увидел молодых девчонок в мае. И каждая бежала на свидание к своему семинаристу.