В Италии я познакомилась с одной женщиной из Донецка. Дама в возрасте, постарше меня, хорошо за семьдесят. Какое-то время она работала сиделкой у синьоры. Однажды мыла окна и очень неудачно упала – её увезла «скорая». Сложное повреждение коленного сустава, пришлось делать операцию. И вскоре сиделка стала нужна не только той синьоре, но и самой уроженке Донбасса.

Племянница синьоры, досматривавшая тётушку, временно наняла другую помощницу. А наша сиделка очень ждала возвращения на работу, но едва могла передвигаться, и племянница хозяйки тут же указала ей на дверь. Жалость к человеку на костылях? Да вы вообще о чём?

Я ещё не описываю все нюансы той подлости. Прежде чем выставить несчастную дончанку, племянница, пользуясь её незнанием языка и наивностью, дала подписать бумаги, по которым наша героиня лишилась возможности получить инвалидность. А пока лечилась дома, потеряла и право на необходимые итальянские документы, вовремя их не продлив. Что тут скажешь? Племянница синьоры очень хорошо сэкономила при расчёте с пострадавшей.

Донецкую сиделку приютила другая старушка, у которой работала её подруга. Прошёл месяц–другой, женщина немного окрепла, даже съездила домой. Ей сделали ещё одну операцию на колене, потом она снова отправилась на поиски заработков.

В это время уехала в отпуск моя коллега, трудившаяся домработницей в одной итальянской семье. Попросила меня на время своего отсутствия присмотреть за пожилой парой, у которых работала, разумеется, не бесплатно. Конечно, я согласилась, деньги лишними не бывают. Когда пришла к старикам, узнала, что это – родители той самой племянницы, которая выгнала донецкую сиделку! Также выяснилось, что я шапочно знакома и с самой племянницей. Оказывается, она держит магазинчик женского белья, где я часто отоваривалась.

Вот к чему рассказываю все эти подробности. В один прекрасный день, когда я хлопотала в квартире стариков, к ним пришла дочь. Я не узнала эту женщину, с ней явно что-то произошло.

Не расспрашивала её о том, что случилось, но, судя по всему, у племянницы появились серьёзные проблемы с тройничным нервом – лицо было перекошено до неузнаваемости. Она сказала, что врачи не дают никаких надежд на улучшение. Женщине не было и пятидесяти, и она всё ещё мечтала о хорошем муже.

Как же племянница убивалась, рассказывая мне, какой она на самом деле хороший человек, как прекрасно относится к людям. Мол, всегда ко всем с добром – за что ей такое наказание? А я молчала в тряпочку, хотя очень хотелось поведать даме, что и судьба порой пробивает «возврат». Сейчас думаю: может, не стоило сдерживаться, а надо было напомнить ей о бедной сиделке на костылях? Уверена, что «прилетело» племяннице именно за неё.