Дорога на Выбор
08.06.2022 15:33
Дорога на ВыборАвтобус на Выбор задерживался, пассажиры, готовые отправиться в путь, остались не у дел и разбрелись по привокзальной площади – кто по магазинам, кто пить квас из бочки или пиво. Весь день стояла духота, небо казалось выцветшим, без обычной глубины, но к вечеру побежали по нему тучи, прогрохотал гром, и начался парной дождь.

Начался он нерешительно. Сначала редко-редко падали крупные капли. Казалось, каждая капля была событием, и к ее стуку невольно прислушивались. Вот одна ударила в крышу, вот щёлкнула по лопуху, пробив в нём, как дробина, дырку, вот шмякнулась о крепко укатанную пыльную землю, и моментально все окрестные пылинки сгрудились вокруг, превратив её в серый комок. Затем затюкало всё быстрее и быстрее, крупные капли сменились мелкими, по крышам уже не било, а шелестело, лопухи наклонились, с них, как с жёлоба, стекала вода.

Пассажиры встали под навесы и с улыбкой глядели, как мальчишки, задрав ноги, бегают по лужам. И, когда автобус подошёл, забирались в него и рассаживались по местам с радостно-просветлёнными лицами.

Маленький автобус побежал по шоссе, делая повороты, и пассажиры клонились то на один бок, то на другой. Потом свернули на просёлок к Выбору, и пассажиры уже не клонились, а подскакивали на ухабах, и под сиденьями стало кататься и греметь пустое ведро.

Народ в автобусе был всё свой, и говорили друг с другом громко и разом. Серёга Петров то и дело глядел на небо, волнуясь, что дождь не дойдёт до его деревни Сехново, где за три недели на огороды не выпало ни капли. А его успокаивали: дойдёт. Учительница Наталья Фёдоровна жаловалась на детей в школе, ещё две женщины-соседки обсуждали купленных недавно поросят. У одной поросёнок, как положено, был белый и хорошо набирал вес, а другой достался чёрный, но очень смышлёный. Сначала они разговаривали спокойно, но разволновались и заспорили, выясняя, что в поросятах важнее – привес или ум.

И только один человек не принимал участия в общем разговоре и никому не был знаком – розовощёкий пожилой мужчина с короткими седыми волосами, одетый, несмотря на жару, в плотный костюм, бежевую рубашку и красный галстук.

Мужчина вначале выглядел растерянным, как человек, сомневающийся, правильно ли он поступил, сев в автобус и куда-то поехав. Но, когда свернули и дорога пошла холмами, успокоился и лицо его подобрело. Он стал поглядывать в окно, точно узнавал места, которые проезжали.

В небе ещё грохотало, но тучи уволокли дождь вбок, и там, где он пока шёл, воздух был наполнен сверкающим мельканием, сквозь которое, воссияв во всё небо, проступила радуга. Мужчина смотрел и на холмы, и на дорогу, и на радугу, но ничего узнавать не мог, потому что видел эти места впервые. Трудно поверить, но месяц назад он жил в деревне под Лондоном, в коттедже, который ему купили к пенсии сыновья, надеясь, что их беспокойный отец найдёт за городом необходимый простор и одиночество. Ещё работая в банке, он временами исчезал из Лондона бродяжничать в гористую Шотландию, и обратно его привозили почти насильно.

А побег в Россию он замыслил давно. Как-то рассматривал подробную карту России и был поражён, сколько пространства и сколько чудес помещаются в одном месте. Это не то что у них на острове, где, куда ни пойдёшь, везде упрёшься в море.

С тех пор изучать карты стало его страстью. Закрываясь вечерами в полутёмном кабинете, освещаемом настольной лампой и вспышками рекламы, похожими на отблеск костра в пещере, он как наяву часами путешествовал по Сибири, по степному и горному Югу, бывал в тундре за Полярным кругом и на Дальнем Востоке, где бьют кипящие гейзеры, а по спинам рыб, прущих на нерест, можно переходить реки. И, когда поднимал от карт затуманенные глаза, он с ещё большей страстью желал приехать в Россию.

В автобусе на незнакомца поглядывали с любопытством, даже с осторожностью, гадая, откуда сей человече и куда держит путь. Внешность он имел важную, начальственную, и казалось, сейчас встанет и рявкнет: «А ну-ка, граждане, предъявите ваши билеты».

Но вскоре к нему привыкли и перестали замечать. Лишь Серёга Петров, когда убедился, что дождь пропал, не зная, чем занять себя, смотрел на чужака не отрываясь. Смотрел он со значением, будто знал тайну иностранца, и на лице у мужчины вновь появилось растерянное выражение.

– Ты, батя, в Выбор? – наконец спросил Серёга. – К кому, если не секрет? Наверное, к какой-нибудь крале.

От волнения мужчина не сразу понял, о чём его спрашивают, подумал, что перед ним переодетый полицейский агент, сунулся было в карман за визой и паспортом и, путаясь, заговорил с каким-то вызывающим отчаянием:
– Я не ест из крали, я из Лондон, город. Я теперь, как говорят, ест скобарь.

Эти слова были настолько неожиданными, что в автобусе воцарилось молчание и все подумали: «Ого, да у него самого, безъязыкого, билет проверить надо». Только соседки продолжали спорить о поросятах, но, уловив возникшее напряжение, замолчали. Все посмотрели на розовощёкого мужчину, потом на учительницу Наталью Фёдоровну, ожидая, когда она прояснит сказанное. Учительница промолчала, зато опять встрял Серёга:
– Ты – скобарь? У нас так скобари не одеваются, у нас любят всё нараспашку.

Иностранец растерялся ещё больше, смутно догадываясь, что опростоволосился, не надев какую-то «нараспашку», и с мольбой поглядел на Серёгу.

– А имя у тебя есть, скобарь?
– Ест, ест. Меня зовут Джорджем, отца звали Джорджем. Теперь я по-русски Жора Жорович.
– По-русски ты Егор Егорович, – поправил Серёга.
– Ест, Егор Егорович.

Пассажиры засмеялись. Серёга, затеявший разговор, томясь от скуки, тоже казался довольным. Удивительна порой жизнь, показываясь с разных сторон, думал он, тем она и интересна. Только что он втайне желал, чтобы лопнуло колесо или шофёр, забыв дорогу, завёз автобус на латвийскую сторону, где бы их за нарушение границы посадили в каталажку. Но ничего значительного не случалось, как вдруг возник этот иностранец…

– Где же ты работать будешь, Егор Егорович?

Мужчина сообразил наконец, что зла ему никто не желает. Лицо его опять подобрело, он улыбнулся, смущённый вниманием, и махнул рукой на окно. Пассажиры моментально уставились на окна, но ничего нового не увидели, кроме полей, озера и леса, так что осталось неясно, пахать землю, рыбачить или охотиться собирается приезжий на новой родине.

А автобус все шёл и шёл. Когда вдоль дороги мелькали прясла и виднелись дома, он останавливался. Так он остановился в Сехнове, и, как только от бортов отхлынул бензиновый дух, через открытые окна повеяло влажным запахом цветущей сирени. Серёга вышел и помахал оставшимся рукой.

За Сехновом начался лес, духота сменилась прохладой. В лесу было тенисто, над землёй парило, с ветвей всё время капало. И пахло здесь, под деревьями, как в остывшей бане – свежестью и берёзовым листом.

Разговоры в автобусе окончательно стихли. Кто задремал, привалившись к борту, кто закусывал припасёнными пирожками и колбасой. Женщины-соседки окончательно рассорились и теперь смотрели в разные стороны. Учительница Наталья Фёдоровна решила было проверить школьное сочинение и быстро захлопнула тетрадь: от тряски буквы прыгали, и она испугалась, что они выскочат совсем, оставив тетрадные листы пустыми.

За лесом опять пошли холмы. Теперь, когда все дремали или занимались своими делами, мужчина смотрел в окно не отрываясь. Сколько земли, думал он. Кончался один холм, и плавно начинался другой. Когда автобус спускался с горы, в окошках от скорости посвистывал ветер, а когда взбирался вновь, с вершины открывались такие дали, что взгляд не мог остановиться на чём-нибудь одном и от соседнего холма устремлялся к дальним, опоясанным ниткой лесов, а затем удалялся и совсем в запредельную сторону, и от такого необъятного простора захватывало дух.

Нет, он не ошибся, приехав в Россию. Здесь можно ездить всю жизнь, меняя места, и никогда не добраться до конечной остановки. И со временем, как и положено у бродяг, раствориться и в этих далях, и в этом небе, и в этом дожде, после которого на небе круглится радуга.

Он это сразу понял, как только прилетел в Москву и сел в поезд, идущий на Псков. Ночью не спал и, как сейчас, смотрел в окно. Проносились мимо деревни и полустанки, подступала к окнам глухая стена леса, над которым выделялись отдельные верхушки елей, похожие на шалаши, и вдруг всё обрывалось, и, как яма, распахивалась перед глазами тёмная пустота поля, чуть осветлённая с дальнего края повисшими над горизонтом звёздами…

Когда подъезжали к Выбору, небо снова затянулось и солнце уже закатилось в облака. Лишь на севере проступила длинная жёлтая полоса, хорошо заметная сквозь деревья. И все, кто смотрел на неё, все, кроме Егора Егоровича, знали, что светить так она будет долго, никак не угасая, даже когда наступит ночь. А спустя немного времени чуть в стороне, но тоже на севере, проявится новая полоса, уже малиново-красная, и это будет означать солнечный восход.

В Выборе пассажиры дружно вытолкались из автобуса. Вышел и Егор Егорович, к удивлению всех, достав из-под сиденья пыльный рюкзак. Так он и пошёл по улице, мимо бывшей совхозной столовой, мимо домов, вниз к реке, где светился огнями Дом колхозника. В новом своём костюме и галстуке он выглядел странно и неуместно, чем-то немного похожий на огородное пугало. И только затрапезный рюкзачишко, который он перекинул через плечо, примирял его с окружающим миром, и он уже не казался чужим.

Владимир КЛЕВЦОВ,
г. Псков
Фото: FOTODOM.RU

Опубликовано в №21, июнь 2022 года