На моей улице живёт одна очень склочная бабка, пусть будет Глаша, ей уже за 80 лет. Человек всю жизнь прожил с уверенностью, что ей все должны. Не ветеран, не житель блокадного Ленинграда, просто «дитя войны», как, кстати, и мои родители, царствие им небесное. Те никогда и не думали, что им кто-нибудь обязан из-за их лишений в детстве. Но всю жизнь эта Глафира требует от всех каких-то преференций, не только для себя, но и для своей семьи.

У бабки две дочери, старшая под стать мамаше, а вот младшая – тихий, неконфликтный медработник. Но, как оказалось, в тихом омуте…

Своего старшего ребёнка, внучку Глаши, она родила неизвестно от кого. А спустя десять лет закрутила роман с женатиком, жителем того же самого посёлка. И железобетонно извещённая о том, что он ни при каких обстоятельствах не собирается разводиться с женой, всё-таки родила от него дочь. Мужику вообще не был нужен этот ребёнок, и он не раз предупреждал мадам о последствиях, но та, видимо, решила, что умнее всех.

В результате папа платит алименты, но встречаться с дочерью не намерен, хотя в небольшом посёлке такое, мне кажется, невозможно. А ещё этот мужчина – родственник моей знакомой Аллы.

И вот баба Глаша прознала о наших с Аллой дружеских отношениях. Кроме того, кто-то сообщил ей, что Аллин внук устроился на работу в ту же самую администрацию. Но Глафира не знала, что это произошло не из-за протекции родственницы, а просто потому, что его в посёлке очень хорошо знают как отличного специалиста и вообще долго уговаривали согласиться на эту работу.

Однажды, встретив меня на улице, Глафира устроила «митинг» из-за разваливающегося колодца. Он официально общественный, но расположен у крыльца дома бабы Глаши, когда-то им пользовалась вся улица, но постепенно все выкопали свои собственные источники водоснабжения. Поэтому я резонно заметила Глафире, что свой собственный колодец мы обслуживаем сами, вот и она пусть решает свои проблемы. Тем более этот колодец числится на балансе местной администрации.

И тут бабка выложила козырь:
– Вот ты с Алкой дружишься, так пусть она и решает вопрос с ремонтом. А то внучка своего пристроила на тёплое место, а могла бы и моего старшего внука взять к себе.

На мой вопрос, на каком таком основании, – Глафира, подбоченившись, даже с каким-то вызовом прошипела:
– Наша-то девка от её сродственника, так что вообще-то она обязана это сделать.

Мне понадобилось несколько секунд, чтобы прийти в себя от такой немыслимой наглости. Ответила бабушке, что на самом-то деле это она обязана была объяснить своей 30-летней доченьке, что нельзя связываться «нижними этажами» с женатыми мужчинами, имеющими несовершеннолетних детей. Но если уж хотелка затмила рассудок и элементарную порядочность, то она, мать, могла бы хотя бы напомнить доченьке о банальном предохранении, тем более дочь у неё – медик.

Видимо, бабка встретила такой отпор впервые в жизни, потому что беззвучно, как рыба, выброшенная на берег, хватала ртом воздух и выкатила глаза так сильно, что я всерьёз испугалась, не лопнут ли они у неё от натуги.

С тех пор этот персонаж, едва завидев меня, резко меняет маршрут или демонстративно переходит на другую сторону дороги. Больше у неё ко мне вопросов не возникает.