СВЕЖИЙ НОМЕР ТОЛЬКО В МОЕЙ СЕМЬЕ Жизнь и кошелёк Никогда не разговаривайте с неизвестными
Никогда не разговаривайте с неизвестными
24.08.2022 14:30
Никогда не разговаривайтеШёл далёкий 2003 год. Россия гостеприимно распахнула миру все двери, окна, форточки и даже замочные скважины под девизом Welcome to Russia! Заморские негоцианты со своим товаром хлынули лавиной, а наши купцы раскрыли кошели. И для тех, кто владел наречиями иноземными, наступили сладкие времена. Ведь купцам надо как-то договариваться о куплях и продажах. Вот и подайте им незамедлительно толмача, да чтоб знающего!

На московских международных промышленных выставках из сектора «пластика» я перешла в «металлургию». И очень быстро стала специалистом в этой отрасли. Например, пресс-форма – это устройство для получения изделий различной конфигурации под действием давления, создаваемого на литьевых машинах. Я досконально разузнала всё о пуансонах-«мальчиках» и матрицах-«девочках», а процесс их соития наблюдала лично.

Владелец фабрики, мой непосредственный шеф синьор Ригамонти, зарплату не задерживал, проценты с продаж платил исправно. Правда, заказов было маловато, хотелось больше. Посему шеф и гонял меня по заводам России, чтоб сделала презентацию его машин, вручила руководству каталоги продукции и организовала встречу.

Приближалась очередная выставка «Металлообработка». Позвонил итальянский шеф:
– Ольга, я не приеду, мне надо во Франкфурт, там тоже выставка. Инженер Бианки приболел, а у Вальтера жена вот-вот родить должна.
– Э аллора? – голос у меня предательски задрожал. – И что?
– Что-что… Одна выставку проведёшь. Стенд оплачен. Станок на таможне. Организаторы привезут, смонтируют, по окончании разберут.
– Нет, так дело не пойдёт, – заныла я. – Такую ответственность взять не могу. А если придут новые клиенты? Им по техническому заданию надо цены рассчитать, а это совсем не моё дело.

Я прямо-таки увидела, как на другом конце провода синьор Ригамонти кривится и задумчиво скребёт залысину.

– Так, сегодня воскресенье… Если в понедельник или во вторник синьора у Вальтера родит, то он в среду на один день приедет. А ты на монтаж оборудования приди, проследи!

Я опять принялась жалобно стонать, что за дополнительные усилия мне полагается оплата… Ригамонти согласился, даже спорить не стал.

И всё-таки я надеялась, что дружище Вальтер прилетит. Мы с ним приятельствовали, поскольку были ровесниками и имели общие интересы. Долговязый очкарик Вальтер учился в университете и собирался стать филологом, специалистом по русской литературе XX века. Как-то раз в подарок мне привёз сборник пьес Чехова на итальянском языке. А я отыскала ему «Мастера и Маргариту» в переводе.

Видно, книжку он зачитал до дыр, ибо к месту и не к месту сыпал булгаковскими крылатыми фразами. Некоторые попросил перевести на русский язык, выучил и периодически пугал ими наших сограждан, произнося их почти без акцента: «Хамить не надо по телефону», «Никого не трогаю, починяю примус», «Свежесть бывает только одна – первая, она же последняя».

Не знаю, почему итальянцам наша речь даётся с трудом, но Вальтер другое дело, он немец. Двадцатилетним юнцом на каникулах встретил на море итальянскую девушку, влюбился, женился. Однако молодая супруга через полгода жизни в Германии захандрила. Еда невкусная, солнца мало, море и модные магазины далеко… И тогда Вальтер с женой перебрался в Италию. Нашёл хорошую работу на фабрике, родил с женой двоих мальчишек-близнецов, а чужой язык стал для него родным. Да и внешне обытальянился: модная стрижка, щегольские костюмчик и ботиночки. Но продолжал тосковать о фатерлянде и жаловался частенько:
– В Италии детей ужасно воспитывают, всё им разрешают! Никакой дисциплины. Мои два 14-летних лба затеяли дома в футбол играть, поля им на тренировках мало. Пара окон вдребезги. Наказать хотел, жена в крик, нельзя!
– Ну, итальянцы – люди бесшабашные, весёлые, – отозвалась я.
– Да у нас в Германии похороны веселее, чем в Италии свадьба, – фыркнул Вальтер. – А итальянский мальчишник? Позор один. Соберётся компания взрослых парней, идут стриптиз смотреть, хихикают, краснеют, как школьники. А вот когда я женился, мы с друзьями на Гауптштрассе ни одного пивного бара не пропустили.

Выставка шла по заранее утверждённому плану. Я важно восседала на стенде в компании металлического агрегата. Народ интересовался, что за станок и как работает. Свою рекламную презентацию я довела до совершенства, общие технические данные гармонично переплетались с цветистым описанием коммерческой выгоды, которая наступит сразу же после приобретения оборудования. Желающие записывались на встречу со специалистом, который завтра должен прибыть на выставку.
Вальтер после родов жены приехал на стенд прямо из аэропорта, брякнул об пол чемодан и выдохнул:
– Девочка… Первая встреча с клиентом во сколько?

Вот и ещё одно различие. Итальянец сначала бы поехал в отель, умылся, побрился, нарядился, выпил кофе, а уж потом бы отправился работать.

К концу дня из немецкого павильона прибежали парни – видимо, приятели Вальтера, хлопали его по плечу, громко смеялись и говорили на каком-то гортанном наречии – наверное, один из немецких диалектов.

– Поздравляют с рождением дочки. В гости зовут, у них сегодня после работы приём для клиентов, – объяснил Вальтер. – Ещё спрашивают, не поддержат ли их компанию наши красивые итальянки?
– А где они красивых итальянок увидели? – искренне удивилась я.

«Металлообработка» – сугубо мужское царство, женскую часть представляли исключительно русские переводчицы. Напротив меня сидели две златовласки Юля и Света, справа – стильная брюнетка Кира, чуть дальше по коридору – роскошная рыжеволосая Маргарита.

– Девчонки, немцы в гости зовут, – обратилась я к коллегам. – Пойдём?
– Ну, не знаем… Они же немцы, – с сомнением пропели златовласки.
– Можно и пойти. Всё равно на выезде с выставки пробка часа на два, – отозвалась рациональная Кира. – А там хоть поедим.
– Наверное, итальянского вина у них не будет? – загрустила Марго.

Итальянское вино, кстати, было, но только красное. А ещё – виски и коньяк, то есть всё то, что мне категорически нельзя по причине аллергии. Посему, закусив баварскими колбасками, я устроилась поближе к бочонку пива. Ко мне подскочил симпатичный парень.

– Почему одна, почему не пьёшь?

Я выразительно показала свой бокал пива, парень снисходительно хмыкнул.

– Я Игорь. А тебя как зовут?

Оказалось, он родом из Казахстана. Когда во время перестройки этнические немцы потянулись в Германию, его семья тоже переехала. Теперь проживает в Мюнхене. Устроился торговым агентом, продаёт Казахстану немецкое оборудование, но собирается работать и с Россией.

– Ты ведь переводчица? Вот какое дело. Наш шеф с тобой познакомиться хочет. Ему нравятся такие, блондинистые и мелкие.

Можно всю жизнь носить самые разные маски, получить 33 образования, пожить в столицах и заграницах, но родовой ген всё равно сработает. Правильная девочка с Урала на неприличное предложение должна ответить достойно. И я ответила:
– Ты чё, козья морда? Типа агентом работаешь, а сутенёром подрабатываешь? Или наоборот?

Игорёша стушевался и действительно козьим голосом заблеял:
– Извини, извини, ты не так поняла! Просто он недавно с женой развёлся, теперь хмурый ходит, ворчит и вечно недоволен. Ты просто поговори с ним, смешное что-нибудь расскажи.

– По-немецки не говорю. Я с итальянцами работаю.
– Но английский-то наверняка знаешь. Наш тоже объясняется на бытовом уровне.

Герр Гюнтер оказался мужчина высокий, крупный, на его упругом животике пуговки предательски расходились. Он тоже сразу поинтересовался, почему я ничего не пью. Глянув на мой демонстрационный бокал пива, снисходительно хмыкнул. Видимо, в Германии пиво не считается алкоголем. Я попыталась элегантно пошутить, что употребляю напитки только прозрачные, как слеза ребёнка. Уж не знаю, чей английский хуже, мой или его, но Гюнтер сразу куда-то убежал. И быстро вернулся, держа в каждой руке по бутылке. На одной было написано «Schnaps», на другой – «Русский стандарт».

– Я всегда знал, что русские фрау предпочитают водку, – гордо заявил Гюнтер.
– А немецкие разве не употребляют крепкие напитки?
– Найн, никогда! Только один коктейль утром и один вечером.

Мне сразу вспомнилось, как на курорте в Турции немецкие туристки готовили себе утренний коктейль. В ведёрко для шампанского слили все бокалы, стоявшие на столах, от себя добавили по бутылке виски и джина, кажется, ещё и винного уксуса плеснули. О составе вечернего напитка рассказывать не буду, но после него немецкие дамы творили нечто страшное.

Спорить с Гюнтером не стала, тем более что он уже разлил водку и предложил тост: «За мир и дружбу!»

Следующий точно будет за любовь, подумала я, глядя на его раскрасневшееся лицо. Бежать, что ли? Вроде невежливо… На немецком стенде были развешаны красочные плакаты с образцами продукции. И что-то на них мне показалось до боли знакомым… Ну, конечно! Это то же оборудование, которое продают мои итальянцы, но – Made in Germany.

– Это что? – постучала я пальчиком по картинке.
– О, это делает мой завод! Мой завод есть очень хороший, я богатый, – расцвёл в улыбке Гюнтер. – Скоро продавать в Россия, быть ещё много богатый!

Я картинно захлопала глазками.

– А для чего эти машины? Сколько стоят? О, такие дорогие! И покупают? Как странно… Неужели есть такие люди? Интересно, кто они?

На самом деле оборудование Гюнтера стоило намного дешевле, чем то, которым пытались торговать мои итальянцы. Но цена – дело тонкое, варьируется в зависимости от обстоятельств. И при идентичном качестве продукта победит тот, кто первым войдёт на рынок.

Гюнтер, польщённый моим интересом к делу, которому он посвятил жизнь, говорил не останавливаясь. Мужчины во всём мире одинаковые, слушать не особенно любят, предпочитают рассказывать, желательно о себе. Он с упоением хвастался, что уже налажены контакты, скоро подпишут контракты, а там!..

Рюмочками мы чокались часто, бутылка «Русского стандарта» почти закончилась. Я кокетничала, смеялась и разве что не аплодировала остроумному герру Гюнтеру. Который совершенно добровольно сдал всех своих клиентов, с именами, названиями компаний и адресами заводов.

Голова кружилась, и в какой-то момент притворяться Матой Хари стало тяжеловато. В очередной раз подняв рюмку, чтоб чокнуться, глянула на Гюнтера и вдруг увидела его в форме полковника СД. Едва не вскрикнула, покачнулась, оперлась рукой о стену. Осмотрелась по сторонам – все, буквально все мужчины на стенде были в мундирах Германского рейха. А кто тогда я? Любка Шевцова? Меня поймают и расстреляют!

– Фрау Ольга, всё хорошо? – взял меня за руку герр Гюнтер. – Мы могли бы продолжить беседу в более спокойном месте.
– Отличная идея. Но тогда нам понадобится шампанское, – зубы у меня слегка постукивали, хотя фашистские захватчики уже исчезли.
– Я найду. В соседнем павильоне работают французы, – встрепенулся Гюнтер и перешёл на шёпот: – А что будет потом?
– Суп с котом.

Гюнтеру понравилось, он захохотал:
– Я знаю, слышал, мне говорили, в России едят кошек!

Он резво ускакал, окрылённый счастливой возможностью, а ко мне подошли девчонки.

– Ты чего с этим зависла и водку как воду жрёшь? – поинтересовалась Кира.
– Девочки, кажется, с ума схожу, – простонала я. – Мне все эти немцы в фашистских формах мерещатся, как будто кино по телеку смотрю.
– Это ты, подруга, перебрала, – заметила Света.
– Не, это образное мышление называется, – встала на мою защиту Юля. – Она ж актриса. Фантазия и всё такое.
– Генетическая память, – подытожила Кира. – Я сама, когда на них смотрю, представляю, кто кем был бы во время войны. Вон тот, тощий и горбоносый, только фуражку и чёрную форму на него накинь – вылитый эсэсовец. А видите, тот, с сосиской в руке, переводчика Мишку за воротник трясёт, словно допрашивает… Точно гестаповец.

Веселье набирало обороты. Молодого отца Вальтера друзья подхватили на руки и с криком подбрасывали вверх. Вот он почему-то в фашистской форме мне не виделся, а представлялся солдатом в ободранной шинели, с женским платком на плечах и с плетёными корзинками на ногах. Всё-таки для меня Вальтер скорее итальянец, и его в далёкой сибирской деревне спасла бы от голодной смерти добрая русская женщина.

К нам подбежала возбуждённая Марго. После пары бокалов у неё как у профессиональной вокалистки с тесситурой меццо-сопрано появлялось неодолимое желание петь.

– Сейчас Хабанеру им спою. Просят, ждут, – она оглядела наши невесёлые лица и удивилась: – А вы почему смурные?
– Ольке все немцы фашистами представляются. И нам теперь тоже, – объяснила Юля. – А тебе нет?
– А ещё они считают, что мы кошек едим, – добавила Света.

Монументальная Марго в мгновение ока превратилась в знаменитую статую с Мамаева кургана.

– Вот гады. Страх потеряли? Тогда я им «Катюшу» спою!

Можно всё что угодно говорить о переводческой братии. Все они хитрые, пронырливые, корыстные и любят требовать дополнительной оплаты. Но 95 процентов представителей этой профессии – оголтелые патриоты. Что неудивительно. Старшее поколение переводчиков успело поработать при СССР в структурах «Интуриста», МИДа и торгпредств, и им довелось пороха понюхать. Молодые же специалисты, появившиеся на волне зарождавшегося капитализма, уже огребли по полной программе от иностранных работодателей. Приходишь утром на работу, а шеф заявляет: кофе принеси, пыль протри, потом в магазин сбегай, мне сигареты купишь, а жене моей – прокладки. Е fammi un favore. И сделай мне любезность. Вечером партнёры нас с супругой в Большой пригласили. Посиди с ребёнком. Малышу 14 лет, «Лебединое озеро» смотреть не хочет, а одному скучно.

И если после этого ударного труда переводчик рассчитывает на премию – кукиш с маслом! С его стороны это была просто любезность!

Мы дружно отговаривали Марго петь «Катюшу». У немцев ведь тоже генетическая память… Договорились, что лучше подойдёт «Смуглянка».

– В тыл огородами отходи, я прикрою, – сказала мне Кира. – Встречу этого герра Гюнтера, побеседую…

Я даже не сомневалась, что французское шампанское, с которым вернётся Гюнтер, достанется Кире. А вот бутылку шнапса я забрала себе. Мой заслуженный трофей.

Утром следующего дня Вальтер явился на стенд бледный, взлохмаченный и снова с чемоданом. Я выложила перед ним листок с данными коммерческого шпионажа. Вкратце обрисовала, откуда поступила информация. Вальтер задумался, всё-таки не хотел подводить соотечественника, но пробежался взглядом по бумажке, охнул и схватился за телефон.

Пока он набирал номер синьора Ригамонти, почему-то бормотал по-русски свою любимую фразу: «Хамить не надо по телефону». Поговорив с хозяином, передал трубку мне.

– Дополнительную оплату требую, – поздоровалась я с синьором Ригамонти.

Вальтер уехал. А пока рабочие демонтировали оборудование, я ходила вокруг стенда и чуть ли не вслух читала Юлию Друнину:
Мой спутник галантен и мил,
Внимательность в умных глазах…
Так вот кто едва не убил
Меня в подмосковных лесах!
Молчим. У Рейхстага стоим,
Не знаю, минуту иль час.
Не знаю, туман или дым
Сгущается около нас. Не знаю я – если опять
Рванётся лавина огня,
Откажется, нет ли стрелять
Галантный филолог в меня.


Недавно в соцстях перекинулись с Вальтером сообщениями. У него всё нормально, работает там же, дети растут быстро. Цены на газ, свет и бензин – ещё быстрее. То ли в шутку, то ли всерьёз он высказался в конце:
– Скажи своему любимому Путину, пусть зимой газ на полную мощность включит.

– Надо будет – включит. Хамить не надо по телефону. Лгать не надо по телефону, – черкнула я в ответ. И написала это по-русски :))

Ольга ТОРОЩИНА
Фото: FOTODOM.RU

Опубликовано в №32, август 2022 года