Это только говорят, что когда мужчина влюблён, он воспринимает женщину целиком, не замечая отдельных нюансов её внешности и недостатков. Враки!

Или только мне встречались такие чересчур подробные экземпляры, просто Макары-следопыты, разве что не с лупой изучавшие каждую клеточку моего тела. И ладно бы сами были безупречны, так ведь нет. Чем изъянистей мужичок, тем он придирчивей.

Помните куплеты Джигарханяна из фильма «Собака на сене»? «Если вы на женщин слишком падки, в прелестях ищите недостатки».

Один из моих бывших в период влюблённости называл мой нос «плавником». Я пожаловалась на него своей подружке Лёле, та с радостью подхватила эту мысль и потом часто меня подкалывала: «Да у тебя ж нос как плавник!» И ведь у моего бывшего у самого был приличный шнобель, да и Лёля не отличалась курносостью.

Другой мой возлюбленный уже в разгар нашего романа признавался, как внимательно изучал меня вначале.

– Я обрадовался, что ступни и кисти рук у тебя такие миниатюрные, маленькие, это хорошо, – говорил он одобрительно.

Конечно, думала я потом с издёвкой, у самого-то офицерский тридцать восьмой, пришлось бы тратиться на дополнительные тапки, будь у меня ножка сорок первого.

– Очень переживал ещё на первых свиданиях, – продолжал свои откровения мой бывший возлюбленный, – что у тебя могут оказаться груди как торпеды.

Я была одновременно смущена и заинтригована: как выглядит торпеда, я примерно представляла, но почему у меня должна оказаться грудь-торпеда, я что – эсминец? Хотя от женщины с носом-плавником и не такого можно ожидать.

Но ведь как же несправедливо! В то время, когда я восторженно смеялась его шуткам, влюблённая до слепоты, не замечая его пуза, лысины и бородавки на носу, – он боялся, что я торпедирую его своей грудью!

Позже выяснилось, что у него был пунктик на женской груди, в этой области он всегда опасался сюрпризов, а они с ним случались.

Мужчины очень любят прихвастнуть своей любовной коллекцией. Если замереть и не спугнуть мужчину в момент исповеди, можно узнать много интересного. В эти минуты он как тетерев на току. Но тут следует сразу определиться: если данный мужчина для вас только одноразовая акция, можно и похихикать над его бахвальством своими охотничьими трофеями. А если вы готовитесь к длительному марафону в отношениях, лучше вовремя заткнуть свой фонтан, потому что в первую же семейную ссору все эти прошлые нимфы выползут из шкафа со скелетами и выстроятся в грозный ряд ваших упрёков.

Так вот. Оказывается, в череде бывших подружек моего возлюбленного была девушка с тремя грудями. Сначала его одолело любопытство, а потом сострадание.

Я поинтересовалась – и как долго он ей сострадал? Ответил, что целый год. Но я не отставала с расспросами: как технически это выглядело, где располагалась третья, какой бюстгальтер она носила? Возлюбленный разнервничался от моей настойчивой любознательности и признался, что третья грудь только намечалась лишним соском под правой.

Чтобы уйти от этой темы, он вспомнил ещё одну даму из своей коллекции – утончённую скрипачку. Предметом его мужской гордости был факт ухода от неё среди ночи в самый разгар страсти. Причина ухода заключалась в странном поведении дамы. Когда он её жарко целовал и лишал одежды, она вытягивала руки, любовалась своими кистями и жеманно спрашивала: «А почему ты не говоришь, какие красивые у меня руки?» В какой-то момент он психанул, надел брюки и без объяснений ушёл прочь.

Вероятно, эта история пользовалась большим успехом в его мужской компании. Ещё бы, настоящий подвиг стоика – отказаться от близости в самый её пик! Возлюбленный взирал на меня гордо, ожидая аплодисментов, но я его огорошила:
– А чего ушёл-то? Дурак, что ли?
– Ну как… – растерялся он. – Ненормальная какая-то скрипачка, я её целую, а она своими руками любуется, и ещё от меня восторгов требует.
– А руки-то были красивые? – приставала я.
– Вроде красивые…
– Так и что? Похвалил бы, разве жалко? – продолжала я. – Она ж девушка! И ты вот так ушёл, без объяснений? Бедная! Подумала, наверное, что придурок!

Следить за реакцией возлюбленного было забавно, видимо, я сбила в его голове все настройки и сокрушила его мужскую самость. В какой-то момент мне стало его даже жалко, и я предложила:
– Давай закроем этот твой гештальт. Поцелуй меня… ещё раз… а теперь совсем страстно…

Когда любимый по-настоящему увлёкся, я вытянула свои руки, посмотрела на них с обожанием и спросила:
– А почему ты не говоришь, какие красивые у меня руки?

Потом уже я нередко доводила его до белого каления, повторяя этот фокус. А вот нечего болтать женщине о своих бывших пассиях!

Бывало, я вытягивала вверх не только руки, но и ноги. Любуясь ими, спрашивала:
– А почему ты не говоришь, какие у меня красивые ноги?

Он скрежетал зубами:
– У тебя ноги – как вторые руки: ты ими и предметы с пола поднимаешь, и чешешься, и по голове меня гладишь.
– Вот, будешь хвастать потом своей следующей даме, что у тебя в коллекции не только женщина с тремя грудями, но и ещё одна с четырьмя руками!

Но неверно думать, будто только женщины склонны к самолюбованию. Был у меня в юности потрясающий случай. Бежала я как-то по делам в центре города, и привязался ко мне молодой человек, довольно привлекательный, фигуристый такой, но круглый идиот. Без прелюдий на ходу предложил мне секс за деньги.

Время тогда было разухабистое, девяностые годы, путаны на Тверской стояли пачками, и такие предложения со стороны мужчин уже не шокировали. Я только огрызнулась:
– Гражданин, вы меня с кем-то перепутали!

Однако парень меня удивил, сообщив, что это он себя продаёт. Тут уж я даже остановилась, уставилась на него во все глаза и усмехнулась:
– Спасибо, конечно, но у меня нет столько денег, чтобы оплатить такую красоту.

Парень оказался настойчив, бежал за мной целую остановку, торговался, снижал цену, а потом и вовсе заявил, что в виде исключения готов мне отдаться бесплатно. Как же я хохотала! А он очень обиделся и сказал:
– Дура! Мне тётки по сто баксов платят только за то, чтобы поцеловать мой бицепс!

Был ещё один замечательный нарцисс, инструктор по лазанию, познакомились в верёвочном парке. Часто там встречались, когда я водила сына на этот аттракцион. Хороший был парень, усердно занимался моим ребёнком, пускал его полазать уже бесплатно, как своего. Однажды проводил нас до дома, зашёл на чай, засиделись. Много рассказывал о себе. Кем он только не работал. Был и офицером, потом ювелиром, потом работал на колбасной фабрике, летом – инструктором в парке. Смешной такой!

А когда сын уснул и мы открыли на кухне коньячок под джаз из радиоприёмника, парень вдруг поймал какую-то мелодию, встал из-за стола и начал медленно раздеваться под музыку, виляя бёдрами, поигрывая бицепсами и подмигивая мне.

Я была не готова к подобному развитию событий, опешила и не сразу сообразила, что это стриптиз… Пока он не сбросил джинсы. Но парень был уверен в своей неотразимости и даже не понял, отчего я захлёбываюсь смехом. Взяв себя руки, я оглядела его фигурку в белых трусиках с гульфиком и как можно серьёзнее сказала:
– Что ж ты творишь? Ты же русский офицер!

Возможно, я нанесла ему душевную травму. Моментально нырнув обратно в джинсы, он ответил, краснея:
– Ну и что? Тарзан тоже был офицером.

Тарзан-то, конечно, тот ещё офицер, но он хотя бы выглядит как стопроцентный мачо, а мой приятель походил на Павла Деревянко, очень обаятельного артиста, но стриптиз в его исполнении смотрелся бы убойным комическим номером, а никак не актом соблазнения. Хотя могу и ошибаться. Просто мужской стриптиз всегда вызывал у меня приступы смеха.

А ведь какие-то дамы заказывают такое шоу на корпоративы и девичники. Моя давняя подруга с мужем тоже заказывали на свои дорогущие вечеринки стриптиз для большой компании, только женский. Уж не знаю, кто из супругов был идейным вдохновителем такого зрелища, не исключаю, что именно моя экзальтированная подруга. Она выплясывала рядом со стриптизёркой, правда, не обнажаясь, шлёпала танцовщицу по попе и запихивала ей за резинку купюры. Зрелище было малоприятное, стриптизёрку мне вообще почему-то стало жалко, выглядела она потерянной. А моя подруга таким образом боролась со своей ревностью.

Как-то в двухтысячные годы мне довелось поработать конферансье на юбилейном вечере одного знаменитого стриптиз-клуба. Я видела этот мир с изнанки и скажу вам, что работа у стриптизёрок собачья, а все эти ценители женских прелестей – просто отбитые чудаки на букву «м».

Ко мне девочки относились уважительно, называли по имени-отчеству, я выручала их как могла, а внештатных ситуаций там было много. Мой заранее подготовленный сценарий с репризами и подводками к номерам приходилось менять на ходу. То один танец слетает, потому что девочку «увольняют» в номера, то под другой приходится внезапно подстраиваться.

И вот с высоты своего гренадерского роста на меня умоляюще смотрит девица и просит басом:
– Натальюшка Юрьна, у меня акробатический номер на пилоне вниз головой, а Рыжая специально пилон вазелином намазала, – протягивает полотенце. – Вытрите его, пожалыста.
– Как это – вытрите? – изумляюсь. – Просто выйти на сцену и откровенно его протереть?
– Ну, пожа-лыста! – канючит она. – А то я соскользну и шею сломаю…

Хватаю у кого-то тонкую накидку, повязываю на голове по-бабьи, требую швабру, в другую руку полотенце – и на сцену в вечернем платье, на каблуках. Девочки тем временем танцуют канкан. Ворчу в микрофон:
– А натоптали-то, натоптали! – стрипки косятся на меня испуганно, но прилежно дорабатывают номер. – Чего глазёнками хлопаем? Баб Маня пришла, уборщица ваша, – шлёпаю танцовщиц полотенцем по попам. – Ножки-то подымаем, повыше, повыше! – вожу шваброй по языку сцены. – Слышали, в новостях вчера говорили, что уборщица ночного клуба, протирая микшеры и пульты, случайно попала в лучшую сотню диджеев России? – подхожу к шесту. – А представляете, чё будет, если я эту палочку протру?

Внезапно из зала доносится пьяный мужской голос:
– Это смотря как протирать будешь!
– А как надо-то, милай? – спрашиваю в темноту наугад.
– Нежно и ласково! – дружный гогот.
– Не, милок, – отвечаю, – я люблю жёстко и с хлоркой!

Женские прелести – уходящая натура, но и мужская красота не вечна. Один мой возрастной знакомый давно растерял большую часть шевелюры, остатки причёски у висков и на затылке он беспощадно бреет, лысые мужчины сегодня считаются брутальными и авторитетными.

Но когда он ведёт обыденную домашнюю жизнь, то обрастает щетиной на лице и ёжиком вокруг лысины. Его личное горе заключается в том, что вся эта поросль давно седая. Перед выходом в свет он сбривает всё, кроме бровей, приобретая вид бильярдного шара.

– Зачем? – сокрушаюсь всегда. – С этой сединой и небритостью ты выглядишь импозантно и даже интеллигентно, какой-то налёт интеллекта на лице появляется.
– К чёрту интеллект, – отмахивается знакомый, – с ним я выгляжу старым дедом.
– А без него ты выглядишь гладеньким старым младенцем! – сержусь в ответ. – Вставь ещё соску в рот вместо трубки, и будет полный ништяк!

Меня, в свою очередь, ругает моя младшая, но очень серьёзная сестра за то, что я часто использую молодёжные жаргонные словечки: «Ты взрослая, почти пожилая дама, а выражаешься как сопливая шпана!» Но у меня-то ещё есть оправдание, я невольно цепляю молодёжный сленг от девятнадцатилетнего сына, а вот где пополняет свой словарный запас моя бездетная пятидесятилетняя подружка Лёля, у которой из домашних – только коты и любимый мужчина Андрей на десять лет её старше?

Вот уж кто накрепко залип в подростковом возрасте. Лёля говорит «сорян» вместо «извини», «ваще писяу» – это элегантная форма слова «песец», «шпили-вили» – занятия любовью, «хезе» – ласковое от «хрен знает».

– Это невозможно слушать! – срываюсь я на неё. – Уж лучше матом ругайся!
– Пф-ф! – отвечает презрительно. – Это пусть мой «олдскульный» (старорежимный) Андрюха матерится, а я «на стиле».

Некоторые из нас, старичков, прячут седину под бритвой, кто-то делает подтяжки, а кто-то «хайлайтит» (выделяется) молодёжными словечками. Однако дифирамбы своим прелестям Лёля предпочитает «старорежимные».

– Андрюха называет меня «дивная нимфеточка», – хвастается Лёля и переводит мне: – Ну, в смысле – лали, понимаешь?
– Лали – не понимаю, – признаюсь честно.
– Господи, какая ж ты отсталая! – вздыхает Лёля. – Лали – это дочка, девушка, маленькая девочка.
– В пятьдесят один год? – уточняю. – Ты от него паспорт прячешь?
– Ничего я от него не прячу, ему всё нравится, он не видит во мне недостатков! – вспыхивает Лёля, а через паузу начинает хихикать. – Он у меня очкарик – лучшая альтернатива подтяжкам и ботоксу.
– А вот тут соглашусь, – киваю в ответ, – слабое зрение – это главная из мужских прелестей.