Вчера похоронили мою лучшую подругу, она была мне роднее сестры. Перебираю в памяти события последних двух месяцев и понимаю: подруга предчувствовала свой уход, да и я тоже, наши с ней поступки и слова это подтверждают.

Таня болела два года. Три операции, полный курс химиотерапии, полгода ремиссии, мы выдохнули. Анализы чётко показывали, что рак побеждён. Но ей нужно было снова ложиться на операционный стол – камни в жёлчном. Я успокаивала её, мол, сама это прошла 25 лет назад, жива и здорова.

Тут подоспел мой отпуск. Сначала планировала ехать в санаторий, но неожиданно передумала, отменила бронирование. У меня будто щёлкнуло в голове: хочу в Саратов, не была там двенадцать лет. Буквально за полчаса купила билеты на поезд, подобрала гостиницу. Сообщила о своём приезде, предлагала повидаться.

Таня жила в деревне под Саратовом, но обещала приехать в город, чтобы встретиться со мной.

Стояла жуткая жара, я её плохо переношу, выходила из гостиницы только рано утром и вечером. Пока ждала Таню, меня словно что-то подтолкнуло: быстро собралась и отправилась в церковь, хотя обычно хожу туда очень редко. Заказала для подруги сорокоуст за здравие и купила две иконки Матроны, себе и ей.

Таня выглядела очень хорошо, и не подумаешь, что у человека серьёзные проблемы со здоровьем. Чувствовала себя тоже нормально, но настроение подавленное, она сильно переживала из-за предстоявшей операции. Помню её слова: я при онкологии так не боялась, как сейчас, ничего не могу с собой поделать.

Мы много разговаривали, вспоминали, смеялись, я включила всё красноречие, чтобы растормошить её.

Вечером, проводив подругу, увидела – она забыла шляпу от солнца, которую купила по дороге ко мне. Позвонила Тане, пообещала, что оставлю её другой нашей подруге, заберёшь, когда будет удобно. А она ответила: не надо беспокоить людей из-за шляпы, раз забыла, значит, мне не суждено её носить.

Потом Тане сказали, что проблема не в жёлчном пузыре, нужно ушивать грыжу. Прооперировали. Врачи убеждали – всё прошло нормально. Но Таня месяц пролежала в больнице, шов не заживал, мок, пришлось вставить дренаж.

Меня удивляло – как в такую жару назначили плановую операцию. Может быть, сделали не очень хорошо, оставили что-нибудь внутри? Такое бывает. 10 августа – ещё одно хирургическое вмешательство, удалили свищ и часть кишки. Снова уверяли, что всё хорошо, но утром 11-го числа Таня умерла. Сказали, не выдержало сердце.

Когда я сообщила об этом горе бывшему мужу, он напомнил: ты же знала, что-то случится, говорила перед поездкой – мол, повидаешься в последний раз. Да, я так сказала, слетело с языка. Но думала вовсе не о Таниной смерти, просто боялась, что не смогу больше приехать в те края. Вот, оказывается, какое было у меня предчувствие, только я не разгадала его.

Светлая память прекрасному человеку. Мне радостно, что удалось повидаться. Буду помнить её живой.