У нас с коллегами есть все шансы быть призванными, каждый ожидает повестки. Узкая специализация – травматология, имеется опыт работы с минно-взрывными и огнестрельными ранениями. Коллеги переживают, но сомневающихся нет, все как один сказали: если призовут – пойду. Ну а куда деваться, если не мы нацистов, то они нас.
Но за своих мужиков переживаю. Младший сын – студент, не служил, а вот за старшего сердце болит. По возрасту подходит, служил, специальность в военном билете подходящая. Ни о каких отмазках и речи не идёт. Младший спрашивает: «Мам, надеюсь, ты меня не собираешься ни по каким Турциям прятать?» Потом увидел мой взгляд: «Нет, ты на это точно не пойдёшь. Скорее ещё и сама в Донбасс отправишься». Так что пусть будет что будет, назад дороги теперь нет, мы просто обязаны довести всё до победного конца.
Кстати, из знакомых только одна мамочка закатила истерику и собралась прятать двадцатилетнего сына в подвале. Но этот сын маму так прижал! Сказал, что такого позора не допустит. Все остальные переживают, конечно, боятся, некоторые плачут, но понимают, что именно сейчас решается наше будущее. Если мы и наши дети не отстоим свою Родину, то кто?
Монте-Кристя

Вчера подошёл старший сын, спросил про мобилизацию, с какого возраста можно идти добровольцем. Я поинтересовалась, к чему такие вопросы, а парень опустил глаза. Сказала, чтобы оставил мысли о войне: тебе, мол, на учёбе следует сосредоточиться, ведь нужно поступать в вуз в следующем году, специальность получать. А он говорит: «Пошёл бы добровольцем, пусть и погиб, но за Родину и героем». Отвечаю: «Не всех погибших на войне признают героями».
Сын посмотрел мне прямо в глаза и изменившимся, даже каким-то грубоватым голосом промолвил: «А с чего ты решила, что мне нужно звание героя? Я совсем не об этом». Развернулся и ушёл.
Яблоко румяное

В магазине наблюдала сцену. Девушка кинулась к парню.
– Илья, привет! Тебя вроде мобилизовали?
– Да. Но развернули обратно – не прошёл медкомиссию.
– Ой, как хорошо! – обрадовалась девушка.
Парень удивлённо посмотрел на неё.
– А чего хорошего, если нас всех вернут? Кто вас тогда защитит?
Девушка как-то стушевалась, парень попрощался с ней и пошёл дальше. А мне так хотелось обнять его и сказать спасибо за такие важные слова. Еле сдержалась. Но слёзы на глаза навернулись.
Кокон шелкопряда

Меня вчера таксист вывел из себя, даже жалобу накатала на него, до сих пор бурлю. Сажусь на переднее сиденье, у водителя работает смартфон, он показывает мне видео: «Вон, пьяные едут на войну, – и ржёт: – Мобилизация!» Я буркнула, что на войне всегда страшно, про боевые сто грамм забыли? Но водитель продолжил «политинформацию»: «Видели, сколько днём народа было на митинге против войны? И не боятся ведь люди, тысячи, тысячи пришли!»
Я смогла взять себя в руки и сообщила, что это был митинг за присоединение ДНР и ЛНР, там сцена осталась, на ней написано: «Своих не бросаем». А на митинг противников спецоперации пришло человек сорок.
И этот таксист, сам из приезжих, распространяет ложь и клевету, чувствуя себя в полной безопасности вдали от всех границ. Как максимум, его оштрафуют за разговоры по телефону за рулём, потому что после моей отповеди он демонстративно кому-то позвонил и громко разговаривал оставшуюся часть пути, проезжая утыканный камерами центр города.
Другой альтернативно одарённый человек, бывший муж подруги, ещё в апреле сделал «бункер» на даче. Отволок туда крупу, самодельные консервы. Рассказывал, что, когда нагрянет мобилизация, он там отсидится. В начале сентября у них начался раздел имущества, подруга поехала на дачу и выяснила, что мыши погрызли крупы, стеклянные банки полопались от жары, поскольку чудак закрыл отдушину, чтобы «бункер» был незаметен. Таких нужно в армию брать сразу дезертирами.
Гуляла утром с собакой в лесу, проходила мимо военного госпиталя, а там сидят мужчины, поют песню «Любэ»: «И на рассвете вперёд уходит рота солдат, уходит, чтоб победить и чтобы не умирать». Так сложно было не расплакаться. Но я уверена в этих людях. Они вокруг, они везде, их много, очень много. И от этого становится легче.
Уточка

Оба моих бывших ушли добровольцами. Звонили попрощаться и просили пожелать удачи в бою, чтоб не остаться в этой траве… Всё-таки хороших мужиков я выбирала, правильных. Даже повторить не могу, что они мне сказали на прощание. Хотя попробую.
Например, Лёшка – ярый противник политики президента. Волонтёр, спасающий котиков, заядлый книгочей. Начальник, повелитель офисного планктона. Но сейчас очень злой. «Это моя земля, по праву рождения! – говорит. – Мои мать, сестра и дочь живут на этой земле. И моя противная бывшая, в конце концов! (Ах ты, скотина такая!) И я не могу сидеть сейчас в офисе. Пожелай мне удачи в бою!»
Сижу, реву.
Дочь Луны

Я в 2005 году с детьми по обмену три раза ездила в Америку как учительница английского. Но дети особого восхищения этой страной не выказали, дружным хором говорили: «Как хорошо, что мы туда съездили! Теперь знаем, что это такое, и ни за что не будем там жить».
Если у человека гнилое нутро, никакая идеология не спасёт, ему всё равно важнее «кружевные труселя». Поэтому я с радостью смотрю на своих старшеклассников. Большинство – серьёзные, спокойные, в 17–18 лет интересуются политикой. Понимают: иного выхода у нашей страны не было. А двое даже собрались добровольцами.
Я им говорю: «Ребята, не служивших не берут, ну кому вы там нужны? Сами подумайте – вы даже без армейской специальности». А они всё равно твердят, что пойдут в военкомат. У одного разряд по карате, второй – самбист. Считают, что могут оказаться полезными. А тут ещё и внук заявил, что пойдёт сражаться, младший зять – тоже, если мобилизуют.
Я горжусь ими. И таких ребят большинство, что радует. Запад этого не учёл. А насчёт гнилой волны, что сейчас драпает из России, – скатертью ей дорожка. Земля наша чище будет.
Пума Марковна

Некоторым знакомым звонить пока боюсь, особенно тем, кто от службы прячется. Сыну-студенту весной идти в армию, он позвонил и спросил, нужно ли меня успокаивать. Я ответила, что пока рассуждаю здраво, а жизнь покажет, что дальше. Но служить он пойдёт.
Когда началась спецоперация, к ним приходил куратор группы и спрашивал: если что, кто готов поехать в Донбасс добровольцем? Всем парням уже было 18.
Встали все. С того дня я поняла, что они уже не мальчики, а мужчины.
Агита Тиманская

Племянник подпадает под мобилизацию, но пока из военкомата не звонили. Его мать горстями глотает валерьянку, мечется вся красная, взъерошенная. Жена, наоборот, ходит бледная как тень. А «виновник» сидит и спокойно играет с дочкой-трёхлеткой.
Не успела я их порог переступить, как женщины решили меня взять в оборот. Пока слушала их крик, чуть не схлопотала сердечный приступ. Племянник немного понаблюдал за этой картиной, встал и как рявкнет на своих женщин: «Вы хотите, чтобы бандеровцы в наш дом пришли? Я себе этого потом не прощу!» Пока дамы переваривали услышанное, я решила сделать ноги. У меня тоже давление начало зашкаливать.
Вечером заехала к знакомой, выкупила у неё всю пряжу из козьего пуха. Привезла домой, опомнилась: и куда столько набрала? А, думаю, ладно, пригодится. За ночь связала первую пару носков. Удивилась даже: никогда так быстро не получалось. Отдохну и следующую пару вязать начну. Если нашего парня призовут, пусть возьмёт с собой всё, что успею связать. Ребятам такие «теплушки» пригодятся. А у меня от вязания и давление пришло в норму, и укрепилась надежда на лучшее.
Истеричек не переношу – и себя угробят, и всех, до кого успеют дотянуться. Всем тревожно, но лучше что-нибудь делать, чем впустую тратить нервы.
Бокарнея

На фоне сообщений о туристах-уклонистах и очередях на границах России мне слабо верилось в массовый поток добровольцев. Потом поняла, что ошибалась. Коллега мужа, ни разу не замеченный в патриотических настроениях, решил пойти добровольцем. На удивление всем.
Но оказалось, желающих так много, что его поставили в очередь. Выдали «талон» в военкомате аж на 17 октября. И это в нашей сугубо тыловой области! Так что всё не так, как рисуют диванные оппозиционеры.
Предчувствие весны

Трое дорогих мне мужчин подпадают под мобилизацию. Все молодые, все служили, имеют нужные и редкие военные специальности. А на работе дамы-коллеги принялись издеваться: «Ну что, патриотка, дождалась? Вот и радуйся! Твой «дед» совсем крышей поехал, под конец жизни решил развязать третью мировую. Смерть родных тоже поддерживаешь? Никто с войны нормальным не возвращается».
Попросила их заткнуться.
Мои мужчины внешне спокойны. Говорят, придёт повестка – пойдём Родину защищать. Мужчины-сослуживцы тоже не переживают: мол, это было неизбежно. Адекватные у нас мужики: обсуждают содержимое «тревожных чемоданчиков» и считают, что нельзя перед врагом вставать на колени. Готовы работать во благо страны, а если есть необходимость – и на линии фронта. А впадают в истерику и оскорбляют, как правило, женщины – молодые, замужние и незамужние. Предлагают всё отдать: ДНР, ЛНР, можно и Курилы – лишь бы их не трогали. Кто-то даже Калининград предложил, но у главной истерички там родители. Говорит, Калининград нельзя, лучше недра какие-нибудь, на Севере.
Думала раньше, что коллеги не совсем полные дуры, но теперь…
Инфа 100%

Идёт мобилизация, уходят самые сильные, смелые, опытные. Вчера муж сам позвал меня в храм на всенощную. По его выбору отправились на окраину города, в монастырь. Муж неожиданно раздал бездомным под осенним дождём щедрую милостыню. «Хоть водкой погреются», – подумала.
Людей на службе было мало, видимо, пришли только живущие по соседству. Но молодых мужчин среди них большинство. И заметно, что это не давние прихожане, а те, для кого простоять всю службу – редкость, они не знают, куда себя деть. С высоким молодым человеком стояла женщина, видимо, воцерковлённая. Она сразу попросила позвать священника.
Вышел не старенький служащий батюшка, как обычно, а игумен, повёл мужчину в придел, и они стали беседовать у аналоя. Мне, конечно же, не было слышно, но я видела освещённое лампой лицо игумена, очень серьёзное, участливое. Ещё несколько пришедших парней ожидали в отдалении.
Беседа продолжалась примерно полчаса. Наконец игумен в развевающейся мантии быстро вышел из придела и повёл мужчину в лавку. Там ему подарили иконочку и маленькую книжку, видимо, с молитвами. Игумен благословил его и вернулся беседовать с остальными. Было заметно, как им нужна эта беседа. Неподалёку от монастыря призывной пункт, так что всё понятно без слов.
Женщины, ожидавшие исповеди, смирились, что сегодня батюшке не до них. Только одна попыталась пройти вперёд, но игумен строго остановил её: «Потом!»
После елеопомазания мы с мужем уехали домой. В окнах призывного пункта в темноте ещё горел свет. Настроение сложное. Нет, мы не ропщем, покоряемся и молимся. Муж по своей всё ещё новоначальной, наивной вере купил самые большие свечи, и они горели, когда мы уходили. Для него это было важно.
Вечером позвонил духовный наставник, предложил прислать с оказией пакет монастырских яблок. Поблагодарила батюшку, но сказала, что фруктов у нас пока достаточно. Конечно, разговор не мог не зайти о мобилизации. Монахов не призывают, хотя многие служили и даже воевали, а в законе о призыве нет исключений из правил.
На протяжении всей нашей истории священнослужители шли на фронт и в качестве пастырей, и как солдаты. Духовник сказал, что пойдёт, если надо, он с Богом всегда и доверяет Ему, а значит, не страшно. Я услышала в его голосе новые для себя интонации. Хотя мы близко знакомы лет десять, я почувствовала, что не знаю чего-то главного об этом спокойном и ещё молодом монахе.
Травиата

Вот ведь парадокс: сын не годен к военной службе, у него плохое здоровье, его не призовут, но уже работает в Донбассе в качестве гражданского специалиста. Мне и тревожно, и вместе с тем горжусь, что этот вчерашний мальчишка оказался на деле таким зрелым, правильным мужиком.
Но до сих пор каждый раз, когда заезжает домой и уезжает обратно, кричу ему вслед: «Ты свой инсулин не забыл?» Ну я же всё-таки мамка!
Иришка

Если честно, выпила немного. Зять-доброволец сегодня вернулся из Донбасса. Бывалый, ветеран. Мы его навестили.
Рассказывал много интересного. Главное, взаимовыручка там на высоте. Его, раненого, вытащил из-под огня 23-летний мальчишка, тоже доброволец, москвич, верующий. Забавно, но он вегетарианец. Ему все бойцы отдавали свои овощные консервы. И спрашивали пацана: «Зачем ты сюда припёрся? В добровольцы идут в основном опытные». А он спокойно отвечает: «Так ведь за Родину».
Недолго мы в гостях пробыли, всё-таки человек домой приехал. Пусть отдыхает.
Экслибрис

Увидела в домовом чате объявление, что дворника пока не будет, так как наш Мухтар пошёл добровольцем. Он в Таджикистане служил в ОМОНе, а когда уволился, женился и приехал в Россию. Почти два года работает. Рассказывал, что ещё ребёнком прятался в подвалах, когда у них шла война. Сказал, что больше не хочет сидеть и ждать войны, поедет воевать.
Актив дома решил собрать помощь семье, его жена работает уборщицей. Пока просят всех жителей соблюдать порядок во дворе, отходы аккуратно относить в контейнер, а не выбрасывать в урны; убирать мусор на территории, если увидят. Уже поступило предложение попросить ЖЭК отдать ставку дворника его супруге, жители собираются ей помогать по очереди. Пока идёт обсуждение, как лучше это сделать. Сильно возражающих нет.
Всё-таки происходящее сейчас – показатель того, какие люди рядом с нами и кто есть кто.
Шелкохвостик

У нас сегодня автобус с ребятами уходил. Одна бабушка, пришедшая провожать внука, неожиданно запела «Солнечный круг, небо вокруг». Подхватили и отцы, и матери. Папы держались, а вот женщины плакали. Когда автобус тронулся, многие начали крестить его вслед. Некоторые побежали за автобусом, в основном молодые женщины.
Ох, русские матери и жёны, сил вам! И пусть хранит Бог ваших сыновей – настоящих мужчин.