У меня появилась пациентка. Васильевне 90 лет, этакий божий одуванчик. Позвонила соцработник, сказала – старой женщине необходимо оказать помощь, на ногах какие-то мокнущие язвы, а бабуля с характером, никого не подпускает. Я насторожилась и попыталась отбрыкаться – тут, наверное, нужен врач, у меня допуск лишь к перевязкам, ей лучше лечь в больницу, возраст не шуточный.

Оказывается, врач уже была. Даже не осмотрела, госпитализировать отказалась – заявила, что таких не берут. Поэтому, пожалуйста, Анечка, приезжайте и поглядите, а то Васильевна соцработнику и соседке не даётся, перевязывает ноги сама. Я вздохнула, уточнила, согласна ли бабуля меня принять. Не силой же мне её лечить. Согласна, ждёт.

В назначенный день приехала по указанному адресу, в руках чемодан с бинтами, мазями и прочими нужными штуками. С опаской зашла в квартиру, помня, что «Васильевна с характером». А там… древняя, как египетские пирамиды, крошечная старушонка в поношенном халате, на ходунках, весит килограммов двадцать. На неё даже дышать страшно, а то рассыплется.

Я представилась, честно предупредила, что не врач. Валентина Васильевна перекрестилась, сказала «прости господи» и на чистейшем русском матерном поведала о визите врача. У меня от восторга захватило дух, такое изящное выражение.
Усадила бабулю в кресло, начала смотреть. Ноги у Васильевны замотаны какими-то тряпками, на коже – тихий ужас. Договорились, что сама она больше ничего делать не станет, доверится мне. Сфотографировала её ноги, отправила снимок терапевту, получила ценные советы и указания. Начали лечение.

Процесс перевязки не быстрый, работу свою делаю механически, болтаем, чтобы Валентине Васильевне не было скучно.

Боже, это удивительная женщина! Заслуженный геолог СССР («эти ножки обошли весь Советский Союз»), а какой ум, какая память. Интереснейший собеседник, светлейшая голова. И характер – солнышко, так и хочется её обнять. Добрая, смотрит с любовью, и взгляд такой мудрый. Ни злости, ни раздражения, ни прочих эмоций, столь свойственных современным людям.

Родных у неё в России нет, единственная дочь много лет живёт в Болгарии, сама уже бабушка. К Валентине Васильевне приходит соцработник, да соседка проведывает, ну и я теперь. Бабуля сама готовит кашу, заваривает чай, весь день по распорядку, как в армии, – «Нельзя давать себе слабину, Анечка». Много важных дел для почти столетнего человека.

Вздохнула я про себя и внесла рацпредложение: утром делаю перевязку за деньги, а вечером, после работы, заезжаю ещё раз бесплатно, проверяю, держатся ли повязки и всё ли в порядке. Нельзя заслуженного геолога оставлять без присмотра, меня совесть сгрызёт.

Валентину Васильевну этот вариант очень устроил. Обещала сама повязки не трогать, таблетки, прописанные терапевтом, пить вовремя, и вообще быть умничкой. Конечно, у меня нет ни одной свободной минуты, но как оставить человека в такой ситуации? Да никак. Взялась – тяни.

С Васильевной у нас сложился прекрасный график. К моему приходу уже сидит в кресле, молится, завтрак съеден, таблетки выпиты. Пока я обрабатываю и перевязываю ноги, она рассказывает о своей жизни – так интересно, иной раз вообще забываем о времени. Очень светлый, позитивный человек. Огромная сила духа в немощном теле.

Уезжаю от неё всегда обогретая, на душе тепло и радостно, чувствую прилив сил. В кармане пара конфет или печений – бабуля прознала, что у меня дети, каждый раз передаёт «гостинчик от зайчика». Вот бы все пациенты у меня были такими.

Вчера стряслась беда, упала моя Васильевна. Утром всё шло нормально. Ближе к вечеру меня прямо толкнуло – нужно пораньше заехать к ней. Прихватила в кулинарии пирожок с повидлом, она их очень уважает, угощаю бабулю иногда. Захожу – крошечная старушка лежит на полу возле кровати, голова на подушке. Что случилось? Голова закружилась. Один раз упала, позвонила соседке, та её подняла. А Васильевна возьми да упади второй раз, уже в кухне. Поползла в комнату, стащила с кровати подушку и приготовилась ждать, когда кто-нибудь придёт.

Я спросила её, почему не позвонила мне или соседке. Ответ потряс. Вы там хорошо сидите, люди? Держитесь крепче. Ей было стыдно, что она упала. Боже ты мой. Вот как её можно не любить? Прелесть моя невозможная.

Подняла, уложила, принесла поесть и попить. Договорились, что вставать пока не будет. Уговорила, успокоила, измерила давление, сахар – всё в норме, мне бы такие цифры. Осмотрела, нет ли травм, слава богу, обошлось. Начала заполнять её карточку. Записываю подробности падения и вспоминаю анекдот о докторе, который поставил диагноз «ушиб всей бабушки». Хихикаю. Васильевна интересуется, что смешного. Рассказываю анекдот, хохочем вместе. Она советует: «Ладно, разрешаю – пиши «ушиб заслуженного геолога». Снова смеёмся.

На следующий день ехала и прикидывала – как сделать перевязку лёжа, ведь вставать бабуле пока не надо. Открыла дверь, а там мой божий одуванчик в чистом халате, умытая, в новых красивых вязаных тапочках – я купила взамен её старых страшных носков. Бодро рапортует:
– Анечка, девочка моя дорогая, я уже позавтракала, таблетки приняла, тапочки твои надела – ох, красота! Тепло, удобно, хорошо. Спасибо тебе за заботу.

И смех и грех. Пытаюсь сурово свести брови, спрашиваю:
– Кто разрешил вставать? И кто обещал лежать и ждать меня?

Бабуля тут же испуганно отвечает:
– Анечка, ведь я же старенькая, обещала да забыла. Не ругай.

Ну да. Таблетки по часам пить не забывает, а тут память потеряла. Шило моё неугомонное. Так хорошо на душе стало. Молодец моя Васильевна. Кашу поела, обновку нацепила, радуется. Как мало нужно людям для счастья! Немножко заботы, новые тапочки, доброе слово – и ожила бабуля, стала покрепче.

Договорились с ней: я её лечу, а она обязуется дожить до ста лет и отметить эту славную дату вместе со мной. Подарю ей запас таких же тапочек ещё на десять лет.

Так и живём.