Со времён Антона Павловича Чехова многое изменилось. А с другой стороны, если посмотреть на жизнь после пары недель воздержания от социальных сетей, не изменилось, считай, ничего.
Есть, разумеется, кое-какие пикантные нюансы. Но они, так сказать, планетарной погоды не делают.

Словом, зовут героиню, хотите верьте, хотите нет, Верочкой Душечкиной. Сейчас ей тридцать пять лет. Она очень симпатичная цветущая женщина. У неё трое детей, мальчиков – восьми, шести и четырёх лет. Все очень похожи на мать, розовощёкие и голубоглазые. Смотришь на них, и хочется произнести какое-нибудь смачное слово, вроде «крендель», «кулебяка», «ипотечный кредит» или «сарказм».

Душечкина – подруга моей племянницы Сони. Я часто бываю у неё, Верочка тоже, поэтому мы нередко пересекаемся, особенно в судьбоносные для Верочки моменты её личной истории.

Итак. Верочка Душечкина после школы – а было это, соответственно, где-то лет восемнадцать назад – вдруг очень-очень захотела, я бы сказал, возжелала стать профессиональным модельером.

Я как сейчас помню все наши задушевные беседы с Верочкой. Их нельзя забыть, потому что личное обаяние Верочки – это цветущая московская сирень, мелитопольская спелая черешня и свежевыжатый сок кенийского манго, умноженные на мурлыкающую хрипотцу Ирины Аллегровой.

– А почему, Верусик, ты хочешь стать именно модельером? – спросил я, глядя в её огромные голубые, как два озера Титикака, очи, сосредоточенно изучавшие торт «Птичье молоко».
– Потому что модельерство – моё призвание. Я обожаю модельерство. Делать творчество моделей – это круто. Модели – это везде. Даже в космосе есть модели.
– В космосе? Как это – в космосе?
– Ну да. «Первая модель подпритыкнулась ко второй». «Третья модель отстегнулась от четвёртой»… Не слыхали, дядя Во?
– Там, Верусь, модули, а не модели.
– Ноу разницы. Это всё, чтобы вы наперёд знали, дядь Во, от английского языка. Англия и Америка – они всегда спереду всемирного модельерства. Поэтому весь новый прогресс отходит от Англии и Америки, не то что от нас.
– Да уж, всё от них отходит…
– Я детализованно изучу ихнее модельерство и сама стану передовой модельеркой, вот увидите, дядь Во. За этим будущее прогресса глобальной перспективной цивилизации. Я для вас не слишком сложно сотворяю мои выражения?
– Терпимо.
– Ну и вот. Главное в жизни передовой глобальности – это модели. Изучение модернизуемых моделей – базовая инновация классификаций системочных бизнесов. Вы успеваете проследить за моими многозначными идеалами?
– Стараюсь. Изо всех сил.

Родители Верочки – люди состоятельные. Из «системочных бизнесов». Они устроили свою единственную любимую дочку за очень большие деньги в некую туманную Высшую Школу Модельного Бизнеса при Главном Управлении Экономических Стратегий.

Верочка Душечкина проучилась в этом пузырящемся от собственной значимости заведении до первой сессии. Роман с «модельерством» закончился. Скоро лопнула и Высшая Школа.

Весной следующего года мы опять сидели на Сониной кухне. Щёки Верочки Душечкиной были розовы, как сентябрьский подмосковный штрифель. Душечка задушевно вещала:
– Я как будто бы вся вдруг прозрелась… Модели – это же всё сплошные внешности… А главное-то – внутренности! Вот в чём, как говорится в народе, фишка зарыта. А какая наука штудировает внутренности? Психология ж! Как сказал один древний профессор, кажется, япон, психология – «королева предметов». Японы вообще резко изъясняют. У них есть такие короткие стихи – хаки. Там два плёвых стейта, а, блин, глубининг, как в самой диповой шахте. Я не слишком кучеряво метафорирую?
– В пределах человеческого понимания. Вернее, на пределе.
– Вот. Так что, дядя Во, я решила стать психологом. Решено. Психология – это всегда об главное. В человечности было много великих психологов. Сигизмунд Фрейд, например. Его ученик Юнга… И я буду в ихних рядах. Зазубрю на фиг все учения и сама выдвину какую-нибудь кульминацию. Психология… Япон про неё сильно шибанул… Тут ведь главное – что об душ. «Псих» у старых греков, знаете, что значит? Значит – «душевный». Не знали?
– Нет.
– В интернете об это много чего. Можно обзнакомиться. Чтоб уж совсем в советских динозаврах не ходить. Там много просветительного. Вот есть несознательность, а есть сознательность. А что посередине?
– Что?
– Таможня. Здорово? А это всё Сигизмунд Фрейд рассказал. Психология!..

Родители отдали Верочку в Высшую Частную Академию Психологии. Она проучилась там, как всегда, семестр.

Ещё через год на кухне у моей племянницы Сони, серьёзного, кстати, микробиолога, кандидата наук, мы долго беседовали с Верочкой Душечкиной о дизайне.

Ещё через два года – о культурологии. Разговоры с каждым разом становились всё менее страстными и долгими. Последняя беседа была посвящена копирайтингу. Она длилась не более пяти минут.

Затем последовал перерыв в несколько лет.

И, наконец, трое детей. И муж – никакой не япон и не Сигизмунд Фрейд. А Глеб Чуваков, сантехник, извините за выражение.

Так и вижу саркастическую улыбку Антона Павловича Чехова.